bdsmion

2. Как девушки добрались до дома – даже они не могли припомнить. Вызвали такси и добрались. Но без подробностей. Такси вначале отвезло Наташу, а потом Катю. Катя повалилась на диван и заснула. Она жила одна, так что читать нотацию за позднее возвращение было некому. В воскресенье, она проснулась около часу, сладко потянулась, откидывая волосы… И в ужасе отдернула руку. Рука была чужая – с татуировками цепей и браслета с замком. Катя вытащила другую руку из-под пледа – но и там была такая же неутешительная картина татуировок. Чуть не свалившись с дивана, запутавшись в пледе, девушка кое-как добежала до ванны и начала тереть руки мылом, губкой… Ничего не помогало. Она взяла Пемолюкс. Никакого эффекта. Через десять минут руки были красные, но с теми же высокохудожественными, пугающими тату.
Наверное, нам в клубе в коктейль подсунули наркотик, - подумала с ужасом Катя. Она никогда не пробовала наркотики, и ей не с чем было сравнить.
Вдруг раздался телефонный звонок:
- Привет, подруга. – звонила Наташа. – Я считала тебя мышкой серой, а в тихом омуте… Кто у нас только не водится! А я и не знала, что ты любишь бондаж и цепи. А как ты сделала себе такую татуировку? Налепила наклейки? Классно! Я бы никогда про тебя такое не подумала! Уважаю.
- Наташ, тут такое дело…. Я не знаю, как они у меня оказались на руках… Я вроде бы зашла в туалет и рисовала узоры карандашом для губ, а потом рисунок – бац.. превратился в татуировки. И он не смывается! Представляешь, какой кошмар?
Через двадцать минут приехала Наташка. Она ругала сволочей, которые то ли отравили, то ли опоили чем-то подругу и сделали ей временное тату – временное, потому что свежее тату красное и воспаленное. Или же постоянное? Тем более вон, кожа красная!
- Это я Пемоксолем пыталась оттереть, буркнула мрачно Катя. - Но зачем, кто это сделал?
- Так и запишем, - подытожила Наташа. Основные вопросы кто и зачем. Где – мы знаем. В туалете. Тебя опоили и накололи эту гадость. Как – это вообще вопрос технический.
- Кто – это наверное кто-то из тех артистов-бондажистов, - продолжила цепочку рассуждений бедная Катя. Больше некому.
- Скорее всего. А вот зачем…
- Мне тот бондажист в коже дал визитку. Приглашал сегодня к ним к клуб. – Катя нерешительно продолжила - может сходить, разузнать?
- Одна ты не пойдешь, - отрезала подруга. Вместе пойдем. Да еще Витьке дадим адресок.
Девушки перезвонили в клуб, выслушали информацию, что их с радостью ждут к трем, но пока вчерашнего мастера, Андрея, в клубе нет. Администратор, который говорил с девушками, был приветлив и спокоен.
- И все-таки, - сказала Ната, - давай восстановим цепочку событий… Как это произошло? Вот ты зашла в туалет…? И?
- Я увидела зеркальце – Катя описала сей артефакт. Потом подкрасила губки и нарисовала карандашом на руках браслеты и цепи, как на зеркальце…
- И все?
- Нет, я еще открыла зеркальце и посмотрела в него…. И тут все это произошло… рисунок стал на глазах превращаться в татуировку… И вот такой я стала. Катя шмыгнула носом.
- Постой, не реви. Значит, в зеркальце был наркотик. А ты, бестолочь, в незнакомом месте взяла неизвестную вещь, да и еще нос туда сунула. Поделом тебе.
Катя мрачно посмотрела на подругу: - А ты бы не заглянула в такое занятное зеркальце, будь ты на моем месте?
- Черт, не знаю, - ответила Наташа. – А где зеркальце?
- Я его отдала бондажисту, думая, что это его девушки-модельки. Он его взял. Но по-моему, он думал, что это я ему дарю это зеркальце. Оно не его, и не его девушки. Впрочем, я могу и ошибаться…
- Давай произведем следственный эксперимент? – Возьми тот же карандаш, и нарисуй еще что-то на руках, - предложила Наташа
- Но у нас нет зеркальца с наркотиком.
- Именно. Если ничего не произойдет, то мы поймем, что зеркало тут очень даже важно.
Катя взяла синий карандаш для век… подумала… посмотрела на свои руки, вздохнула… и нарисовала что-то вроде колючей проволоки, обвивающей звенья цепи… Ничего не происходило.
- Может надо именно тот карандаш взять? Или в то же зеркало посмотреть?
- А попробуй просто в зеркало посмотреть. – Ната увлекла Катю в коридор к большому зеркалу. Катя взглянула в него…. И девушки с ужасом наблюдали, как неумелый рисунок проволоки превращается в новую татуировку, вплетаясь в старую композицию. Выше локтя проволока стала превращаться в узор и завершилась серией хищных линий, наподобие когтей…
- Узор трайбл, - остолбенело прокомментировала Наташа. У меня брат такую татушку себе год назад сделал…
- Жесть, - ответила Катя и начала потихоньку сползать по стеночке. Ноги ее не держали.

3.
Кое-как справившись с подступившей истерикой, попив кофе, девушки провели еще немного времени в ванной, пытаясь свести старые и новые тату – с нулевым результатом. Взглянув на время – начали судорожно собираться в фотостудию.
- Ты не рассказывай бондажисту, как у тебя возникли эти тату! – на всякий случай предупредила Наташа
- Не расскажу, я ж не идиотка!
Они опоздали в клуб всего на 10 минут.
Катя решила не тянуть кота з хвост и сразу сняла тунику с длинными рукавами, скрывающую татуировку.
Бондажист потянулся за ручкой Кати – поцеловать, и был потрясен:
- Вы за ночь сделали еще тату? Да такие бесподобные? Какой мастер вам это делал? Я восхищен – проволока конечно немного суровый знак. Но вы, наверное, маза? Вам можно что угодно!
- Кто такая маза? Мастер не из столицы – неопределенно ответила Катя.
- Удивительно. Кстати, меня зовут Андрей. Эндрю. – он представился подруге
- Наташа
- И как замечательно прижилась татуировка – почти не покраснели новые фрагменты… - Мужчина снова и снова разглядывал тату.
- Это новая технология, - сказала Катя, - китайская. Холод, специальные краски и обработка после татуировки
- Да, уважаю китайцев, - ответил Эндрю. – Познакомь меня с мастером?
- Не смогу, - отрезала Катя. – Мастер ни с кем в нашей стране не собирается знакомиться…
Катя все думала, как перевести рассказ на зеркальце, хотя может оно и ни при чем.
- Кстати, а что означает рисунок на зеркальце, который у вас?
- Которое вы мне подарили, милая Катя?
-Вообще-то я его не дарила, а нашла, и подумала, что оно ваших девушек – раз было оставлено в женском туалете. – разъяснила Катя.
- Так это был не подарок. Как жаль. Ладно, я спрошу у девчонок.

Эндрю восхищался татуировкой, между делом колдуя в студии – устанавливая фон, софиты, расставляя мебель. Он посадил Катю на икеевскую табуретку в неудобной позе. Девушка надела на встречу мешковатое платье, не скрывающее, впрочем, ее красивой фигуры. Платье из легкого неокрашенного льна подчеркивало фантастические татуировки. Бондажист взял льняные веревки, чуть темнее платья, и изобразил нечто вроде корсета на лифе. Потом немного подумал над руками девушки, держа их в своих…
- Веревки скроют эту красоту. – Достал какие-то блестящие штучки, вроде колечек – это оказались наручники для пальцев. И сковал средние пальцы Кати этими игрушечными устройствами. Сразу стало неудобно и неловко. Румянец окрасил щеки девушки
- Как жаль, что нельзя снимать вашего лица, - пробормотал мужчина, - вы сейчас такая красивая.
Катя еще больше покраснела. А бондажист поставил перед девушкой столик и начал укладывать на нем руки, выставлять свет, оставив лицо Кати в тени. На столик он положил какую-то бамбуковую трость.
- Экибана? – понятливо спросила Наташа, которая внимательно наблюдала за действом и слегка завидовала подруге.
- Ротанг, - загадочно улыбнулся мастер.
- Это вид бамбука?
- Нет, пальмы. И он тут лежит неспроста, - пояснил мастер. Он подчеркивает несвободу Кати.
- Каким образом? – удивилась Катя.
- К нему можно привязать модель. А можно и выпороть.
- Что? – Катя вскинулась на своей табуретке, не веря тому, что она слышала.
Мастер в это время возбужденно фоткал возмущенные руки
- Выпороть, то есть применить физическое воздействие по попе, - ухмыльнулся Эндрю, провоцируя девушку еще больше.
Катя возмущенно пыталась встать и уйти. И содрать с себя эти дурацкие оковы с пальцев, под звуки щелканья камеры. Ничего не получалось. – Снимите эту фигню с меня.
- Успокойтесь. Сядьте. Я не закончил съемки. – очень властно и уверенно произнес Андрей. Кстати, я думаю, что вы вполне заслужили гонорар в две сотни баксов. Но их еще надо заработать!
Наташа восхищенно вздохнула – за полную ерунду подруга получит так много денег. Она бы тоже не прочь. Но, конечно, без этого дурацкого ротанга.
Мастер уловил этот полузавистливый вздох.
- Я могу и вас снять, девушка. Но вам придется потрудиться. У вас нет, как у подруги, такой редкости на руках. Но я могу заплатить вам полсотни долларов за съемку подвеса.
- Подвеса?
- Ага, связать, и дать вам полетать – вон там в углу фотки этого действа.
Пока остолбенелая Наташа ушла в другой угол студии рассматривать картинки, Андрей заговорщицки сказал Кате:
- Если вы решитесь сниматься обнаженной, и если ваш мастер сделает вам и на теле и на ногах такие же обалденные тату, я готов заплатить вам за съемку совершенно другие деньги. Скажем полторы-две тыщи зеленью, за каждую съемку… Не отвечайте мне пока. Думайте. А еще я же вижу – в вас задатки мазы. – Мастер понял, что девушки понятия не имеют о Теме и стал объяснять термины, которые могли быть непонятными. – Вам понравится порка, я абсолютно уверен. Тем более я аккуратно увеличиваю нагрузку… Вначале красивая девушка в чулках и стек. Мягкий черный флоггер и шелковые кружевные трусики. Перчатки и плеть. Это будет очень красиво и возбуждающе. Никакого секса, милая Катя. Можете меня не опасаться, у меня есть партнерша.
А маза, мазохистка – это та, кто любит эту эстетику, причем отдельно от секса. Фетишистка. Фетиш – это то, отчего сладко и страшно. Боль и красота. Секс без секса. Понимаете?
Катя, как современная девушка, конечно же читала пару раз про этих извращенцев, про садо-мазо. Никогда не примеряя это на себя. Но отчего тогда все в ней дрожит от слов этого проходимца? От сексуального возбуждения? Или от того, что ей это может понравиться? На нее столько всего навалилось, что аналитический блок ее личности пробуксовывал под грузом новых возбуждающих идей.
Нащелкав Катю, мастер опутал веревками решившуюся Наташу. И аккуратно и плавно перевернул девушку в воздухе, держа на руках и сооружая ловчую сеть. Потом отпустил. Наташа слегка покачивалась в воздухе, в полутора метрах от пола… Глаза у нее были огромные и полубезумные. Она разрешила Эндрю фоткать ее – ей было интересно, как она летает. Мастер закрыл ей лицо распущенными волосами. Это было… Красиво… - неожиданно вдруг подумала Катя.

4.
Получив огромные деньги за съемку, девушки были потрясены. За какую-то ерунду им дали столько, что можно было бы устроить пир, и не один. Зарплата учительниц не позволяла им шиковать. А тут, что ни говори, дармовые деньги.
Они решили потратить половину суммы на пирушку вдвоем. Шампанское, икра, фрукты, черешня… Конфеты с ликером. Шелковые чулки. Чулки внезапно оказались нужны, понужнее чем шампанское! Катя купила телесные, с узорами, а Наташа – черные! Две бутылки шампанского, возбуждение, встреча с неведомым привели к тому, что Наташа вдруг ляпнула:
- А давай нарисуем тебе тату на ногах и животе! Ты тогда заработаешь 2 тыщи баксов! Это же твоя зарплата за 3 месяца! И эту сумму можно легко заработать за один день!
- Давай, - безрассудно ответила ее подруга.
- А что нарисуем?
- Я знаю, что! – как-то бесцветно произнесла Катя. Она разделась до трусиков и лифчика, затем подумав, скинула и лифчик, и даже трусики. Притащила большое зеркало из ванны, установила его на стул и ее рука с контуром начала лихорадочно наносить отдельные штрихи на живот, коленки, ноги. При этом она смотрела в основном в зеркало, чтобы нанести рисунок. В зеркале сразу получалась высокохудожественная тату, а когда Катя взглядывала на свой карандаш – она видела, как он вырисовывает каракули, которые проявляются в зеркале совершенными линиями.
Катя отметила, что совершенно не понимает, что делают ее руки – а тем временем на животе вырисовывались волосы, руки, ноги, веревки. Девушка, нарисованная на животе Кати, стояла на коленях. Ее голова упиралась в некую конструкцию из связанных палок. Руки были завернуты за спину и густо перевязаны веревками. Веревки были намотаны и на тело, мозаика из колец и узлов. Черные волосы свисали с прекрасного лица японки. На лице были странные эмоции – то ли гримаса боли, то ли наслаждения. Нарисованные веревки завивались на бедрах Кати петлями. Завитки веревок постепенно превращались в японских драконов – ноги девушки с татуировками была украшена такими же драконами. Только у татушки были более красочные драконы, а у Кати на ногах они были в сдержанных цветах – чтобы ощущалась гармония с татуированными руками. Кстати, драконы тоже оказались перевиты цепями и узорами трайбла. Катя не понимала, как у нее выходит так ловко делать себе рисунок-татуировку.
Наташка сидела, приоткрыв рот. Она то ли боялась спугнуть чудо, то ли напуганная совершенно невероятным колдовством.
- Меня бы сожгли на костре в средние века, - угадав мысли подруги произнесла Катя
- Ведьма! – восхитилась Наташа. С одной стороны ей тоже хотелось попробовать стать такой же безумной, как подруга. А с другой стороны какой-то блок реальности не давал ей даже попробовать в шутку. Поэтому она только восхищенно смотрела.

