bdsmion

12. Даже самая дикая ситуация в конце-концов становится привычной. Катя привыкла отказывать. Немец привык, что ему отказывают. Даже Катин организм привык к наркотикам и не реагировал столь сильно, Катя даже начала помнить что-то из ее провалов в памяти – она помнила, как Карл переодевал ее, как укладывал спать – и, насколько Катя могла вспомнить, не трогал ее. Почему-то ему было важно, чтобы Катя согласилась – согласилась душой и телом принадлежать. Он просил двух вещей – возможности ее пороть и заниматься сексом.
Без наркотиков Кате даже начали сниться сны. Вначале это были обрывки, потом – более связные кусочки сновидений. Катя помнила, зачем приехала к Карлу – просить дух Веры, чтобы татуировки умершей девушки покинули тело живой.
И вот через пару недель плена Кате приснился вполне связный сон про Веру. Вера просила Катю уступить Карлу. Снизить накал его страстей. Перетерпеть. Хотя бы порку. Без секса Карл переживет.
- Сними татуировки, - молила ее Катя.
- Ты не понимаешь, о чем просишь – тихо и обреченно говорила Вера, - тогда он тебя убьет. Как только ты перестанешь быть ему интересна, он от тебя избавиться. Я знаю, о чем говорю. Он псих. Если бы я не делала все новые и новые татуировки – я бы ему надоела и он нашел бы способ от меня избавиться. Он так избавился от своей прежней пассии…
- Так эта авария… он тебя убил?
- Нет, я сама бросилась под машину.
- Но почему?
- Тебе не понять. А своей смертью я уязвила его. Да еще татуировки украла. Это была хорошая месть. Он их так любил – а они пропали! Я ведь ему написала письмо, перед самоубийством, в котором проклинала их, потому что они сломали мне жизнь. И я молила господа нашего убрать их вместе со мной. А господь убрал нас раздельно.
- Но для чего они перешли ко мне?
Вера не ответила на вопрос. Образ девушки начал выцветать и лишь обрывки слов услышала Катя:
- Соглашайся.. пороть… Карл…
На следующий день Карла не было, еду приносил молчаливый слуга. Еда была не отравлена – Катя достаточно хорошо помнила, что происходило в этот день. В обед она начала умолять слугу выпустить ее, просила разрешить ей позвонить в Россию, обещала ему сокровища или секс, в общем, что угодно. Хоть выпороть ее – только потом отпустить. Слуга задержался дольше обычного, выслушивая мольбу Кати. Но все-таки, не сказав ни слова, вышел с пустым подносом.
Катя негодовала – и хозяин фашист недобитый, и его слуга – палач и изверг. И согласиться на то, чтобы ее пороли, как предлагала во сне Вера – это безумие! Неужели ее подсознание готово смириться с этой ненавистной ей идеей?
Вечером приехал Карл. Он зашел к ней перед ужином. Катя вдруг сказала ему, не ожидая даже от себя такого:
- Не давай мне наркотик. Тогда я соглашусь на порку.
Радостный Карл начал приплясывать вокруг Кати, предлагая тотчас пойти в «темницу», где давно ждут всякие девайсы.
- Нет, вначале я должна стать собой. Я не хочу жить в плену у наркотика. Что ты мне даешь?
- Ничего особенного, это вообще не наркотик, по большому счету. Транквилизаторы нового поколения, подавляющие тревогу и дающие крепкий сон.
- Никаких наркотиков!
- Хорошо. Но тебе будет нелегко…
- Почему? – Катя предполагала ответ – она боялась, что сильно зависима уже от этих наркотиков.
Карл не ответил. В этот день он даже не потребовал ничего у ошеломленной Кати. Она была удивлена – оказывается, если попытаться разговаривать с этим одержимым, он становится более нормальным. На следующий день немец кормил Катю исключительно фруктами и какими-то сладкими сиропами, от которого у нее горели щеки и разливался жар внутри. Афродозиаки, - поняла Катя. Тело поневоле предавало хозяйку. Сердце стучало, с ужасом ожидая развязку, того момента, когда Карл снова предложит девушке порку или секс, и Катя будет вынуждена согласиться. Она внезапно решилась на это. Потому что ощущать себя беспамятной куклой ей надоело. И еще она помнила ужасные слова Веры, что Карл может ее убить, если не получит то, что хочет. Что он способен на это
- Ты согласна на порку, моя дорогая? – в четыре часа дня спросил Карл. Катя, конечно же не знала, который час. Зато у Карла было заведено заниматься личными делами в это время.
