bdsmion

Я вам не граммарнаци какой-нибудь фашистский, а лютый писарь, грамотей-опричник! В алом, словно грудка снегиря, мундире, расшитом золотыми ятями и фертами, обхожу я дозором белоснежные поля отечественной словесности; не гнушаюсь мелкобуржуазными индукцией с дедукцией, дабы вовремя выявить злоумышленников от орфографии; наперегонки с такими же, как я, ревнителями правописания, преследую злостных нарушителей пунктуации. Увы им, несчастным! Горше незрелого миндаля участь тех, кто напишет, например, глагол "изгАляться" через "о" - "изгОляться"! Изголяются, сиречь раздеваются, пусть девки блудные у шестов стриптизных. А наша-то православная душа привыкла изгаляться да куражиться, особливо после пары стаканов. Потому - не доводите до греха. Рассержусь ведь, заломаю осину ближайшую да вытешу кол поострее, да отолью серебро на пули для упырей, сосущих кровь из здорового тела родного языка!.. Ужо вам!)))))))))))))))
степь, котейко, Карабас-Барабас, анекдот, дуться, великолепный, призма, меланж

Summer has come and passed
The innocent can never last
wake me up when September ends

Like my father’s come to pass
Seven years has gone so fast
Wake me up when September ends

- 0,5 мг плюс 0,75...
- Зачем ты собственно пьешь эти таблетки?
А., неслышно зайдя за спину, кладет руки на мои локти, удерживая их .
- По сути это транквилизаторы, препятствующие появлению глюков.
- То есть, я исчезну, когда ты их выпьешь?
- Ты глюк, мм?
Я трусь о его живот ягодицами, и, прогнувшись, о пах, мурча себе под нос от удовольствия.
- Проверить вздумала? А если так?
Он легко поднимает меня на руки и уносит в комнату, где устраивается на диване, сажая меня сверху.
- Если так, профурсетка ты и мерзавка?- охнув от укуса в шею, сжимает шею руками, заставляя меня захрипеть и уткнуться в его грудь руками .

- Пус..пусти! Пусти немедленно !
- Руки за спину. Живо.

В первые секунды всегда страшно . В первые секунды мучительно хочется жить. И также мучительно хочется, чтобы А. сдавил горло еще больше, со всей силы, чтобы не оставлять выбора мне самой - жить или умереть, чтобы наконец вся ответственность за мою маленькую и сложную жизнь легла на другие плечи, и я повисла сломанной куклой в его больших руках - безвольной тряпочкой, мягкой шкуркой лисы, освободив свою сущность, которая - суть - Ничто .

- Маленькая... Хорошенькая... Потерпи, малыш, потерпи, сладкая, потерпи, принцесса...

Он почти пропевает ласковые слова мне на ухо, и я закрываю глаза, потому что не могу видеть его лицо, до сих пор не привыкнув к наслаждению, с которым он улыбается, наблюдая за моими страданиями.

В следующие секунды всегда хорошо. В следующие секунды ангелы заливаются колокольчиком, а потолок квартиры превращается в огромный фиолетовый космос, по всей поверхности которого начинают распускаться алые розы - эмблемами любви. Мне так хорошо, что я начинаю стонать, пытаясь сорвать эти розы, ... И обнаруживаю себя лежащей на полу на коленях у А.

- Шшш... Что видела?

Я созерцательно молчу, водя пальцами по его лицу, собирая ямочки от улыбки, пару морщин и тени в ладонь. Потом говорю:
- Только нечасто, ладно?
- Нечасто что?
- Нечасто доводи меня до спейса.

Он хохочет, уткнувшись в мою макушку. Он всегда смеется, и что я такого сказала?

---

Here comes the rain again
Falling from the stars
Drenched in my pain again
Becoming who we are

As my memory rests
But never forgets what I lost
Wake me up when September ends,
Wake me up when September ends...

Каблук ботильона проваливается в грязь лужи, и я только шиплю от злости, не закончив петь.
Мы приехали в лес прощаться с летом и попали, конечно, под дождь. Тот барабанит по крыше машины, смешиваюсь с серебряной паутиной на ветвях старых сухих сосен, заставляя их переливаться совсем уж невиданными оттенками.