5. На следующее утро Катя проснулась от головной боли. Медленно пыталась вспомнить – почему так раскалывается голова? И вдруг ее как подкинуло – татуировки! Как идти в школу в таком виде? Стиснув зубы, девушка встала под ледяной душ… Решение проблемы пришло быстро – надеть что-то черное, с длинными рукавами и колготки. Траур по умершей тете.
Как хорошо прошла отговорка! Даже директриса ее жалела, все прочие подсовывали конфетки на переменах и делали сочувствующие лица. Катя перестала внутренне сжиматься. Бояться, что кто-то увидит ее тату. Даже начала напевать, на что коллеги слегка косились – тогда девушка снова делала грустное лицо. В учительской на большой перемене было жарко… Девушка смотрела телевизор, стоявший почти под потолком, на навесной полке. Машинально закатала рукава. И вдруг поняла – что-то не так. Пропал шум голосов в комнате. Все замолчали, а головы повернулись в ее сторону.
Руки! Кошмар, там же тату – подумала Катя. Ей вдруг захотелось умереть… Она тоже молчала, понимая свою жуткую ошибку. Кто-то выбежал из кабинета, за директрисой…
- Позор, вы уволены за злостное нарушение, через пять минут мне заявление на стол, - отчеканила директриса и ушла, потому что ей хотелось тут же, на месте, убить эту стерву…
Кто-то в углу всхлипнул. Кате тоже захотелось рыдать. Но вместо этого она гордо, молча, написала заявление. Собрала свои вещи – чашку, чай, ложечку, пару книг по математике, которую она преподавала. А затем ушла, вылетела из своего гнезда. Хотя скорее из дурдома.
Расчета было ждать еще 5 дней. Хорошо хоть деньги от первой съемки еще остались, и немного денег, накопленных на отпуск.
Но перспектива той, дорогущей фотосессии, казалась неизбежной.
Катя зашла в магазин и внезапно купила черной краски для волос. Распустила дома свой пучок, который делала для солидности. И перекрасилась из блондинку в черноволосую девушку, как на картинке у нее на животе. Мстительно подумала, что стоит надеть шорты и короткий топик и в таком виде прийти в школу – после того, как получит расчет. Но в целом ей было страшно.
Она грустила и пила на кухне кофе. Устроиться на другую работу будет непросто – ведь директриса пообещала ей, что приложит все усилия, чтобы ее никуда не взяли – напишет разгромный отзыв с прошлой работы, сообщит в гороно! Ну, положим в столице тьма школ, куда устроиться математичке можно и без отзыва. Но ведь нельзя же прятать свои руки-ноги постоянно. И потом – а как же медосмотр? Не увильнешь.
Неделя прошла нервно – в совещаниях с Наташкой, с попытками найти какую-то надомную работу… Все не то. Не к лицу. Новые татуировки звали ее в неведомое. Катя пошла навстречу зову. В субботу вечером, чтобы не оплакивать свою загубленную жизнь, устроила бунт с истерикой пополам - взяла карандаш и прошлась им по всем прочим видимым и невидимым местам своего тела, поглядывая в зеркало. Как ни странно, не проявилось никаких татуировок на шее, до линии выреза, не было их и на щиколотках, на запястьях. Зато на спине получилось нечто потрясающее – все та же девушка в объятиях дракона, цепей и веревок. Катя себе чуть голову не вывернула, пытаясь все это разглядеть. А еще – беда. Татуировка возникла на лоне – диковинный цветок лотоса… Катя случайно задела карандашом это место и тотчас в зеркале проявился цветок. Нда… И на грудках лотосы, только с узором трайбла.
В приступе психоза она позвонила своему бондажисту:
- У меня новые татуировки, мы можем выполнить ту, частную фотосессию. Только хотелось бы узнать про условия…
- А как же, дорогая Катя. Условий будет много. Мы же будем делать профессиональную работу. Приезжайте хоть сейчас в студию, я вам все расскажу.
И вот знакомые стены студии в полумраке. Пока нет съемки, огромная комната скорее напоминает пещеру – темные стены, тяжелые задернутые шторы, тени света от люстры, слегка раздвигающие темноту. Тяжелый запах благовоний.
- Съемка будет в обнаженном виде, - начал Эндрю, - давай на ты? – Катя кивнула
- Ты про это знаешь. В студии никто не будет приставать к тебе с сексом. – Катя снова кивнула.
- Разденься! Я хочу посмотреть на татуировки. Катя в полумраке сняла свое платье с длинными рукавами, колготки. И тут на нее упала колонна света из софита сверху, ослепив и заставив сжаться, закрыться руками, прикрыть татуировки. Ей было очень неловко и страшно.
- Ага, так я и думал, ты очень скована, тебе придется это преодолеть. На улице жара – ходи в короткой юбочке и топике, ничего не скрывай, привыкни к жадным взорам и вниманию! Выработай свою модель поведения. Попробуй быть ледяной королевой, или дрянной девчонкой, безумной рокершой, которой на все плевать или поп-звездой. У тебя неделя, чтобы привыкнуть к вниманию. Всю эту неделю проведи на улице, общайся с людьми, преодолей свои комплексы. Сходи на фестиваль рок-музыки, оторвись на дискотеках. Иначе ничего из фотосессии не выйдет. И я не заплачу тебе. Научись куражу и магнетизму. Не прятаться от людей, а понравиться им – вот задача. Подавать себя на блюдечке и тащиться от этого.
- Как сложно, - сказала Катя. Но впрочем, по роду своей деятельности она любила сложные задачи. – Но я понимаю тебя, я попробую…
- Нет, ты меня на Ты называть не будешь, только на Вы
- Но почему? Вам можно, а мне нельзя?
- Потому что я буду твоим мастером, властителем на фотосессии, и мое слово будет – закон, а властителю не говорят ты.
-Хм, непонятно но я это учту, и потом обдумаю. - почти согласилась с непонятным правилом Катя – А кстати, фотки потом появятся в интернете?
- Нет, девочка, это частный заказ одного-единственного заказчика, из-за бугра. Он страстный коллекционер фетишных фотографий с татуировкой и бондажом. Но… Тут мы плавно подходим к очень непростому условию. На фотографиях. кроме обычного бондажа и следов от веревок, должны быть настоящие, ненарисованные следы от порки. По возрастающей. От слабых розовых бутонов, через алые полосы, до просечек. Обещаю тебе, что просечки будут только в последние полчаса… Но тебе придется это терпеть. Помнишь, я говорил тебе про постепенность приучения? Никакой постепенности. Увы, я и сам не знал всех подробностей заказа, на днях заказчик прислал уточнение по сюжету фото. Следы от веревок и порки – обязательны.
- Черт, вы что же, бить меня будете? – истерично спросила Катя.
- Увы, по контракту обязан. Но зато, милая девушка, контракт теперь для вас будет повышен до 3000 евро.
- Я не согласна!
- Подождите, не отказывайте так. Подумайте! – Мастер тоже нервничал, потому что и ему заказчик вдвое поднял сумму гонорара, лишив, однако, творческой свободы. И он видел, что
решиться девушке на такие жесткие условия будет непросто. – А в конце я проведу полную обработку поврежденных участков заживляющим спреем. Уникальный состав. Кстати, спрей будет тоже предоставлен заказчиком. Умопомрачительно дорогая вещь, обезболивающая и заживляющая все в пять дней. Вся фотосессия займет часов восемь, у нас будет пара перерывов поесть, попить чайку и рассказать анекдоты. Обещаю вас развлекать и настраивать на позитивный лад.
- Что еще, какие условия, - сухо спросила Катя, с трудом сдерживая истерику.
- Про порку. Заказчик тут непреклонен… Порка спины, попы, ляжек и даже грудок. Со следами от небольших, до умеренных. На попе – с просечками, то есть с небольшими каплями крови – я сделаю аккуратно, все вмиг заживет! С тем волшебным аэрозолем. Он и дезинфицирующий. Но потерпеть и порыдать все же придется. Слезы снимаю крупным планом. Тоже условие.
Черт, черт, черт! – Катя не думала, что будет так сложно пережить одну-единственную фотосессию. – Я не хочу…
- Вы можете отказать. Тогда я через пару недель найду нам заказчика на гораздо меньшую сумму, но фотографии попадут в инет, сначала забугорный, а потом и наш. Вы готовы еще и к публичности?
- Нет, я вообще не хочу сниматься на таких условиях, - темпераментно ответила девушка.
- Воля ваша.

6. Несмотря на то, что условия фотосъемки Катю пугали, было что-то очень притягательное в условиях. С жиру бесится заказчик – да. Но как затейливо! Веревки, тату, оковы - даже когда Катя о них только думала, ее охватывал кураж и сердце замирало, как на виражах.
В последний раз у нее был такой кураж, когда она решила разобраться с самым плохим классом в школе – 9-м «Б». Этот класс ненавидели все учителя.
Катя решила на какое-то время стать как они. Понять причину их неуправляемости. И найти к ним ключ. Как ни странно, проблемы были в музыке. В классе заправляли любители death metal, от которого рвутся барабанные перепонки, слова ужасают, а ритм омывает энергией тело, призывая вырваться из оков бытия и стать свободными. Околдованные детки пытались все вокруг разрушить, сорвать уроки, взорвать оковы бытия. Две недели она подслушивала разговоры заводил, ловила названия групп. Слушала их дома до умопомрачения и даже учила тексты. Она, как математик, любила решать трудные задачки. Однажды, 9 «Б» был особенно буйным на ее уроке. Никто не слушал Катю, ученики о чем-то перешептывались, орали и вопили. Миха рычал что-то из Death… Вполголоса… Хотя вы представляете, как можно рычать вполголоса. Тогда Катя подскочила к нему и выдала на английском: «To be locked away and still to think you're free» (Ты, раб, только мнишь, что свободен).
Потом попыталась изобразить нечто басом:
«There is a line you must draw
between your dream world and reality»
(Ты должен провести черту
меж твоим миром мечты и реальностью)
Потом из другой композиции:
Your mind is not your own (Твой ум не принадлежит тебе)
This power lies within the mind
Вся мощь лежит внутри тебя,
Gain wisdom through abilities
Стань мудр, развей способности,