- Я… - Катя задрожала всем телом, - Я не маза. Я совершенно не хочу этого, но ради того, чтобы ты не поил меня наркотиками, я соглашаюсь. Только прошу тебя – помни, я не извращенка, я совершенно не получаю от этого удовольствия, и скорее всего не выдержу и сотой доли того, что бы тебе хотелось. (Грязный извращенец, - добавила про себя Катя, - маньяк).
- Я приму это в расчет., - милостиво кивнул Карл. Его глаза блуждали по телу Кати, любуясь ее татуировками, пока он раздевал ее. Катя старалась делать совершенно безучастный вид. Однако ее тело было напряжено, точно струна, и каждое касание мужских рук вызывало небольшой взрыв эмоций, будто ее трогают страшно горячими или страшно холодными руками. Карл видел это и посмеивался.
Потом взял ее на руки и понес – Катя ощутила, какой слабой стала за время плена, она даже не смогла бы вырваться. Она не знала, что прошло всего две недели – для нее этот кусок жизни был вне времени.
Карл принес ее в помещение без окон, такой же была и ее комната. Помещение было декорировано пышно кроватью и всякими мрачного вида устройствами… Крест, лавка, столбы с висящими на них цепями. Катя содрогнулась…
Карл усмехнулся:
- Пока только смотри. Думаю, со временем мы и до этого дойдем. А сейчас мы начнем с кровати. Он сгрузил ее на простыни – кровать оказалась достаточно жесткой. Руки девушки мгновенно оказались схвачены цепкими запястьями Карла и пристегнуты железными наручниками к столбикам изголовья. Потом так же мгновенно были пристегнуты и ноги девушки к столбикам по бокам кровати. Катя лежала распятая, будто цыпленок, ей было очень страшно, жуткая тяжесть внизу живота скручивала тело. А от улыбки этого придурка хотелось выть и орать оскорбления.
- Ты готова?
- Да, - сказала Катя, вместо того, чтобы сказать: «ненавижу». Может быть оттого, что она хотела жить?
Первые удары были несильными, но резкими и возмутительными, унижающими. Слезы покатились по ее лицу – сейчас с ней сделают то, на что она никогда бы не согласилась, если бы не дичайшая ситуация.
- Тебе больно? – удивился Карл, заметив ее слезы. – Но я ведь еще даже и не начинал нормальную порку. Видишь, я как культурный человек, делаю вначале разогрев. Я же хочу тебя не на раз, а на долгую жизнь. И я хочу, чтобы тебе понравилось. Тогда мы сможем уехать из этого места, и жить как муж и жена.
Карл снова стал осыпать бедное зафиксированное тело девушки мягким флоггером. Становилось горячо, и было дико стыдно, что ее, как маленькую девчонку, сечет какой-то извращенец, да еще с ее согласия.
Потому что надо выжить, - подумала Катя
Вскоре в сильные удары флоггера начали вклиниваться нечастые, но крайне жгучие удары плети. Причем поначалу боль от второго девайса была терпимой, а потом она вдруг резко нарастала за секунду, до совершенно жуткой, и тогда Катя кричала. Удары флоггера перебивали эту жуть, отсекая по частичке боль, пока она не затихала до терпимой боли, но только для того, чтобы снова взорваться с задержкой от жгучих редких ударов. Потом Карл отбросил мягкий флоггер, и удары плетью стали чуть чаще. Девушка уже не могла терпеть – она орала, выла, вопила, но удерживалась от проклятий – ее кто-то охранял от этого. Потому что Карл ненавидел, когда его ругали, и мог за такое просто убить, потеряв самообладание. Всего-то тридцать нормальных ударов – сказал он Кате перед тем, как она отключилась от болевого и культурного шока. Секса Карлу не досталось. Однако он был очень доволен. Освободив девушку, он начал нежно смазывать вспухшие рубцы на попе, бедрах и спине. Катя пришла в себя… Ее зубы стучали от пережитого ужаса. Карл приподнял ее, укутав мягким одеялом, и начал поить ее с ложечки горячим чаем с коньяком. Потом закутал девушку в одеяло, сделав конвертик, поцеловал в щечку, и, потушив свет, ушел.