А мы сидим внутри и пожимаем друг другу руки как школьники - невинно переплетая пальцы - и рассказываем друг другу анекдоты про математиков.

Спустя и 7, и 20 лет спустя, как и поет Green day, я буду спрашивать себя - что это? И не находить ответа.
Смысл жизни в отсутствии всякого смысла. И ради чего тебе еще жить, когда ты видел паутину в лесу неподалеку от хлебозавода, от которого несутся умопомрачительные запахи свежего хлеба, и обнимает тебя большое теплое существо, которому ты доверяешь и веришь?

- У нас будет не ошейник.
-?
- Держи.

Я снимаю с шеи флешку, на которую записаны видео и фото со мной голой и не очень, в потрясающих воображение позах и со смешными кошачьими ушками на голове, видео, где я читаю стихи и лаская себя, видео, которые никто и никогда кроме не увидит. Потому что не надо им и мне этого. Не надо. А ему - можно.

- Ты можешь счесть это остаточной информацией... Или остаточной арендой, которая мне принадлежит.

Я вздыхаю, видя его непонимающие глаза.

- Теперь уже только мне. Я развелась с ним, понимаешь? Я сама - единственное, что у меня есть и что я могу тебе дать.

Когда все мосты взорваны, я жалею, что мгновения нельзя остановить. Поставить бы потом их, консервированные,на полочку вместе с той самой паутиной - и - до конца сентября.

---

Можно сидеть за экраном - и представлять что ты на пляже. За столиком кафе - и воображать себя в корчме на берегу развеселого пиратского городка. За рулем машины - и видеть в руке поводья, а себя - мчащимся всадником.
Даже если ты никогда не был в выше описанных местах и ситуациях.

Но никогда нельзя вообразить себе чувства, до того не испытанные. Потому что ощущения... Ну это как спутать изюм и виноград. Вино и компот. Шоколад и жалкое детское какао.

Когда я пишу, что спейс - это космос, то знаю, что половина из читающего народа сочтет это очередным ярлыком-образом гламурной темы сабуськи.

Ребята, это правда космос с розами. Правда, седьмое небо в алмазах.
Только как добраться к нему - решайте сами.

А мне надо сейчас..того самого. Что нечасто.
Пока сентябрь не кончился.

Summer has come and passed
The innocent can never last
Wake me up when September ends

Like my father’s come to pass
Twenty years has gone so fast
Wake me up when September ends

Из лимитированной партии -
Не по карману мне,
Приобрести желая,
Не сплю даже во сне.