Класс уважительно замер. Училка – и знает такие тексты?
- Я, мальчики, люблю и дез-метал, и рок. А математика позволяет мне не свихнуться. Любую задачу можно решить, логически рассуждая. Можно рисовать логически. Можно построить свою жизнь, если вы четко и ясно мыслите. И математика – это оружие, которым вы можете овладеть – против этого мира хаоса и тоски. Если тебе тоскливо – реши задачку. Грустно – рассчитай в уме. Бросила девушка – выучи теорему.
Мальчишки были поражены. И с тех пор в классе была железная дисциплина, которую наводили юные любители металла. И успехи класса в математике поражали. А Катя стала интересоваться еще и тяжелым роком, и обсуждала новинки с парнями из 9-Б.
Так что на рок-фестиваль девушка и без совета Андрэ хотела сходить. Но – серенькой мышкой. Надела бы джинсы и футболку – и никаких проблем. А теперь ей надо выгулять свои татуировки, и сделать это гордо, не прячась… Вопрос – в чем идти? К суровым татуировкам не годились платья, джинсы все прятали. Шорты? Пожалуй. Она нашла свои старые короткие шорты, черные, из рваной джинсовой ткани, отрыла в шкафу белый кружевной топ, с вырезом на спине. Вернее сказать, спины в топе вообще не было. На ноги - короткие ботинки в стиле гранж, открывающие щиколотки и пару браслетов на левую руку. Но нужно еще что-то особенное. Что? Катя позвонила тому самому Михе из 9-го «Б». Мальчик был еще мелким, не вымахал в косую сажень, и можно было бы позаимствовать у него что-то из гардероба. Миха был сражен татуровками училки, очень переживал, что Катю выгнали из школы – даже обещал устроить бойкот всем учителям – чтобы вернуть ее. Катя запретила это делать!
В общем, Миха подобрал ей кожаную косуху без рукавов на пару размеров больше, всю в хищных молниях. Застежки молний - ярко блестящие черепа. А в черепа Миха вмонтировал диоды. Затейник. В темноте, если влючить пульт в кармане, пустые глазницы черепов горели алыми огнями. Жуть! Но как раз, к ее диким татуировкам. Миха сделал ей готский макияж, за которым Катя почувствовала себя совсем неуязвимой. Волосы они оставили распущенными, только закололи в одном месте металлической розой с черепом. Миха предложил составить любимой училке компанию, но она отказалась, сказав, что пойдет со своим парнем. Ой, зря сказала – кто-то там сверху или снизу выполняет наши желания.
Фестиваль поразил Катю в худшую сторону. Музыка была на уровне. Но вот зрители – толпа разгоряченных музыкой и алкоголем парней, слишком неадекватных. Кате постоянно кто-то подмигивал, предлагал познакомиться, хватал за руки, обнимал или лез целоваться. Это было невыносимо. Она вдруг вспомнила слова Эндрю – стать снежной королевой или дрянной девчонкой. Нет уж, дрянных девчонок вокруг – толпа, жующая жвачку и демонстрирующая инстинкты простейших. А роль королевы… Попробуем.
Компания байкеров, стоящая слева от сцены, обступила Катю, потихоньку оттесняя ее на край поля, к своему стояку. Они восхищались татуировками. И хотели сфоткаться с ней на фоне их железных коней.
Катя отметила, что кожа, мотоциклы и металл в композиции пахнут достаточно возбуждающе и приятно, как это ни странно. И согласилась фотографироваться. Ее усадили на мотоцикл к Лео, как он представился, она ухватилась за его кожаную спину.
-Пару кружочков по поляне? А стая пофоткает? – спросил Лео.
- Хорошо. Скинь мне потом фотки, - как можно равнодушнее согласилась Катя
- Легко! Адрес, сестра! – Катя написала прямо на руке Лео свой мэйл маркером, который он достал из кармана.
И мотоцикл взревел, встав на дыбы, на одно колесо. Катя не вышла из роли королевы – не взвизгнула, не округлила глаза, а только крепче обхватила парня.
- Не задуши!
Объехав кружок по поляне, Лео намылился было уехать со своей добычей, но Катя заорала, перекрикивая рев мотора – Нет, назад, скотина!
На скотину Лео рассмеялся и повернул обратно.
Катя держалась на уровне, холодно и неприступно, и, вместе с тем, настолько грамотно дала характеристику той группе, которая в данный момент играла, что ее зауважали. Как равную. А не как цыпочку, которую можно потискать. Когда чуть стемнело, Катя включила «глазки» черепов в куртке. Ее тотчас подняли на руках на небольшое возвышение, где днем снимали хронику фестиваля. Она начала танцевать. Рокеры включили фары своих байков, подсвечивая сцену. Когда Катя на финальных звуках композиции сняла косуху и повернулась к зрителям спиной – восхищенный мат и свист показали степень поражения зрителей. Все смотрели на ее татуировки дракона и девушки, цепей и проволоки. Фотовспышки, щелчки затворов диафрагм, крики: «Дайте мне кинокамеру, б….». И восхищенный рев. Что ж, пожалуй ей это нравилось, такое внимание.
Лео не отходил от девушки. Он даже предложил отвезти ее домой. Катя внезапно согласилась:
– Но только до подъезда!
- Да без проблем. Завтра придешь на фестиваль?
- Да.
- Тогда я тебя найду!
На прощание Лео дал ей свою визитку: «Леонид Краснов. Арт-директор группы Айрон крэш. Isq № …Телефон…»
Катя подумала, что у нее такими темпами скоро коллекция визиток очень странных людей образуется.
Знакомство с Лео продолжилось и после окончания фестиваля. Мужчина вел себя достаточно корректно, с предложениями переспать или потискаться не лез. Посмеялся, когда узнал, что кусуху Катя одолжила у своего ученика. Миха еще больше зауважал свою училку, когда она вместе с Лео подъехала на японце-байке к его дому – вернуть куртку.
В Среду Лео свозил ее в свою студию звукозаписи.
В четверг принес Кате газету с фотографиями концерта.
- Смотри-ка, ты попала в желтую прессу! Вот твои татуировки. Корреспондент пишет: «…новая пассия известного лидера рокеров… это про меня…»
«Новая пассия известного лидера рокеров – уволенная за аморалку из школы учительница, сменившая предыдущую пассию - продержавшуюся всего 3 месяца певицу Ирулею. Он выбрал ее за татуировки по всему телу».
Далее следовали художественные описания Катиных татуировок. И вид со спины – крупным планом.
Катя холодно отчеканила: - Я не твоя пассия. И что за интимные подробности про тело?
- Тогда зачем ты со мной? – вкрадчиво спросил байкер.
- Мне нравится запах кожи и байка, ты ими так хорошо пахнешь – искренне ответила девушка.
Лео заржал: - представляешь, что бы подумали читатели, если бы журналист написал правду:
« Уволенная из школы учительница Катя тащится от того, как пахнут настоящие вещи – кожа и байки».
В общем, то ли это был роман, то ли нет – Катя совершенно не спешила развивать его, и не собиралась близко подпускать к себе этого испорченного деньгами и силой мужчину. Он ее слегка пугал, если честно. Потому что он порой так смотрел на ее татуированные оковы, и вечно шутил про «повторить» татуировку наяву. Катя пугалась – снова озабоченный садо-мазо идеями человек. Лео, правда, сразу выяснил этот вопрос, еще на фестивале, что Катя не знает ничего о Теме, и не желает ничего в этом роде. Что татуировки – ошибка студенческой юности, о которой ей не хочется говорить. Он пообещал, что не предложит ничего такого, пока она не попросит. Но шутить на эту тему любил. Быть хозяйкой татуировок Кате, в целом, нравилось – вон какие люди ищут ее расположения, и готовы добиваться ее внимания.
В пятницу романтические мечты девушки были разбиты.
Она слишком поздно вышла в ночной магазин и ей навстречу попались вопящие гопники. А Катя в последнее время совсем перестала бояться и быть незаметной. Они окружили ее, заметив татуировки. Начали поганить ее словами и тянуть руки, срывать одежду, чтобы рассмотреть все Спортивного вида парни, оказавшиеся на улице, вначале хотели вступиться, но увидев татуировки на девушке, посчитали ее того же поля ягодой.
Выхода не было. Девушка приготовилась к самому худшему.

7.
Ее схватили руки и потащили в темноту подворотни. Грязные руки прилипали к телу, лезли за шиворот, под юбку, кто-то хватал за волосы одной рукой, а другой, вонючей, зажимал рот.
Дотащив до беседки, подонки начали срывать с нее одежду, для скорости срезая ее ножами. Девушка задрожала от ужаса. Один из банды, маленький и кривой, сдернул с шеи девушки цепочку с кулоном, подаренным Лео. На кулоне был волк с бирюзовыми глазами. Мелкий придурок щелкнул зажигалкой, чтобы рассмотреть добычу и вдруг завопил:
- Ша, братки. Она ходит под волками. Тотчас все руки от Кати отцепились. Катя не совсем понимала блатной жаргон, но перемену в своем положении заметила. Встала с пола и то ли упала, то ли села на лавку в беседке, закрывая обнаженные груди руками.
- Ты чья, маруха? - вперед вышел толстяк, до того наблюдавший за изнасилованием в стороне. Он разглядывал морду волка, подсвечивая кулон фонариком.
- Лео мой парень.
- Верно, волк с голубыми глазами, его знак, - сказал он своей толпе. - Валим отсюда. А ты, дура, не прячь в следующий раз кулон под одеждой, коли имеешь такого хахаля.
Он настолько расщедрился, что даже сорвал с мелкого куртку – На вот, прикройся.
Шакалы попятились и рассосались во тьме. Толстяк вложил в ее руку кулон, взял под козырек и тоже исчез из беседки.
Страх, ощущение грязных рук были так велики, что Катя долго, минут пять не могла сдвинуться с лавки, а только тряслась. Потом кое-как укуталась в отвратительную чужую ветровку и доковыляла до дома.
Она решила налить горячую ванну, чтобы отмыть эту грязь и страх. Подступили слезы и рыдания. Пришлось достать коньяк, хранящийся на крайний случай. Хлебнув из винного бокала напиток, она вместе с ним залезла в ванну, не выключая горячую струю. Поначалу Катя следила за водой, сливая ее излишки, а потом гремучая смесь отходняка от пережитого кошмара и алкоголя потянула ее в сон. Так резко, что она даже не смогла с этим бороться.. Проснулась от непрекращающихся трелей дверного звонка. Лео, - подумала она. Открыла глаза… Какой интересный сон… про потоп, - подумала Катя, - вон и тапочки знакомые плавают на полу… И вдруг резко проявилась реальность. Так это же у меня в ванной! И, кажется, звонят соседи.
Да, за дверью оказалась соседка снизу, жуткая стерва, и притом у нее муж работал в полиции. Стерва вдвойне. Пришлось открывать. Катя наскоро надела халатик, босиком прошлепала по воде в прихожей. Вода радостным ручейком хлюпнулась за порог открытой двери.
Соседка начала орать Кате, что та загубила ей новый ремонт – ванную, кухня, коридор и даже комнату! И заплатить Кате предстоит двадцать тысяч евро. В какой-то момент соседка перестала кричать и уставилась на Катины татуировки.
- Так ты путана? Значит, заплатишь, а то мы тебя в тюрьме сгноим.- Если не заплатиш-ш-ш…, - прошипела соседка, - пожалеешь!
Змея, право слово…
Что же делать, что делать? Катя начала лихорадочно соображать, где взять денег. Во-первых, видимо придется сходить на эту чертову фотосессию. Во-вторых, можно взять кредит. Но у Лео она ни за что не будет просить денег. Потому что тогда она будет ему должна. Благодарности тут мало, она не готова стать его любовницей, а тем более соглашаться на его фантазии, которые ей совершенно не нравились.
Решено, завтра с утра позвоню моему бондажисту. Соглашусь на сессию, - думала Катя, яростно отжимая тряпку в ведро. - Плевать на то, что мне там не нравиться. Смогу хоть на время заткнуть рот этой змеюке. И еще – надо разобраться, во что собственно я лезу. Я ж математик. Кто и зачем занимается Темой. Подойти к этому, как к непростой математической задаче. Тем более иного выхода нет. В инете я найду ответы, систематизирую их и смогу хоть немного понять этих извращенцев. Тем более, Лео и Эндрю – интересные мужчины… Что ж их привлекает в садо-мазо?
Вычерпав несколько десятков ведер, порадовавшись, что она живет на втором этаже и залила только одну квартиру, девушка, наконец, засела за комп. Она набрала слова «БДСМ форум» в поисковике и начала читать – холодно, отстраненно, стараясь не реагировать отрицательно на всю ту ересь, которую писали в инете. А ереси было – немеряно… дождик, унижения, фистинг… бр… кошмар какой. Наконец она дошла до раздела шибари и флагелляции. Внезапно ей попалась то ли реклама магазина, то ли книга. Про виды плеток и прочих кожаных штучек. Чтиво оказалось столь занимательным, что она одним махом, за час все внимательно пересмотрела – какой вид кнута или плетки какое воздействие наносит. Описание и методы порки. Книга ее потрясла – она была написана не фривольным языком форумов, а вполне академическим, она объясняла, как сделать больно и одновременно нетравматично, какие есть способы замахов, ударов, протяжек. Но несмотря на академизм в книге была какая-то поэзия и сила. Когда Катя оторвалась от книги – у нее горели щеки и лихорадочно билось сердце, пресекалось дыхание. А ведь ее, пожалуй, действительно пробирает от БДСМ. Кто бы мог подумать?
Подробного труда по шибари она не нашла, но прочитала некоторое количество сообщений со способами обвязок, прочла про виды веревок, технику, рассматривала фотографии. Ей определенно нравились бдсм-фотографии – и шибари, и даже… хм.. порка. На этом слове она постоянно запиналась и краснела. А ведь она разбиралась в психологии. Чем труднее произнести слово, выражающее какое-то понятие, тем больше подсознательного закопано там. И вытащить на свет подсознательное можно только одним способом - не прятаться от него, попробовать. Для этого стоит пройти через фотосессию с поркой. Понять – от чего так жарко пылают щеки.
Катя легла часа в три ночи, но долго не могла заснуть. Ей все мерещились плетки, веревки, а потом приснился, красивый, сон – про ту самую японку, с татуировки. Воинственного вида господин обнимал японку и что-то шептал на ушко, отчего она мило улыбалась. Звука во сне не было. Катя оказалась зрителем немого кино, а не действующим персонажем. Было видно, что японка, несмотря на суровость господина, очень к нему льнет. Они зашли в помещение, и господин что-то сказал своей даме. Дама быстро раздела мужчину, а потом разделась и сама, и встала в уголке скромно на коленки, пока тот вытаскивал что-то из сумки. Ну конечно, он доставал веревки. Он связал свою даму, уложил ее на простыни и начал целовать, что-то шептать, покусывать за ушко. Наверное, это было приятно – но его дама никак не могла ему это показать – даже говорить не могла. Веревка была пропущена и через рот, не давая ничего сказать, руки не могли его обнять. Ее глаза были закрыты. Через некоторое время он распутал девушку, по-другому спутал руки, уложил на постель. В ход пошли плетки. Флоггер, - определила Катя. Девушка из сна смотрелась так беззащитно, она только слегка вздрагивала под ударами, вернее скорее даже тянулась к ним. Катя вдруг смутилась… Сон смазался, и в этот момент она услышала шёпот японки: – я люблю своего господина больше жизни.
Катя на миг ощутила то, что чувствовала японка – огромную любовь, преданность и благодарность, чувство полета. Проснулась с ощущением влюбленности. Выпила стакан воды, покрутила в непонятках головой и легла спать дальше.
Утром, в 9 часов, ей позвонил взволнованный бондажист Эндрю.
- У нас заказчик фотосессии совсем свихнулся. Снова в два раза поднял цены. Хочет тебя с твоими татуировками. Срочно. Надеюсь, ты. Наконец, созрела? Шесть тысяч евро, слышишь?
- Минуточку, Андрей, имей совесть. Я еще сплю. – Однако Катя слегка лукавила. Она легко проснулась, мгновенно. Решение было принято еще вчера, про фотосессию. И теперь ей хотелось поскорее попасть туда, чтобы проверить кое-какие эмоции, испытанные вчера ночью при чтении форума. Ну и денег заработать для этой змеи. Хотя, конечно, сама виновата, заснула в ванной, растяпа. А еще – фотосессия была пробой. Чтобы понять – сможет ли она стать подругой Лео. Он ей в целом нравился, если б не его тараканы.
- С ценами все понятно. – шесть тысяч это серьезная сумма (но мне надо 20 тыщ). А вот скажите, заказчик не выдвинул новых условий? Порка там до моего обморока или что-то этакое?
- Нет, милая, тут все спокойно. – ответил Эндрю. Ты подписываешь документ о праве передачи собственности на все твои фото. А он подписывает обязательство нигде их не выкладывать. Это вообще сказка, а не контракт. А что я рано тебе звоню? Ты давай не наедайся, если придешь сегодня. Так ты придешь? Через час?
- Ну, приду, - сказала Катя
- Не нукай, девочка. – недовольно ответил Эндрю. – Нам придется здорово потрудиться, чтобы сделать достойную этаких денжищ фотосессию. Но я постараюсь не особенно тебя пугать и все разъяснять.
Катя не особенно боялась. Потому что после ночного сна про японку у нее самой появилось какое-то ощущение влюбленности. Не в кого-то конкретно, а в весь мир. И это несмотря на вчерашний случай с бандой. Как странно.