Жизель зашла в трактир в обеденное время. Густой наваристый туман приглушал монотонные беседы и перестуки ложек в слоях рассольника и глиняных кружек о деревянные поверхности. Расплывающиеся грузные фигуры в холщовых рубахах, уткнувшие локти в засаленные скатерти залучились любопытством. Весь её облик, начиная от маленькой шляпки, кокетливо сдвинутой набок до красных ботильонов, скосил взгляды сидящих в сторону входа в едальное заведение. Компания мужчин, еле вмещающая свои желания в крошечном ресторанчике, всё как обещал фавн.
-Гад, какой же ты подонок Оноре, так измываться над бедной нимфой. Знаешь, как я ненавижу грязь, - беззвучно сорвалось с её карминных губ. Нимфа высшей категории в таком месте низкосортном заведении. Подруги не раз намекали, что её фавн кроме как работать языком из себя ничего не представляет. Но кто кого слушает, когда в лоб стукнет любовь. А ведь всё начиналось так романтично. Гуляние по цветущим лугам, объятия у костра, купание на нудистких пляжах….
Фавн и в самом деле мастерски владел языком. Вылизывал аки шмель последний в жизни цветок. Так же профессионально жужжал и по ушам. Отличался эксцентричностью, что уже подкупало Жизель.
-Шалашовка - крякнул кто-то, стоило ей сделать пару шагов по соломе, устилавшей глиняный пол.
-Шторы прикрой, гланды продуешь! – бросила нимфа, даже не поведя головой. Села за свободный стол в углу. Хоть поест, врядли с этими может быть речь об удовольствии от секса. Ей даже смотреть не хотелось на немытые образины. Думай, Жизель, думай.
Нехотя проковыляла к ней единственная кроме неё женщина.
-Чего есть будешь? – сложив руки на шестом размере, подозрительно прищурилась.
-Овощи с курицей в горшочке. Блины. Вареники с творогом. Вареники с картошкой. Вареники с вишней. Сидр…. – начала перечислять нимфа.
-Ещё вареники с грибами вкусные, - усмехнулся один из посетителей.
-Вареники с грибами, – добавила Жизель.
-Порции большие – приподнялась лениво бровь официантки, намекая на тонкую фигуру заезжей мамзельки, в которую на вид влезет от силы ползёрнышка, как в Дюймовочку (литота только здесь пригодилась)
-Хорошо, тогда только по три порции каждого блюда, – не обращая внимания на волну удивления, продолжила – Жаркое из крольчатины. Вишнёвый пирог полейте сиропом. Тоже по три.
-Ёксель! – поперхнулся ещё один посетитель.
-Что прямо-таки три кувшина сидра? – уточнила бабец. – Они большие.
-Хм. Уговорила зануда, неси пять, – нимфа ощущала, как все стопы в корчме развернулись в её сторону. После хлеба всегда хочется зрелищ. Она им устроит. Тем более, это единственный крючок для начала операции.
Через полчаса все забыли о еде, не отрываясь от разворачивающегося, воистину достойного любого цирка, зрелища. Дубовый стол, заставленный огромными блюдами, сбоку которого примостилась хрупкая симпатичная дивчина, представлял собой арену, где разворачивалось то, о чём ещё долго будут судачить. Успевшая снять шляпку нимфа с изумительной быстротой и аппетитом разделывалась с содержимым тарелок. Несколько раз к ней подходили, дабы убедиться, что она действительно отправляет еду в рот, а не в потайной мешок.

Оноре обожал азарт любой игры и трахаться. Причём старался сочетать эти вещи. Когда он понял, что вошёл в сердце Жизель достаточно глубоко, то вдруг стал относиться к ней прохладнее. Только что-то новое и интригующее заставляло его на некоторое время встрепенуться, становясь прежним возлюбленным. В конце концов, они скатились в затягивающую, бесконечную игру с раз от раза более усложнявшимися заданиями. Начало положила Жизель, когда на слабо затащила фавна в туалетную кабинку самолёта и заставила кончить четыре раза подряд. Он, в свой черёд, потребовал, чтобы она день провела в роли шлюхи, обслуживая всех клиентов в публичном доме, без права кому-то отказать. Она отправила его на планету амазонок с заданием обрюхатить двенадцать дев за сутки. И поехало…. Современные нимфы и фавны жили на планете 134-Сказочная, но часто прыгали в другие временные пояса и пространственные изгибы. Так что простора для манёвров более чем хватало.
Сейчас Жизель прыгнула в первый раз в другой временной пояс по заданию Оноре. Откуда здесь могли знать про прекрасную 134-Сказочную, где жители получали свою жизненную энергию только двумя способами: через еду и через секс. О, они слыли большими гурманами и озабоченными на всю голову среди других планет. Фавн, несмотря на свой особенный юмор, по-своему её любил. По крайней мере, здесь есть еда. Если бы ей пришлось выполнять только задание возлюбленного, то прощайте последние остатки энергии.

- Ты всё поняла, любовь моя, - он страстно прижимал её, удерживая за круглые ягодицы, - Зайдёшь в небольшой ресторанчик, который я выбрал и отсосёшь у первого понравившегося при свидетелях.
-Да я у всех отсосу! – кто? Кто тянул её за язык?
-Какая ты у меня нимфоманочка, – промурчал фавн и всосал мочку её уха. – Так и быть, если желаешь. Ты ведь понимаешь, что твоё удовольствие обязательно.
Хорошо, что количество оргазмов не уточнил.
«Ах, фавничка, давай поиграем, это расширит границы нашего сознания и вознесёт нас на невиданные высоты удовольствия, мы переступим границы, о которых даже не мечтали!» - мысленно передразнила она свою первую фразу, положившую начало их парному сексуальному безумию, которое втягивало всё больше посторонних.