8.
- Готова? – спросил через час Эндрю, встречая ее в коридоре своего клуба- студии..
- Ко всему, - решительно, хотя и с налетом мученичества в голосе, - ответила Катя.
- Что вдруг такая перемена? Ты вроде бы сильно колебалась…
- О, тут столько всего случилось… Я соседку залила и должна ей много денег.
- К сожалению, деньги – не совсем тот стимул для принятия Темы.
- А какой тот?
- Любовь, наваждение, - четко и по сути разъяснил бондажист.
- Наваждение тоже есть. Я вчера часа три читала форумы. – Катя покраснела.
- А, вот это уже ближе к сути. Понравилось?
- Понравилась статья про кожаные девайсы для порки. – Катя снова смутилась, произнеся это слово, - И мне сон приснился. Про мою японку с татуировки. Как ее пороли…
-Ага, чудесно, тебе уже тематические сны сняться. Да, определенно пробирает тебя от Темы.
- Я же тебе и говорю, - улыбнулась Катя.
- Девочка, помнишь? Ты говоришь мне Вы?
Катя вспыхнула от смущения. – Да, помню, простите мастер.
Эндрю провел ее в студию, дал подписать контракт, в котором были перечислены условия и степень воздействия. С точки зрения учительницы, документ попахивал безумием, но решение принято, мосты сожжены.
- Раздевайся! – уверенно приказал он, подождал, пока девушка с некоторым стыдом не снимет шорты и блузку, старясь особо не глядеть на ее обнаженные татуировки, тем не менее украдкой любуясь их великолепием, вычурностью и мастерством.
- Трусики тоже!
Катя вспыхнула, а он не обратил внимания, чтоб не смутить еще больше.
Подошел к столу в глубине студии: - Видишь сколько? Мои веревочки… И все для тебя. Рядом со столом был невысокий помост.
-Залезай, - приказал девушке Эндрю. Катя поразилась, как легко и плавно переходит он от нормального, рабочего тона к уверенному и властному.
- А зачем помост?
- Чтобы ты ощущала себя звездой, помнила про то, что ты делаешь шоу, чтоб придать артистичности. Некий элемент вуайеризма. Пусть зрителей тут нет. Но сцена уже предполагает их незримое присутствие.
Катя подумала, что ей наоборот, совершенно не нужны зрители, тогда она бы не ощущала скованность. Скованность. Как непривычно выворачиваются обыденные слова, приобретая тематическую окраску.
Вскоре первые мотки веревки легли на татуированное тело девушки. Действо было медленным, перемежающееся вспышками и клацаньем затвора. Эндрю нравилось, как все идет. Смущение, очарование, неуверенность. Прекрасно. Он надеялся, что девушка сможет продержаться на высоте всю фотосессию.
Закинув руки за голову, сцепив их в замок, Катя почувствовала легкость, звонкость. Сзади руки тотчас были связаны. Поза была неудобная, она заставляла тянуться вверх. Каких-то пять минут – и ноги у девушки были связаны. Она почувствовала себя русалкой с хвостом. Волосы Катя еще дома собрала в небольшой пучок, воткнув в него деревянную шпильку, наподобие японской. Мастер начал опутывать тело. На спине он оставил что-то вроде окна, окруженного рамой из веревок. В «окне» была картина-тату – девушка и дракон. Стоять связанной было неудобно, поза даже причиняла некоторую боль от невозможности сменить положение. Приходилось тянуться, чтобы не потерять равновесие. Мастер щелкал со всех сторон Катю. Крупно – смятение на лице, первые ростки страданий. И вслед – смущенная улыбка. Прекрасно. Он показал Кате на мониторе вид сзади обвязки. Как красиво смотрится это женщина, - отстраненно подумала Катя про себя. – и ей и мне определенно нравится процесс.
Эндрю не стал долго мучать этой позой девушку. Распутал. Сфотографировал следы от веревок. Руки у Кати немного дрожали от напряжения. Потом была птичка с подвесом. В прошлый раз Катя завидовала Наташе, которой мастер дал полетать! Вот теперь и она узнала, что такое полет на веревках. Потрясающая легкость и смятение. Когда не понимаешь, где верх и где низ. Смещение пространства. И вдруг резкая боль обожгла оголенные ягодицы. Катя яростно взвизгнула и задергалась на веревке. Кадр – широко открытые глаза в негодовании. Кадр – волна телом в воздухе. Кадр – резкий полет. Мастер взял раскачивающуюся девушку на руки.
- Все хорошо, девочка. Это Тема. Качели – вверх-вниз.
Катя подумала, что подло было вот так, без предупреждения, так сильно ее бить палкой, ротангом, как сказал мастер. В какой-то момент обстановка изменилась. Катя больше не витала в облаках, хотя и раскачивалась на веревках. Мстер увидел изменение в ее настроении и аккуратно распутал подвес, снова держа девушку на руках.
- Ты согласилась на все, помнишь?
- Но ты, Вы, обещали предупреждать! А ударили, не предупредив. – Мастер закатил глаза к потолку. Катя помнила этот наглый жест по школе. Ее непослушные мальчишки вечно закатывали глазки, когда она отчитывала их.
Тяжко вздохнув, мастер сказал – хорошо, я буду тебя предупреждать: будет больно. Катя покивала головой.
- Сейчас я тебе продемонстрирую технику болевого связывания ходзё-дзютсу, Боевое искусство Японии. - Мастер поколдовал над двумя фотоаппаратами. - Камеры будут работать в автоматическом режиме, выхватывая произвольные кадры. Внимание, девочка, будет больно!
Он налетел на Катю, подобно вихрю. Резко выломал руки, притиснув их в вывернутом состоянии друг к другу. Катя даже застонала и закусила губу. Связал их, совершенно не церемонясь, спутав даже пальцы. Было больно, но Катя крепилась. Примотав руки к туловищу, мастер распутал узел волос, и дернув за них, поставил Катю на колени. Связал ноги и узлами веревки соединил их с волосами. Кате пришлось выгнуться назад. В такой позе нельзя было пошевелиться. Хищные веревки впивались то в руки, то ныла голова, оттянутая за волосы. Слезы выступили на глазах. Эндрю схватил один из двух фотоаппаратов и снимал слезы крупным планом, как он и обещал. Когда девушка, наконец, была распутана, ее начала бить дрожь. Мастер пододвинул ей стул, дал стакан воды. И снимал, снимал. Как остатки боли уходили из тела. Как Катя пьет воду, а струйки льются по дрожащим рукам. Как Катя гневно, но молча, сверкает глазами.
- Чудесный сет вышел. Мастер не скрывал своего удовлетворения. Жертва и ее повелитель. Он вздохнул и вытер пот со лба. – половина сессии пройдена. Сейчас мы попьем чаю с бутербродами и приступим ко второй.
Перекусывая, он рассказывал и показывал Кате, чем будет оставлять следы на ее теле. Флоггеры, стек, плеть, ротанг… Бутерброды не лезли в горло девушке, так было волнующе и возмутительно ощупывать каждый девайс. Мастер, правда, не хотел давать девушке в руки рабочий инструмент, но Катя была настойчивой. Она с жадностью вдохнула запах кожи, погладила полоски кожи, подержала в руках рукоятки.
– Все девайсы новые, на этом настоял заказчиик. Я ему пытался втолковать, что новые злее и не для тебя, но он был непреклонен. Что ж… Я буду аккуратен.
На помост была втащена скамейка. Мастер притянул ремнями (новые!) девушку за поясницу и ноги за щиколотки. Кадр.. Обнаженная девушка прилегла отдохнуть? А причем тут хищные ремни? Он собрал ей волосы, перевязал тонкой веревкой. Потом очень аккуратно связал руки, поправляя и распрямляя витки веревки. Цель была не прочно связать руки, а создать акцент. Взял в руки флоггер. Поначалу он просто клал хвосты флоггера на спинку, ягодицы. Две камеры снова работали в автоматическом режиме. Потом начался массаж. Катя приготовилась терпеть и даже вскрикнула раз.
- Разве больно? – удивился Эндрю, - я же даже разогрев еще не начал. Это пока так, для возбуждения.
Наконец удары стали сильнее. Катя замкнула рот, чтобы ее не обвинили снова в нетерпении. Однако, уже было больно. Возбуждение, поначалу охватившее девушку, стало пропадать. Поначалу ей нравилось смотреть на себя со стороны: вот лежит несчастная рабыня, а красивый принц наказывает ее за провинность. Но боль сильно мешала взгляду со стороны. Да еще эти непрерывные щелчки затворов. Сильно отвлекали. Хвосты флоггера ощутимо впивались в кожу девушки.
- Больно, - прошептала она.
- Я еще не начинал порку,- снова возразил ей мастер. – Но зато попка и спинка красная. Он сфотографировал крупный план. Подошел к девушке со стороны лица и снял пару кадров недовольной Кати.
- А вот теперь будет больно. Казачий флоггер.
Катя не думала, что может быть так больно! Боль накрывала ее на мгновение, погружая в темноту и ненависть, потом приходил крик, потом пару секунд затухания… И снова хищная боль.
- Нет, - кричала Катя, - я не могу больше. Я не хочу. Стоп. Красный
Мастер опустил флоггер. – Но мы еще только начали. Впереди такая большая программа. Давай еще немного? Десять ударов флоггером? А?
- Черт, - Катя вспомнила про змею соседку и ужасный долг. Хорошо.
Она сжала зубы и каждый раз сильно напрягалась, когда получала новый удар. Это было невыносимо – и спина, и попа, и бедра – горели, будто покусанные стаей ос. Орала она теперь зло и с ненавистью. Мастер добил серию, сфотографирвал следы. Подошел к лицу девушки и даже испугался, увидев на лице коктейль ненависти, злости и отчаяния. Но снова стал снимать, пытаясь объяснить Кате, что порка – это удовольствие. Когда боль меняет палитру с обжигающей на терпимую, качели… Это так возбуждает. Когда мастер впитывает чужую боль и энергия разрядом проскакивает между садистом и мазохистом. Катя с ненавистью сверкнула глазами, точно молнией швырнула.
Он погладил Катю по спине и ниже, пытаясь ее расслабить. Подумал что фистинг, пожалуй, не будет ей предлагать, а то сожрет с костями. Он понимал, чего не хватает этой сессии – влюбленности. Некоторые девушки влюблены в боль. Или в человека. В данном случае нет ни того, ни другого. И как же ему работать дальше?
Он потрепал девушку по плечу и взял плеть. - Сейчас будет еще больнее. Вытерпишь?
- Не знаю.
Удар и вскрик. Отвратительно, невыносимо. Нет! Катя забилась и выгнулась на лавке. – НЕ хочу!
Красный, красный, красный! - Как назло зазвонил домофон. Вначале Эндрю пытался не обращать внимание, но домофон все тянул и тянул свои занудные две ноты.
- Клуб закрыт, ответил мастер, сняв трубку, - частное мероприятие.
- Открой, а то я сломаю сейчас тебе дверь – в трубке послышались нешуточные удары по металлической обивке.
- Вы кто? Зачем ломаете дверь?
- У вас моя девушка. Катя.
– Лео, - вскрикнула Катя.
- Я же просил тебя, никого не приглашать на фотосессию, - с упреком посмотрел Эндрю на Катю, накинул на нее халатик сверху, отвязать ее он бы не успел, и пошел открывать. Потому что иначе этот псих разнесет ему дверь в щепки. Похоже, назревали проблемы. Фотосессия была загублена.