Она с сытым вздохом откинулась на спинку стула. Пришло время выбрать жертву. В направленных на неё взглядах сквозило восхищение, недоумение, неверие. Фигура её ничуть не изменилась. Таак, пора приступать, мало ли какие у них тут отношения к чудесам. Ещё за колдунью примут, тогда хрен у кого отсосёшь. Закинув ногу на ногу, обнажая подвязки, Жизель всмотрелась в наиболее опрятно одетого мужчину средних лет. Рядом сидели двое помоложе и заискивающе косились на него. Кроме того, у него была шляпа. Всё дело в шляпе.
-Уважаемые господа, - Жизель ловко вскочила на стул, а затем шагнула на стол, откуда уже успели убрать пустые тарелки, - Только один день, проездом в вашем городе самый знаменитый цирк для взрослых «Отсосляндис»!
Она взмахнула рукой, наводя иллюзию красного атласа с весёлыми цирковыми картинками на стену позади себя. Хлопнула каблуком по столу и оказалась стоящей на широком кожаном диване красного же цвета. Спрыгнула, оказавшись в блестящем цирковом трико, ещё больше обнажившем её формы. Сняла с головы цилиндр и с улыбкой встряхнула, отчего в стороны разлетелись белые голуби, которые стоило им долететь до деревянных стен, мгновенно превращались в воздушные сине-зелёные шары. С потолка летело конфетти. Эстетические иллюзии, не вызывающее сексуальное возбуждение в их игре разрешались.
Мужские лица сразу расслабились, кое-где толпу тронули улыбки.
-Так это скоморохи, - доверительно делился кто-то – я в прошлом году в городе такое видел. – Цииирк!
-Кто же тот смельчак, что станет первым участником шоу? – Жизель, схватив шляпу избранного, потянула оттуда нескончаемый красный шёлк. – Ну же, красавчик Нео?! Нам даже таблеток не потребуется.
- Я Иракликус, - тот растерянно привстал и, стараясь сохранять невозмутимый вид, сделал шаг к дивану.
Огромное, усеянное розовыми лепестками джакузи запузырилось в центре зала.
-Господа зрители, прошу снимать одежду и прыгать в воду. Представление начинается. Хихикая, мужчины стали скидывать штаны и рубахи и прыгать в тёплую воду.
Шляпный герой уже сидел на диване. Нимфа запрыгнула к нему на колени и стала двигаться как самая заправская стриптизёрша. На обалдевших мужчин сверху посыпались мыльные пузыри. Нимфы отличались особой харизматичностью и умели создавать вокруг себя эротический поток, увлекающий всё и всех.
-Отлично, Иракликус, ты войдёшь в историю, – она гладила его, постепенно освобождала от одежды, ощущая, как он твердеет ниже пояса. – А ты страстный мальчик, да?
Ошарашенная официантка застыла на краю бассейна, её тут же дёрнули и посадили в воду. Зазвучала медленная тягучая музыка и по борту джакузи появились кувшины с хмельными напитками и экзотическими фруктами.
-Рай там, где я, - задорно пропела Жизель и повернулась к Иракликусу, чтобы опуститься на колени между его массивных ног. Всё так же обольстительно улыбаясь, она нежно протёрла его немаленький член влажной салфеткой. Он испуганно коротко взвизгнул, когда пухлые губки обхватили его, а дальше сама природа завладела его телом, сознанием и подсознанием. Жизель, быстро втянулась в процесс, но знала, что все пары глаз в зале сейчас неотрывно следят за её головой, порхающей над пахом Шляпы.
-Что она делает, она его что ест? – раздался чей-то тонкий голос. Неужели об оральном сексе здесь не слыхивали? Дикари….мммм…. Однако сладострастные стоны Иракликуса отмели все сомнения. Он, вцепившись в кудри Жизель, уже освоился и двигался навстречу. Неожиданно и сама нимфа стала возбуждаться. Ей всегда нравилось, когда Оноре жёстко брал её таким образом. Кончая, Иракликус чуть не разорвал ей рот. Она тут же вскочила и быстро лизнув губы, повернулась от расслабленного №1.
-Кто следующий в нашем шоу? – уговаривать не пришлось, парни лезли к ней через бортик, уже чистенькие и даже готовые к своему личному цирку. Мысленно она насчитала в трактире более 20-ти человек. Парочка уже пристраивалась к официантке. Жизель вошла в раж и, усадив двоих, стала причинять им удовольствие, думая, что возможно она словно Прометей, подарила этому народу свой маленький огонь. На шестом она, наконец, получила первое удовлетворение сама. И решив что-то поменять, нырнула в глубокое джакузи, где под водой продолжила своё минетное представление. Энергия переполняла её, а силы только прибавлялись от одного к другому.