9.
Эндрю взяв в одну руку трость, другой открыл дверь. Незнакомец, едва взглянув на Эндрю, рванул в помещение студии.
- Катя, девочка моя, что с тобой сделали? Кто посмел тебя привязать? Этот м..к? Я его сейчас убью, вот отвяжу тебя и убью
Катя улыбнулась сквозь слезы: - Я сама согласилась. Подписала контракт. Шесть тысяч евро за съемку. Мне очень нужны деньги – я залила соседку снизу и должна ей двадцать тысяч.
Катя умела говорить четко и ясно в критических ситуациях, а не мямлить. Это все математика, логика так строит людей, что они могут собраться, если необходимо.
Лео пришел в своей обычной кожаной куртке с серебряными пуговицами в виде волков – такой же волк был у Кати на цепочке. Он начал отстегивать ремни, привязывающие девушку к лавке, с подозрительным проворством и умением, как показалось Кате. Она ведь знала, что он тоже из этих, извращенцев. Но как же приятно он пах – смесью кожи и бензина. Лео распутывал девушку, мрачно поглядывая на Эндрю. Обломок трубы, которым он орудовал у двери, положил рядом с лавкой. Эндрю, чтобы не накалять обстановки, стоял на пороге студии, не приближаясь к разозленному волку.
Наконец Катя была освобождена. Лео вытащил кинжал, поцеловал связанные руки девушки и быстро, аккуратно рассек веревки. Пока Катя разминала руки, хотя они совсем и не затекли, Лео пошел к бондажисту, прихватив трубу. Кинжал он отдал Кате.
- Нет, Лео, не надо! Я же сама согласилась! – Катя бежала за рокером, пытаясь его опередить и закрыть собой ни в чем не повинного бондажиста. Лео мягко, но уверенно отодвинул ее себе за спину. – Я разберусь, родная!
Бондажист, наконец, подал голос:
- Послушайте, уважаемый, мы всего лишь устроили фотосессию. Никакого насилия. Девушка знала, на что идет, я ей все разъяснил и мы подписали контракт. Я ничем не обидел ее.
- Почему же она у тебя плачет, сволочь?
- Мне показалось, что она достаточно подготовлена морально и знает, что ее ожидает. И потом, это все-таки БДСМ. Тут иногда плачут.
- Она ведь совсем не в курсе Темы, идиот, а ты сразу, с наскока, подверг ее воздействию стольких девайсов! – Лео кивнул на стол с веревками и девайсами.
- Нет, мы дошли только до казачьего флоггера. Но видимо я слегка недооценил готовность девушки. Вы правы.
В это время Катя дошла до стола с девайсами и схватила злополучный казачий флоггер, так сильно разозливший ее. Теперь, когда она держала его в руках, он ей очень нравился. Лео заметил этот жест девушки
- Дорогая, я разрешаю тебе выпороть этого придурка, как он этого заслужил.
Катя страшно смутилась и выронила флоггер
- Он ни в чем не виноват. Это я сама захотела. Мои татуировки. Я должна тебе многое рассказать.
- А что это за история с долгом? – буркнул Лео. Он понимал уже, что этого придурка бить не будет. Что надо было более внимательно отнестись к этой потрясающей готке, которая себя не ощущает готкой, несмотря на прикид.
- Я вчера залила соседку, после того как на меня напала стая гопников.
- Ч-Т-О-О-О!!! – рев Лео заставил задребезжать окна.
-Нет-нет, они ничего мне не сделали, когда увидели твой медальон. Но я очень испугалась…
Лео понял, что история у девушки совершенно невероятная, и решил выслушать ее в более удобной обстановке. Сгреб ее в охапку, притащил к одежде, сам одел ее в шорты и блузку, накинул сверху свою кожанку
- Просквозит, когда будем ехать на мотоцикле.
- Куда?
- Ко мне домой.
Они мчались по улицам города, Катя сзади обняла за талию мужчину, крепко держась за его ремень. Красивая была компания – Катя, Лео, волки на пуговицах, ревущий мотоцикл и Катины татуировки. У своего дома Лео схватил ее на руки и так понес девушку по лестнице. Катя не возражала. Ей было очень удобно в живом кресле, хотя немного страшновато. Та самая потеря ориентации, как и на подвесе.
Он ввел меня в дом свой, осененный знаменем любви.
Она вода моя, которая оживит уставшее сердце.
В спальне почти мгновенно, без слов, они раздели друг друга. Слова были не нужны. Лео понял, увидев девушку связанной – это его половинка. Катя, заведенная фотосессией до предела, нашла, наконец, человека, достойного того ощущения влюбленности, которое ей пришло после сна. Он бережно отнес ее на широкую кровать. Они не стали сразу заниматься сексом. Начали исследовать тела друг друга. Катя целовала ноги и каждый пальчик ее возлюбленного. Лео ласкал губами нежные половинки женской попы, с завитками драконьих хвостов и узоров. Катя проводила дорожку поцелуев по ногам, стремясь к заветному сокровищу. Лео перехватил ее, нежно целуя груди, слизывая нектар любви с них. Катя зарывалась лицом в руки Лео. Он нежил в своих руках шейку девушки – одно из немногих мест без татуировки. Катя пробовала языком нефритовый жезл Лео и заросли бамбука вокруг. Лео пил энергию страсти из нежного бутона девушки. Они были как дети, которые не знают секса. Нежны и неистовы. Хотя у каждого были любовники и любовницы – где-то там, в прошлой жизни. Губы смыкались с губами, делясь влагой и горячим дыханием. Тела страстно свивались, стараясь раствориться друг в друге, истаивая в огромной нежности. Постепенно нежность превращалась в силу, неистовство, в ураган.
- Можно?
- Войди!
В миг полного соединения, когда из двух половинок создалось одно целое, раздался сдвоенный стон наконец-то реализовавшейся вечности. Энергия пульсировала в едином теле, делая богом это двойственное существо. Рождение и расцвет, пламя и созидание. Миг истины. Вот на что это было похоже.
Потом, обессиленные, они лежали молчаливо, слушая голос неба. Улыбались. Нежно, прикасались друг к другу, не в силах до конца разъединится. Мгновения покоя снова сменялись жаждой. Ласки становились ярче, страсть перехлестывала и скручивала их тела в единого мифического зверя. И виделось, будто у этого существа морда волка и драконий хвост. Непонятно, как долго длилось это мистическое откровение без слов. В конце-концов наши герои уснули, крепко сплетясь в объятиях.
Катя проснулась от сильного жара и тяжести. - Мой, - подумала она.
Лео приоткрыл глаз и крепко прижал ее к груди. – Моя, - прошептал он.
И снова влюбленные заснули.
И снился Кате странный сон. Будто она террористка, приговоренная к смерти. Как же не хочется умирать молодой! И словно кто-то прочитал ее желание. Не бог, потому что Он не стал бы так странно спасать ее от смерти: ее выкупил из тюрьмы один богатый господин. Он привез ее в свой замок, прежде надев на нее радиоошейник со взрывчаткой. Ошейник срабатывал, если удалиться от господина более чем на 400 метров – в пределах замка. Господин разъяснил ей, что замок как раз таких размеров – в ширину, длину и высоту, включая подвалы, в пределах 400 метров. А вот погулять во двор она сможет выйти только вместе с ним.
Обязанности у рабыни просты: читать хозяину, развлекать его беседой, приносить еду с кухни замка. Быть приветливой и милой. Все.
Так она узнала, что она – рабыня. Террористка, боровшаяся за справедливость – рабыня. Как это дико и немыслимо. Но вот он, ошейник, с зарядом взрывчатки в капсуле, выполненой в виде камня. Слово, сказанное на ее языке. Она понимала язык безумной стихии, которая могла вырваться вмиг и уничтожить и ее и все вокруг. Ей по-прежнему хотелось жить. Но быть рабыней она не собиралась. Поначалу она отказывалась приносить еду – но и ей никто не давал покушать, пока она не отнесет поднос Хозяину. Два голодных дня сломили ее гордость. Принесла. Потом она не хотела читать. Но молчать и смотреть дикой рысью тоже надоело. Она с ненавистью выкрикивала текст романа, который постепенно увлек ее настолько, что она вдруг начала читать с выражением и сценическим мастерством, которого от себя не ожидала. На вопросы Хозяина девушка поначалу не отвечала, отмалчивалась и много плакала. Хозяин никогда, ни словом, ни упреком не осуждал ее. Просто говорил, вставлял паузы под ее ответы, отвечал за нее сам, день за днем. Девушка ненавидела свой ошейник и роль рабыни. Но жила, потом даже начала разговаривать, шутить. День за днем она приносила еду и читала, устроившись на коврике у ног Хозяина. И в какой-то день вдруг поняла, что она влюблена в него. Влюблена страстно, яростно и безповоротно. И что ее жизнь – в руках Господина. У нее нет своей воли и своей жизни. Ее Хозяин мудр, добр и справедлив. С ним она смывает свои страсти и кровь. Он не осуждает ее, а берет всю, целиком. И в его руках яростная взрывчатка становится прозрачной водой.
Катя проснулась – было уже раннее утро воскресения. Рядом спал Лео, закинув на нее свою руку. Ощущение влюбленности усилилось, по сравнению со вчерашним днем. И причиной тому был ошейник из сна и новое странное понятие – Хозяин. Девушка во сне понимала прелесть такой роли. Катя – нет. Но ей хотелось понять, как можно быть влюбленной, если ты рабыня без воли. Что-то невероятное. Рядом зашевелился Лео. Прижал к себе в порыве. Катя рассказала ему свой сон.
- А хочешь, я подарю тебе ошейник с волчьей мордой? Каждый бандит как увидит его, так пальцем не посмеет тебя тронуть, даже подумать плохо не посмеет. Наша стая очень сильна в городе. Мы многих крышуем. Но по честному. Без подлости и свинства. И мы реально защищаем людей, которые нам платят. И не всех берем под свою крышу, гнилых не берем, делающих деньги на наркотиках и оружии – не берем. Уголовников и шпану – не берем. Так хочешь мой ошейник?
- Нет, это совершенно невозможно, каждый будет думать, что я извращенка и рабыня. – Катя читала про дикий обычай в Теме носить ошейники, будто собаки.
- Знаешь, ты в образе готки, а они носят ошейники просто так, никому не принадлежа. Как охотники на волков – ошейники с шипами. Чтобы волки горло не перегрызли. На твоем ошейнике будут и шипы. И кольцо. Кольцо – это мое предложение тебе, хотя вообще оно еще и для цепи. Когда-нибудь, если захочешь, ты сможешь стать моей женой.
- Я подумаю, начет жены, - пообещала влюбленная Катя. А ошейник – дари! Только не лишай меня свободы. Я люблю ее. Я не смогу без нее.
- У тебя будет столько свободы, сколько необходимо, чтобы не наделать глупостей. А у меня будет приоритетное право решать наши проблемы и вопросы. Основные. С твоей соседкой я разберусь, забудь про то, что она с тебя денег хотела, - усмехнулся Лео.

А тем временем Эндрю ломал голову, что делать с сорванной сессией. Как ему объяснить заказчику, что всего лишь половина его заказа выполнена. А второй ему не видать никогда. Он видел, как собственнически смотрел на девушку ее приятель. Никогда больше он не отдаст ее для съемок. В подвал спрячет и цепями прикует. И будет любоваться и пороть. Наверняка будет, хотя поначалу будет осторожничать. Бедная Катя еще не представляет, что ее ожидает.

10.
Заказчиком был немец, около 45 лет. Подтянутый и лощеный, с щеточкой усов. Внешность имел обычную, но лицо его было очень ухоженным, с ровной упругой кожей. Каждое утро он бегал 30 минут по тренажерной дорожке, потом крутил педали велосипеда в своем доме в Мюнхене. В этот день после зарядки он нарушил свой режим – следовало принять душ и позавтракать. Но он больше не мог ждать.
- Господин Эндрю, я надеюсь, фотосессия была удачной и вы уже прислали мне курьерской почтой диск? - позвонил он в Россию.
- Видите ли, господин Карл…- начал заикаться Эндрю, - безусловно, курьер прилетит десятичасовым рейсом в Мюнхен с диском… Но у нас, к сожалению, получилась только половина сессии. Все, что касается порки, откровенно говоря, не вышло. Обстоятельства сложились так, что девушка не смогла вытерпеть воздействия, даже минимальные и я был вынужден остановить сессию. Я надеюсь получить хотя бы половину оплаты, потому что первый сет нам удался – как бондажная модель она бесподобна.
- Не думаю, что вы получите хоть что-то, - насмешливо сказал господин Карл. Впрочем, я ознакомлюсь с материалами.
Когда днем он, наконец, вставил так давно ожидаемый диск в СД-ром, он был поражен. Он начал бегать по кабинету, подпрыгивать и что-то бормотать. Потом перезвонил Эндрю:
- Скажите, а знаете ли вы, кто делал татуировки этой вашей модельке?
- Ага, понравились? То есть я понимаю, что вы оплатите мне половину работы? – внутренне ликуя спросил бондажист.
- Может быть, - как можно равнодушнее сказал немец, - если вы сможете организовать мне встречу с девушкой и тем, кто делал эти татуировки.
- Мастера девушка скрывает. Но говорит, что китаец. Наверное, нелегал. Не знаю, смогу ли я его найти. И согласиться ли девушка…
Вы получите свою половину оплаты - только после встречи с девушкой, - подытожил немец.
Поначалу Эндрю никак не мог уговорить Катю на встречу. Лео сказал, что она никогда больше не переступит порога его фотостудии, где ее так обижали, да и деньги Кате уже не нужны – у нее есть, кому о ней позаботиться. Но бондажист пообещал Кате, а такое обещание действительно было в разговоре с заказчиком, что тот сможет рассказать ей кое-что интересное про ее татуировки. Честно говоря, Эндрю совершенно не ожидал такой реакции: только что девушка совсем не хотела встречаться, и вдруг согласилась, клюнув на какое-то несерьезное обещание.
Встреча состоялась во вторник, на студии звукозаписи Лео, в его кабинете.
Карл приехал последним на арендованном внедорожнике – слишком большой машине для столицы. Но он ведь был солидным немцем. Увидев Катю, он впился в нее глазами. Катя по-прежнему была в шортах, но накинула тунику с длинными рукавами. В офисе морозил кондиционер. Немец вытащил Катины фотографии и какой-то глянцевый журнал.
- Милая фройляйн, скажите мне, кто вам сделал эти потрясающие тату? Катя вначале хотела рассказать выдуманную историю про татуировщика-китайца, но подумала, что в компании людей, которые хорошо в этом разбираются, она быстро завалится на мелочах.
- История будет слишком невероятной, но другой у меня нет. Я и сама не понимаю в ней ничего. Мистика какая-то!
Немец ей ободряюще кивнул:
- Я поверю вам, фройляйн, потому что моя часть истории будет не менее мистической.
Катя рассказала про злополучное зеркальце с рисунком кандалов на крышке, найденное в ночном клубе и баловство с карандашом. Про ее ужас, когда она посмотрелась в зеркальце и нарисованные браслеты превратились в настоящие, хищные татуировки, про то, как они с Наташей после первой фотосессии расхулиганились и нарисовали еще каракулей – и точно так же вместо них появлялись татуировки, причем достаточно было посмотреть уже в любое зеркало для трансформации рисунка. Катя еще рассказала, что несмотря на татуировки, она совершенно не маза и никогда больше не желает, чтобы ее били хоть чем-то. Это не лезет ни в какие рамки, сказала Катя и жутко покраснела. Немец странно хмыкнул.
- А теперь, я расскажу свою часть истории. Вот посмотрите журнал. На нем изображена моя лучшая модель, фройляйн Вера. Бывшая русская девушка, получившая наше гражданство. – немец открыл разворот фотографий. Катя, увидев их, остолбенела, Эндрю ахнул, а Лео растерял весь свой боевой настрой, он же не намерен был никому отдавать свою Катю.
На фотографиях была рыжеволосая девушка в татуировках. И эти татуировки были в точности такие, как у Кати. Катя изучала свои татуровки у зеркала длительное время, и видела, что рисунки у нее и этой незнакомой девушки – одинаковые! Никакой разницы. Пораженные мужчины рассматривали татуировки на Катиных руках и сравнивали с журналом. Кате пришлось снять тунику, чтобы все удостоверились – они идентичны. Катя осталась в той самой блузке с открытой спиной, и она повернулась спиной к мужчинам – девушка и дракон на ее спине и на спине рыженькой незнакомки одинаково то ли обнимались, то ли сражались, сплетаясь кольцами и руками. Карл разложил на столе обнаженные фотографии Кати:
- Я уже изучал фотографии этой девушки и моей Веры с лупой – на них совершенно одинаковые татуировки. Есть еще более странный факт в этой истории. Переверните страницу журнала. Прочитайте отчеркнутый абзац.
Лео зачитал вслух: «Если история жизни госпожи Веры была полна приключений, то ее смерть побила все мыслимые сенсации. Хотя мало кто в них поверил. Однако наш журнал провел специальное расследование. Наши эксперты полностью подтверждают это факт: в момент смерти, которая произошла в результате автомобильной аварии, у госпожи Веры пропали татуировки. Они выцветали, когда прохожие вытащили еще живую девушку из-под колес, это могут подтвердить десяток свидетелей, хотя они сами себе не верят. И когда ее сердце остановилось, из-за слишком серьезных ран, татуировки пропали совершенно. Когда приехала скорая, девушка была уже мертва и без татуировок. Потом ее личный доктор проверял все отметины, оставленные жизнью на теле девушки – пломбы в зубах, шрам от гвоздя, пирсинг, - все было на месте, кроме татуировок. Феномен назвали посмертным исчезновением татуировок и не смогли дать ему никаких научных объяснений».
Господин Карл тяжко вздохнул: - Я любил Веру, и глубоко переживал из-за ее смерти. Мы не были женаты, но наша связь была очень глубокой. Поэтому, увидев на одном из сайтов руки с знакомыми татуировками, я заказал фотосессию модели, чтобы убедиться в том, что это не моя Вера. Хотя у меня была версия, что вы каким-то образом нашли мастера, который смог воспроизвести такие же татуировки на этой девушке, чтобы шантажировать меня, тянуть из меня денег. Но я успел провести краткое расследование, которое подтвердило, что ваша Катя получила все свои татуировки практически мгновенно, за одну неделю, что невозможно - слишком огромный объем татуировок невозможно выполнить за такой короткий срок. Моя фройляйн Вера делала эти татуировки лет 10.
- Знаете, - вздохнула Катя, я совершенно не желала этих татуировок. И я до сих пор не понимаю, как они мне достались.
- Возможно я смогу помочь вам в распутывании этой истории, - вмешался в разговор Эндрю.
- Что у вас? – спросил немец.
- Это зеркальце, которое поначалу было у Кати. Она подумала, что оно – моей модельки, но я выяснил – ни у кого такого не было!
Карл взял в руки зеркальце и снова тяжело вздохнул: - Это зеркальце моей Веры - подарок на ее тридцатилетие от меня. Оно пропало как раз в ту автокатастрофу. А до того она всегда носила зеркальце в сумочке. Сумку нашли, но зеркала там не было. Я думал, оно потерялось – а оно снова всплыло в России. Странное совпадение. Будто бы татуировки перенеслись через зеркальце к этой фройляйн, чтобы вернуть мне мою потерянную подругу. Милая фройляйн Катя! Я предлагаю вам приехать в Германию, я куплю вам небольшой дом. Вы ни в чем не будете знать недостатка. Я положу на ваше имя ренту в банк. Вы будете обеспечены. Если захотите – сможете как и прежде моя Вера работать моделью в моих личных фотосессиях. Или мы просто станем хорошими друзьями.
Немец лукавил. Он хотел посадить Катю в подвал на цепь, и никогда оттуда не выпускать. Судьба дала ему второй шанс обрести любимую подругу и он намеревался им воспользоваться!

Спасибо!
Хотела сперва ознакомится с 1 частью и пойти заниматься делами...дочитала до конца) Интересная история.И романтика,и страсти,и мистика) На лету прочиталось.

Это еще не конец )) просто автор уезжала на отдых, на море )))

11.
- Об этом не может быть и речи, - Лео возмущенно вскочил с места и загородил собой свою девушку. – Катя – моя подруга, жена в ближайшем будущем. Вы не мутите мне тут воду… Домик он ей подарит. Вы полагаете, она продается? Вы в своей Европе забыли про то, что такое нормальные чувства. А нормальные чувства, это, например, спустить вас с лестницы за такую наглость.
Немец отшатнулся корпусом от нависающего над ним Лео:
- Возьмите себя в руки, молодой человек. У нас в Европе не принято отвечать дракой на деловое предложение. В конце-концов, можно просто сказать «нет». К тому же, как мне кажется, «нет» должна ответить фройляйн Катя.
- Катя – моя! И я лучше знаю, кто должен говорить за фройляйн, то есть тьфу, за Катю.
Катя тяжело вздохнула, и добавила:
- Я не думаю, что кто-то тут может говорить за меня. Хотя мой ответ тоже – «нет».
Девушка подумала о том, что вот уже третий кавалер проявляет к ней интерес… Хотя совсем недавно у нее никого не было. Но дело в том, что этот интерес не к ней, а к ее татуировкам.
Разговор быстро свернули, чтобы не было драки. Немец незаметно растворился из кабинета, Эндрю тоже кивнул на прощание и быстро ушел… Лео смотрел на Катю, сидящую рядом с ним:
- Я хочу, чтобы я мог говорить за тебя. Чтобы ты была под моей защитой. Чтоб никогда, ни один придурок, не смог бы тебя обидеть, такую потрясающую женщину. Вы тут развели какую-то мистику с татуировками. Но я думаю, всему есть более простое объяснение. Твои татуировки – это подарок судьбы – тебе. Надо это принять и радоваться, а не выяснять причины их появления.
Катя вздохнула – все верно. Она интересна Лео только из-за своих татуировок.
- Я прошу у тебя еще месяц. На раздумья. Стать женой – это большое решение. Его так просто не принимают, - ответила она.
- Ты что же, не любишь больше меня? К немцу захотела? Ну так я тоже смогу тебе дом подарить – свой. И работать со мной не будешь, если захочешь. Будешь дома сидеть, может ребенка сделаем…
- Господи, что ж вы меня все покупаете-то! – Катя вскочила со своего стула и начала бегать по кабинету.
Нервы у двоих влюбленных были на пределе. Каждый невольно обижал другого. Они наговорили друг другу много неприятного. Это была первая трещинка в их новой жизни. Катя считала, что любят ее татуировки. Лео считал, что она психует, потому что немец оказался ей интереснее.
К вечеру они помирились. Но мысль у Кати укрепилась – Лео любит не ее. Любит образ совершенно другой Кати. А Катю-учительницу, математичку и любительницу посидеть тихо за книжкой, он совершенно не знает.
Следующая неделя у Лео оказалась страшно напряженной. Параллельно с записью двух альбомов на студии, у него были еще проблемы с хулиганами в магазинчике. Магазин защищали люди Лео, однако хулиганы скрутили охрану и перебили все витрины. Более того, это были не хулиганы, а конкурирующая организация, которая хотела подгрести под себя его фирмы. Поменять крышующих.
Катя наоборот, безвылазно сидела в доме Лео. Так как немец был еще в столице, то Лео не хотел, чтобы его девушка могла бы пересечься с ним еще раз. Катя целыми днями слушала винил Лео – у него была чудесная коллекция. Но кроме этого, ей было нечем заняться. Совершенно неслучайно сломался инет в доме. Катя не могла ни с кем пообщаться. Сотовый жутко тормозил и фонил. Нетрудно было догадаться, чьи это происки. Вмешательство Лео в ее жизнь таким образом откровенно говоря слегка бесило. Ведь Лео же обещал ей столько свободы, сколько ей потребуется. А сам, тиран и деспот, спрятал ее от мира.
Через две недели немец уехал. Так и не найдя возможности увидеться наедине с фройляйн. Он надеялся, что смог бы поменять ее решение. Тотчас починился инет и сотовая связь. Катя сильно потеряла в весе и теперь все больше и больше напоминала худющую фройляйн Веру. Изысканный тонкий цветок, в отличие от жизнерадостной, крепкой Кати. Внутри Кати тем временем назревало решение о том, что любой ценой надо лишиться татуировок. Что именно они – источник ее проблем. Что надо найти такой же мистический способ избавиться от них, как и способ их появления.
Еще через пару недель Катя, наконец, поехала в гости к своей вернувшейся подруге Наташе, которая уезжала в отпуск, в деревню к своим родителям. Учебный год закончился, подруги всегда расставались в июне. А в июле вновь встречались. В этот раз Кате надо было столько рассказать Нате – та уехала, когда Катя снималась в той ужасной фотосессии. Она опустила подробности, отметив только, что заказчик – немец. И что его требования были чрезмерны. Зато она в подробностях рассказала охающей Нате мистическую историю немца и его предложение.
- Я должна съездить к Карлу в Германию, в Мюнхен, в дом, где жила Вера.
- Ты что же, хочешь принять его предложение? – ужаснулась Наташа?
- Я хочу снять проклятие. Я только недавно поняла, что татуировки – проклятия. Меня бабушки на скамеечках осуждают, шпана проституткой считает, а нормальные люди косо смотрят. Я ведь была учительницей, и это была моя работа. А кто я сейчас? Любовница Лео? Я так не могу. Мне надо быть кем-то в жизни, не только любовницей! Мне надо найти способ избавиться от татуировок. Я попрошу дух фройляйн Веры освободить меня от ее татуировок. Я чувствую – это сработает. Пожалуйста, позвони Эндрю, попроси его связаться с немцем, договорись о моем приезде к нему. Иначе я не смогу стать сама собой.
- Так ты потеряешь Лео, Катюш…
- Что ж… иначе я потеряю себя. Тем более, надо проверить… кто ему важнее – я или мои татуировки.