-Люблю тебя, - прошептал фавн, выцеловывая дорожку от лопаток к ягодицам. – То, что ты там вытворяла, чуть не свело меня с ума.
Они лежали на берегу океана, белый песок поскрипывал под телами, а лёгкий бриз охлаждал разгорячённые тела.
-Знаешь, - нимфа отпила нектара из бокала, - я уже придумала тебе следующее задание, ненаглядный мой.
-Правда? – он не скрывал радости, блеск в глазах вкупе с видимым возбуждением выдавал с головой его пристрастия к сексуальным играм, - Что же, Жизелечка? Скажи скорее!


Новые слова: чат, почта, вокзал, случайно, кирпич, айвовое, варенье, целомудрие.

Интернет-мионовское:

У нас, слава Богу, не почта - чат,
( не комплименты - смайлы)
Но приходится также молчать-скучать
когда ты в оффлайне

Пусть пройдет лишь день, (о, как долог он!
Длится в целое лето!)
Но успеешь выйти из себя и вон,
если нет ответа

И встречающим - как теперь зовут
Мечущихся на вокзале -
Ты сидишь на сайте - вдруг опять мелькнут
Те,кого так ждали?

---

Случайно появилась - и будто обожгло -
Прозрачные глазищи как озера стекло!
И айвовым вареньем волна волос течет
И губы, точно знаю, по сладости как мед,

Стоит,не озираясь, на трискель ставит - свитч,
Себе лишь признаваясь, что зелена как лич

Будь тайной - но открытой,
Чтоб знал я,что внутри
У маленькой кометы,
Пока она горит

---

Заводя разговоры, то вскользь, то впрямь
Спросишь про партнера,
И увидишь в глазах не речную рябь,
Только блеск укора

Что такое: близко, а не достичь?
Вместе, но не слиться? -
Целомудрие девичье - знак "кирпич"
На пути к бесстыдству

А я продолжаю утверждать, что самая жестокая и запредельная практика, существующая в БДСМ - это боление за российских ногомячистов! Надеюсь, после прошедшего мундиаля никто не станет со мной спорить? Увы, но уже лет двадцать с хвостиком, как я ее адепт. По-хорошему, таких, как я, надо в спецпсихушку упрятывать, за решетку. А на площади перед дуркой воздвигнуть памятник: Жюстина, мадемуазель О и Захер-Мазох в футболках нашей сборной.
И ведь умом я понимаю, что скорее Луна упадет на Землю, сдастся Измаил и Кончита Вурст отрастит себе натуральные перси, чем у нас появятся игроки уровня Роббена и Ван Перси. Что легче вырастить какао за Полярным кругом, чем Кака и Какау на наших лысых полях. Что словосочетание "российский футбол" - это даже не недоразумение в квадрате, а кубический оксюморон!
Но вот поди ж ты - уже через час я снова включу спортивный канал и, как зомбированный, буду наблюдать за двадцатью двуми миллионерами, неспешно прогуливающимися по полю. Ну почему бы мне не посмотреть баскетбол или там водное поло? Это просто интоксикация какая-то!