Так Катя оказалась на вилле Карла в 12 часов утра, 5 июля. Так началась новая история – история ее пленения.
Карл переехал в небольшой городок, далеко от Мюнхена, чтобы их случайно не нашел бывший Кати. Катя просилась побывать в доме Веры, но Карл отказал ей, мотивируя, что у новой любовницы – новый дом. Катя объясняла ему, что ей необходимо поговорить с духом Веры, чтобы тот снял с нее оковы татуировок. Карл страшно испугался такой возможности – он потерял Веру, и не намерен был терять Катю. Катю или ее татуировки – для него это было одно и то же. Оказалось, что защищая свое право на счастье, немец расстался с здравым смыслом, перестал быть европейцем. Он запер Катю в каком-то большом помещении, в номере, без окон, Катя не помнила, как она в нем оказалась – она заснула в доме Карла, в гостевой комнате, на скромной кровати, а проснулась на другой, огромной постели, усыпанной розовыми лепестками, совершенно обнаженная. Немец приходил каждый день и просил близости с ним или возможности ее выпороть. Катя отказывалась. Порой после этого она просыпалась внезапно то на цепи, в углу своих апартаментов, то в шикарных костюмах, в тех же комнатах. В ванне она лежала египетской царицей с диадемой-коброй, в комнате с одеждой и трюмо она была француженкой в кринолине, а в кабинете оказывалась наряженной в деловой костюм прошлого столетия. Иногда на ней были цепи, иногда – тяжелые украшения. Но результат ей был известен – после очередного отказа немцу она теряла сознание и просыпалась в новом обличье. Она уже стала сомневаться в себе. В том, кто она есть. Комнаты тоже преображались вместе с ее нарядами. Пышная роскошь царей, аскетичность монашеской кельи, вычурность начала века. А между этими действами – пробелы. Когда она не помнила, что с ней происходило. Желание избавиться от татуировок стиралось, как стиралась ее личность. Во всех этих обличиях, Карл делал фотографии Кати, которые потом развешивал по стенам, чтобы она вспоминала чужие образы себя, еще более далекие от нее, чем татуировки.
Видимо, ей что-то подмешивали в пищу. Наркотик. Она не могла четко мыслить и трезво соображать. Она не знала, сколько прошло времени в том мире, за стенами ее комнат без окон.

12. Даже самая дикая ситуация в конце-концов становится привычной. Катя привыкла отказывать. Немец привык, что ему отказывают. Даже Катин организм привык к наркотикам и не реагировал столь сильно, Катя даже начала помнить что-то из ее провалов в памяти – она помнила, как Карл переодевал ее, как укладывал спать – и, насколько Катя могла вспомнить, не трогал ее. Почему-то ему было важно, чтобы Катя согласилась – согласилась душой и телом принадлежать. Он просил двух вещей – возможности ее пороть и заниматься сексом.
Без наркотиков Кате даже начали сниться сны. Вначале это были обрывки, потом – более связные кусочки сновидений. Катя помнила, зачем приехала к Карлу – просить дух Веры, чтобы татуировки умершей девушки покинули тело живой.
И вот через пару недель плена Кате приснился вполне связный сон про Веру. Вера просила Катю уступить Карлу. Снизить накал его страстей. Перетерпеть. Хотя бы порку. Без секса Карл переживет.
- Сними татуировки, - молила ее Катя.
- Ты не понимаешь, о чем просишь – тихо и обреченно говорила Вера, - тогда он тебя убьет. Как только ты перестанешь быть ему интересна, он от тебя избавиться. Я знаю, о чем говорю. Он псих. Если бы я не делала все новые и новые татуировки – я бы ему надоела и он нашел бы способ от меня избавиться. Он так избавился от своей прежней пассии…
- Так эта авария… он тебя убил?
- Нет, я сама бросилась под машину.
- Но почему?
- Тебе не понять. А своей смертью я уязвила его. Да еще татуировки украла. Это была хорошая месть. Он их так любил – а они пропали! Я ведь ему написала письмо, перед самоубийством, в котором проклинала их, потому что они сломали мне жизнь. И я молила господа нашего убрать их вместе со мной. А господь убрал нас раздельно.
- Но для чего они перешли ко мне?
Вера не ответила на вопрос. Образ девушки начал выцветать и лишь обрывки слов услышала Катя:
- Соглашайся.. пороть… Карл…
На следующий день Карла не было, еду приносил молчаливый слуга. Еда была не отравлена – Катя достаточно хорошо помнила, что происходило в этот день. В обед она начала умолять слугу выпустить ее, просила разрешить ей позвонить в Россию, обещала ему сокровища или секс, в общем, что угодно. Хоть выпороть ее – только потом отпустить. Слуга задержался дольше обычного, выслушивая мольбу Кати. Но все-таки, не сказав ни слова, вышел с пустым подносом.
Катя негодовала – и хозяин фашист недобитый, и его слуга – палач и изверг. И согласиться на то, чтобы ее пороли, как предлагала во сне Вера – это безумие! Неужели ее подсознание готово смириться с этой ненавистной ей идеей?
Вечером приехал Карл. Он зашел к ней перед ужином. Катя вдруг сказала ему, не ожидая даже от себя такого:
- Не давай мне наркотик. Тогда я соглашусь на порку.
Радостный Карл начал приплясывать вокруг Кати, предлагая тотчас пойти в «темницу», где давно ждут всякие девайсы.
- Нет, вначале я должна стать собой. Я не хочу жить в плену у наркотика. Что ты мне даешь?
- Ничего особенного, это вообще не наркотик, по большому счету. Транквилизаторы нового поколения, подавляющие тревогу и дающие крепкий сон.
- Никаких наркотиков!
- Хорошо. Но тебе будет нелегко…
- Почему? – Катя предполагала ответ – она боялась, что сильно зависима уже от этих наркотиков.
Карл не ответил. В этот день он даже не потребовал ничего у ошеломленной Кати. Она была удивлена – оказывается, если попытаться разговаривать с этим одержимым, он становится более нормальным. На следующий день немец кормил Катю исключительно фруктами и какими-то сладкими сиропами, от которого у нее горели щеки и разливался жар внутри. Афродозиаки, - поняла Катя. Тело поневоле предавало хозяйку. Сердце стучало, с ужасом ожидая развязку, того момента, когда Карл снова предложит девушке порку или секс, и Катя будет вынуждена согласиться. Она внезапно решилась на это. Потому что ощущать себя беспамятной куклой ей надоело. И еще она помнила ужасные слова Веры, что Карл может ее убить, если не получит то, что хочет. Что он способен на это
- Ты согласна на порку, моя дорогая? – в четыре часа дня спросил Карл. Катя, конечно же не знала, который час. Зато у Карла было заведено заниматься личными делами в это время.
- Я… - Катя задрожала всем телом, - Я не маза. Я совершенно не хочу этого, но ради того, чтобы ты не поил меня наркотиками, я соглашаюсь. Только прошу тебя – помни, я не извращенка, я совершенно не получаю от этого удовольствия, и скорее всего не выдержу и сотой доли того, что бы тебе хотелось. (Грязный извращенец, - добавила про себя Катя, - маньяк).
- Я приму это в расчет., - милостиво кивнул Карл. Его глаза блуждали по телу Кати, любуясь ее татуировками, пока он раздевал ее. Катя старалась делать совершенно безучастный вид. Однако ее тело было напряжено, точно струна, и каждое касание мужских рук вызывало небольшой взрыв эмоций, будто ее трогают страшно горячими или страшно холодными руками. Карл видел это и посмеивался.
Потом взял ее на руки и понес – Катя ощутила, какой слабой стала за время плена, она даже не смогла бы вырваться. Она не знала, что прошло всего две недели – для нее этот кусок жизни был вне времени.
Карл принес ее в помещение без окон, такой же была и ее комната. Помещение было декорировано пышно кроватью и всякими мрачного вида устройствами… Крест, лавка, столбы с висящими на них цепями. Катя содрогнулась…
Карл усмехнулся:
- Пока только смотри. Думаю, со временем мы и до этого дойдем. А сейчас мы начнем с кровати. Он сгрузил ее на простыни – кровать оказалась достаточно жесткой. Руки девушки мгновенно оказались схвачены цепкими запястьями Карла и пристегнуты железными наручниками к столбикам изголовья. Потом так же мгновенно были пристегнуты и ноги девушки к столбикам по бокам кровати. Катя лежала распятая, будто цыпленок, ей было очень страшно, жуткая тяжесть внизу живота скручивала тело. А от улыбки этого придурка хотелось выть и орать оскорбления.
- Ты готова?
- Да, - сказала Катя, вместо того, чтобы сказать: «ненавижу». Может быть оттого, что она хотела жить?
Первые удары были несильными, но резкими и возмутительными, унижающими. Слезы покатились по ее лицу – сейчас с ней сделают то, на что она никогда бы не согласилась, если бы не дичайшая ситуация.
- Тебе больно? – удивился Карл, заметив ее слезы. – Но я ведь еще даже и не начинал нормальную порку. Видишь, я как культурный человек, делаю вначале разогрев. Я же хочу тебя не на раз, а на долгую жизнь. И я хочу, чтобы тебе понравилось. Тогда мы сможем уехать из этого места, и жить как муж и жена.
Карл снова стал осыпать бедное зафиксированное тело девушки мягким флоггером. Становилось горячо, и было дико стыдно, что ее, как маленькую девчонку, сечет какой-то извращенец, да еще с ее согласия.
Потому что надо выжить, - подумала Катя
Вскоре в сильные удары флоггера начали вклиниваться нечастые, но крайне жгучие удары плети. Причем поначалу боль от второго девайса была терпимой, а потом она вдруг резко нарастала за секунду, до совершенно жуткой, и тогда Катя кричала. Удары флоггера перебивали эту жуть, отсекая по частичке боль, пока она не затихала до терпимой боли, но только для того, чтобы снова взорваться с задержкой от жгучих редких ударов. Потом Карл отбросил мягкий флоггер, и удары плетью стали чуть чаще. Девушка уже не могла терпеть – она орала, выла, вопила, но удерживалась от проклятий – ее кто-то охранял от этого. Потому что Карл ненавидел, когда его ругали, и мог за такое просто убить, потеряв самообладание. Всего-то тридцать нормальных ударов – сказал он Кате перед тем, как она отключилась от болевого и культурного шока. Секса Карлу не досталось. Однако он был очень доволен. Освободив девушку, он начал нежно смазывать вспухшие рубцы на попе, бедрах и спине. Катя пришла в себя… Ее зубы стучали от пережитого ужаса. Карл приподнял ее, укутав мягким одеялом, и начал поить ее с ложечки горячим чаем с коньяком. Потом закутал девушку в одеяло, сделав конвертик, поцеловал в щечку, и, потушив свет, ушел.

13. Самая несчастная глава
Кате было не до сна. Жуткая боль сменилась вполне терпимой после мази немца. Но сильнее болела душа. Ее замучали принуждением. Тело ныло, подчеркивая дискомфорт. Возбуждение от афродозиаков тоже еще не прошло и заставляло извиваться хотя бы в приступах ненависти, что причиняло боль физическую. В комнате, в углу, светился слабым светом фонарик-ночник, выхватывая ужасные силуэты «пыточной», как ее окрестила Катя. Катя каждой клеточкой тела ощущала ужас этих стен, все эти плетки, кресты, цепи – они навевали на нее жуть одним своим присутствием, отблесками металла. Катя не выдержала, вскочила с этой мерзкой кровати и заорала – я хочу к себе! Я тут не засну! Видимо в «пыточной» была камера – спустя три минуты прибежал Карл, стал извиняться перед милой фройляйн и хотел снова, на руках, отнести девушку в ее комнату.
- Я сама, мне больно, не трогай меня, - как можно спокойнее, тихо сказала Катя.
- Дать обезбаливающего?
- Лучше дай халат! И я пойду сама.
Карл поддерживал ослабевшую девушку, которая была вынуждена чуть ли не повиснуть на его руке. Пройдя через коридоры, они оказались в Катиной комнате. Девушка тотчас рухнула в постель. Немец выскочил из комнаты, потом снова вернулся с таблетками в облатках и стаканом воды:
- Обезбаливающее – в белой упаковке. Снотворное – в золотистой фольге.

Девушка приняла обезбаливающее, а снотворное выбросила. Часа через три жутких мучений, возбуждение наконец-то сменилось тревожным сном. Ей приснилась Вера.
- Ты видишь, я согласилась, по твоему совету, но это было ужасно, - пожаловалась Катя Вере
- Все хорошо, Карл доволен.
- Черт, а я? Какое дело мне до этой свиньи? Я в шоке, мне кажется, в следующий раз я его убью, если он только притронется ко мне!
- Не переживай, теперь неделю он не тронет тебя пальцем. Карл обстоятельный мужчина и не будет мучать тебя чрезмерно. Он будет тебя лечить. За это время многое может произойти
- Сними татуировки! – истерично попросила-потребовала Катя.
- Нет, еще не сейчас. Я знаю, тебе тяжело, но я буду рядом. Я смогу это сделать в безопасный момент. А пока у меня для тебя новый, неприятный совет – тебе надо еще раз пообещать слуге Карла все, чего он захочет. Я знаю, что он хочет тебя.
- Что? Еще один придурок будет меня пороть?
- Только секс, милая Катя. Я понимаю, как это для тебя ужасно. Но иначе никак. За секс он разрешит тебе позвонить в Россию.
Голос Веры внезапно стал затухать, как при плохой сотовой связи. Повеяло холодом, сквозняк всколыхнул вуали балдахина – Катина комната застряла в греческом стиле, была украшена этими дурацкими развевающимися шелковыми занавесями. Катя вновь заснула, в этот раз без сновидений.
Девушка спала до обеда, она проснулась только, когда слуга внес обед. Ныло измученное тело. Слова Веры вспоминались с ужасом – снова грядут мучения, насилие и ненависть. Но она собралась с илами и выдала некое подобие улыбки:
- Что, Карла снова нет?
- Да, сеньорита. – Слуга говорил по-немецки, но называл ее не на испанский манер. – Его не будет два дня. Если сеньорита будет добра к бедному кабальеро, то она сможет позвонить в Россию.
Мужчина походил на южанина – загаром, чернотой волос, быстрыми, подвижными глазами. Эти глаза сейчас обшаривали тело Кати, завернутое в хитон, пытаясь проникнуть под него. Катя сделала вид, что ей импонирует внимание южанина, и развязала поясок невесомого одеяния, давая ему соскользнуть с плеч.
- Какие у меня гарантии, что ты сделаешь это? Что ты дашь мне позвонить в Россию?
- Сеньора не верит мне? Но если бы она знала, что бедный телохранитель рискует жизнью, предлагая такое своей даме, она бы снизошла. Тут красноречие южанина закончилось, и он перешел на обыденный тон. Карла не будет два дня – у него срочное дело по бизнесу. Ему пока не до тебя. Я хочу тебя. Тут везде камеры – поэтому ты должна сказать вслух, что согласна на секс со мной, чтобы потом твои дружки не посмели убить меня. А еще у меня будет к ним условие – чистый аргентинский паспорт, билет до Сингапура. И мы в расчете. Не так уж и много? Мне, признаться, надоел этот извращенец, он даже не мог трахнуть девушку, которая ему нравится.
- Лео убьет тебя, - прошипела Катя, - когда прибудет сюда.
- Естественно! Поэтому вначале мы переедем в другой отель, где должны меня ждать документы, визы и билет. Я вначале получу эти билеты, затем сяду на самолет, а потом перезвоню твоему дружку, и он приедет за тобой в условленное место.
Катя понимала, что у нее нет выхода. Ей хотелось жить. Голос Веры прошептал издалека – Соглашайся! Я сниму татуировки, как только ты окажешься одна.
Южанин представился – его звали Антонио. Он потребовал подтверждения добровольности на секс с ним перед камерами немца. И затем сорвал с Катеньки прозрачный хитон. Бросил девушку на кровать. Он был как животное - сильный, похотливый жеребец. Катя повторяла про себя теоремы, чтобы не сыпать проклятиями.
- Ты слишком холодная, - пожаловался южанин.
- Мне больно, болят рубцы, - безучастно объяснила Катя
- Нет, дорогая, ты должна быть поактивнее, а то я не буду считать наш с тобой договор выполненным.
Взбешенная Катя впилась ноготками в спину Антонио, начала кусаться.
- Отлично, крошка! Мне нравятся дикие кошки, - простонал Антонио, вдавливая девушку в простыни. Катя яростно вспоминала вопросы прошлогодних тестов по математике, и пару раз даже повторила их вслух по-русски. Катя превосходно говорила по-немецки, потому что несколько лет жила с родителями в Германии, в детстве. Но переводить математику на немецкий не могла. Антонио, видимо, считал, что это слова страсти по-русски. Он поощрительно рычал. Катя перестала стесняться и вопила ему в лицо условия задач по-русски. Это помогало держаться. Долго, очень долго южанин удовлетворял свою страсть. Он распалялся, когда смотрел на дивные татуировки девушки. Они сводили его с ума. Он тискал и мял это хитро разрисованное тело, вымещая на нем все обиды его жизни. Трахая сучку хозяина.
На самом деле, Антонио узнал, что кольцо следствия сжимается. Ему на мэйл пришло письмо от одного знакомого, в котором тот интересовался местонахождением Карла. Он знал, что Антонио работает у Карла. Антонио не ответил на письмо, но понял, что работа на босса становится слишком опасной и решил слинять, предварительно отомстив. А за что мстить – было. Босс подобрал Антонио во время одной из гангстерских войн. Это было в чужой для Карла стране. Карл спас мальчишку от расправы, ожидая, что приговоренный к смерти паренек будет преданно ему служить. Он и служил. Пока не запахло жареным. Служил, наплевав на свою жизнь. Но теперь пришло время расплаты. Теперь его жизнь принадлежала только ему. И он делал то, что хотел – а хотел он крошку хозяина. Хотел – и получил.
Наконец, утомленный он откинулся на подушки. Девушка к тому времени совсем обессилела. Даже математика не помогала. Но когда Антонио вышел и вернулся с мобильником, она вырвала его из рук. Путая кнопки, с трудом набрала номер Лео.
- Милая, обожаемая моя! Ты где?
- Я не знаю. Прошу тебя, выполни все требования этого человека. Тогда ты увидишь меня…
- Я уже в Германии, девочка моя. Я иду за тобой. Я рядом.
Как Лео договаривался с Антонио – Катя не помнила. Она, как старинная барышня, упала в обморок. И это было благо.

14.
Антонио взял на руки потерявшую сознание Катю. Его раздражала необходимость прикасаться к той, кого он недавно терзал в своей слепой страсти. Но он все-таки не хотел ее смерти. А дом следовало сжечь, вместе с подземельем, в котором и находилась темница, вместе с видеоархивами и тайнами. Он перетащил девушку к выходу, открыл своей карточкой охранника дверь, облил комнату керосином из канистры, снова отволок Катю к следующей двери. Так он проделал раз пять, пока, наконец, не открыл последнюю дверь – за ней была лестница вверх – металлическая, почти вертикальная. Он связал Катины руки веревкой, закинул девушку за спину, придерживая ее связанные руки спереди, и полез вверх. Было тяжело, несмотря на то, что Катя сильно исхудала за эти две недели. Наверху он открыл дверь, перегрузил ее на сиденье внедорожника, стоящего во дворе коттеджа. Потом снова полез в подземелье за оставленной канистрой. В это время Кате то ли приснилась, то ли привиделась фройляйн Вера.
- Я выполнила свои обязательства. На тебе больше нет татуировок. Очнись!!! Тебе надо перелезть на переднее сиденье и завести машину. И уезжать. Времени совсем мало – я ощущаю приближение Карла…
- Но у меня связаны руки, - сказала ей Катя, еще погруженная в небытие, в котором можно говорить с призраками.
- Пережжёшь веревку прикуривателем.
Катя очнулась. Она посмотрела на свои руки – без единой татуировки, лишь реальные веревочные путы. Со стоном перевалила через спинку пассажирского сидения. С веревкой все получилось, как и посоветовала Вера. Только на запястьях остался жуткий след – багровый, наливающийся чернотой синяков… И руки выворачивало. Машина была уже на ходу – а из дома косо тянуло дымом… Не было ни одной секунды на колебания. Катя умела водить машины – спасибо отцу. Открывать ворота было некогда – Катя протаранила решетчатую дверь ограды вокруг дома, выламывая запоры бампером. Но как только повернула к шоссе, ей дорогу перегородил БМВ, резко затормозив юзом. Это был Карл. Катя успела сдать назад, и не врезалась в машину немца. Однако он быстро выпрыгнул из машины. В руке у него был пистолет. Он направил дуло пистолета на Катю
– Вылезай, милашка. От меня никто не уходил. Но тут выстрел сзади прервал Карла, выбив искры из бронированного внедорожника Кати. Он легла на сиденье, пытаясь добраться до правой дверцы.
Сзади палил Антонио. Вот тут Катя не впала в панику или обморок. Она включила свою логическую натуру. Ящерицей выскользнула на дорогу, упала в дренажную канаву, и по ней добралась до небольшого оврага, пока мужчины палили друг в друга. Овраг вывел ее в небольшой лесок. Она побежала по нему, стараясь прижиматься к деревьям, не выбегать на свободное пространство. Там, откуда она только что была, выметнулся огромный костер пламени. Крики, шум мотора. Видимо, кто-то победил в этом сражении. Неважно кто – любой представлял дикую опасность для девушки. Откуда у нее взялись силы, Катя не представляла. Но она бежала и бежала по лесу, продираясь сквозь ветки, перепрыгивая через поваленные стволы. Когда в груди разгорелся костер и стало нечем дышать – упала на хвою, и снова пыталась ползти, чтобы не нашли, чтобы затаиться и выжить. Сердце стучало, воздуха не было. Вдруг сзади раздался треск веток. Неужели девушку заметили? Это ведь так несправедливо, думала Катя, ведь она почти спаслась! Ветки раздвинулись и в густую посадку елей, где она пряталась, беззвучно втиснулась собака – огромная немецкая овчарка.
Так этот гад еще собак на нее спустил, подумала Катя. Она хотела защищаться, но собака вела себя неагрессивно. Она только пролаяла несколько раз, когда увидела Катю и понюхала ее. Собака уселась в метре от лежащей Кати, развернувшись в сторону дороги, задом к Кате, будто защищая ее.
- Хорошая моя, неужели ты на моей стороне? – всхлипнула Катя.
Собака еще пару раз подавала голос, будто призывая кого-то. Когда Катя пыталась ползти – сдержанно рычала на нее. Но не трогала. Вскоре раздались шаги и голоса:
- Это полиция, не бойтесь.
- Оскар, охранять заложника.
- Фрау, наконец-то мы вас нашли.
И до боли знакомый голос:
- Катюша, любовь моя! Твой волк пришел за тобой.
Катя всхлипнула. Она выползла из-под еловых веток – тоненькая, в полупрозрачном порванном хитоне, вымазанная в глине, со спутанными волосами. Солнечные лучи пробивались сквозь густые еловые кроны, превращаясь в колонны света, заливая Катю, будто богиню, божественной благодатью. Лео подхватил девушку на руки и прижал к себе. Он целовал ее, гладил руками по спине, утешал и зарывался в ее грязные волосы лицом. В этом свете она была для него богиней. Которую он чуть не потерял.
Он даже не заметил, что Катя теперь без татуировок. Какое счастье найти ее! Потратив на это все средства своей охранной конторы, задействовав огромные ресурсы полицейской машины Германии.

Через два дня им разрешили вернуться в Россию, сняв первичные показания. Оказалось, что Карл давно занимался темными делами, связанными с порнобизнесом, находил девушек из бедных стран и продавал их в бордели. Антонио сгорел тогда, на дороге, однако он смог сильно ранить Карла, которого схватили полицейские и частные сыщики, нанятые Лео.
Катю вначале хотели устроить в больницу, но она наотрез отказалась, и тогда Лео устроил у себя в доме походный лазарет, где его любимая должна была отлеживаться и залечивать раны, не столь значительные, впрочем. От успокоительных девушка категорически отказалась – разрешила использовать только мази, обезбаливающее, травы.
Через две недели она начала выходить из дома – ее сопровождал частный охранник, нанятый Лео. Еще через месяц она, наконец, смогла от него отбиться – начинался учебный год. Ну не ходить же с ним в школу! Катю снова взяли в ее старую школу – постарался папа вредной Синицыной. Оказывается, девятый, вернее теперь десятый Б во главе с Михой рассказали все одноклассникам, и те были восхищены приключениями учительницы – они читали репортаж с рок-фестиваля, где Катя была звездой, а позже и историю ее похищения. Директоршу, поборницу строгих взглядов, уволили. Папа Синициной все устроил, потому что его дочь наконец-то решила заняться учебой. И он взял Катю репетитором для нее, помог школе, нашел молодого директора.
Вроде бы жизнь наладилась. Лео никогда не приставал к своей девушке с Темой. Они собирались пожениться. Но…. Что-то не давало Кате покоя. Те безумные приключения, которые она пережила, не давали ей жить тихо и размеренно. В октябре, во время школьных каникул, неожиданно для себя, девушка зашла в тату-салон. Ноги сами занесли. Руки сами выбрали рисунок – пантера лежала на широком суку, в расслабленной позе, свесив лапу. Место тату – предплечье. Потом Катя зашла в фетишный магазин. Она ходила вдоль стены, на которой были развешаны плетки, вдыхала запах свежевыделанной кожи. Выбрала неагрессивный флоггер.
- Наручниками интересуетесь? – щебетала продавщица, - вот тут поменьше, на девичьи ручки.
Катя напряглась.
- А вот побольше, на мужские и крепкие.
- Дайте на мужские, - отрывисто и взволнованно сказала Катя, оплатила все покупки. В этот миг у с ее души упала какая-то незримая тяжесть. Она усмехнулась своим мыслям. Мир снова стал волшебным.
Конец.