Лепота, заяц, сногсшибательный, авианосец, фланировать, душечка, римминг, тримминг

Словно авианосец «Победа» она профланировала в открытую дверь.
-Где тут римминг можно сделать? – спросила почти гневно, на лице её отражалась гамма эмоций, в основном спешка.
Сидящие в холе два парня растерянно переглянулись. Они сидели на диванчике, день был праздничный, клиентов не было.
-Ну, кто из вас сделает нам римминг? – она постукивала ножкой в туфельке на сногшибательном каблуке. Красивая, в общем, девушка, только стерва, сразу видно.
-В-вам? – Вася, вдруг вспомнив привычку детства, стал заикаться.
-Моей сучке в основном, - отрезала девушка. – Кто? Ты свободен?
Парень Жора, в которого она ткнула, сглотнул и попытался что-то сказать. Потом махнул рукой и кивнул.
-А, сучка, такая же красивая как вы? А то я всем подряд римминги не делаю, – решился он, наконец.
-Пффф… Я не поняла, что значит, всем не делаю? Я что должна фото сучки была предварительно выслать? Душечка, вы радоваться должны, что будете облизывать мою чемпионскую сучку.
-Вы не подумайте, римминг я очень даже готов сделать красивой сучке – пролепетал Жора, нервно облизываясь - вот вам бы сразу, без вопросов.
-Хехе. Шутка? Юмор я понимаю. Только у меня с шёрсткой всё в порядке. Не требуется ни римминг, ни как его…. грумминг.
-Ой, - опомнился Вася, - Девушка, вы что собачку стричь хотите?
-Заяц, ты не офигел ли? А кому ещё можно римминг делать?
-Тримминг, девушка – разочарованно протянул Жора.
-Тримминг, римминг, подумаешь одна буковка.
-Ведите свою собачку, оттриммингуем, - улыбнулся Вася вслед выходящей. – Лепотааа. Вот красотка, да Жорка?
-Одна буква, но как порой меняется действительность, - грустно думал о своём Жора.

Новые слова: введение, округлости, палец, магнит, солнцестояние, зуд, миска, кубик.

введение, округлости, палец, магнит, солнцестояние, зуд, миска, кубик.

Ягоды сыпались в миску, тяжело и радостно ударяясь об стенки и дно. Потом по ним побежала струйками вода из крана, а он все никак не мог оторвать глаз от этой ярко-красной кучки с зелеными хвостиками наверху.
До тех пор пока она не встала, положила ему в рот большую горсть и удовлетворенно улыбнулась.

Сразу по коже прошелся нервный зуд, какой всегда у него начинался, когда она улыбалась или просто поднимала уголки своего пухлого и нестерпимо когда-то манящего его к себе рта.

- Аперитив,- провозгласила, торжествующе вынув из-за спины тонконогий бокал и засунув туда сначала пару клубничин, потом наполовину расколотые кубики льда и только затем пузырящееся Моет Шандон ( округлите буквы на выразительном ейо!)

Он наблюдал за ее движениями с веселым любопытством. Они не виделись... Да лет 10 уже, наверное, и она ни капли не изменилась, все так же прямодушно хозяйничая в его холодильнике и так же аристократически сжимая бокал маленькими холеными пальцами, по-прежнему без единого кольца ( - Мешают!- фыркала в ответ на его предложение сходить в ювелирный) зато с крупной родинкой на правом безымянном. Он целовал этот палец особенно бережно... Когда-то. В прошлой жизни.

- Сколько-сколько, говоришь?
- 15 шагов, глухая тетеря. А теперь я осваиваю огнестрел, немецкий, швейцарских мужчин и свой новый Никон!- тут она засмеялась еще радостнее и уселась по-турецки, раскрыв бедра в короткой шелковой юбке и попутно задев его коленом.

Смотреть на ее ноги было неприлично, он отвел глаза, снова искоса взглянув, и наконец перевел взгляд в нейтральную сторону, в окно. Шел дождь, и это его наконец расслабило, впервые с совершенно неожиданного ее появления на пороге его дома, большого, элегантного, дорогого и неуютного. По-хорошему, следовало ее, конечно, выставить, вызвать охрану, секретаря, адвоката, черт знает кого еще, чтобы вывели, и на десяток километров никогда больше!... Да хоть вызвать из города Кису, и пусть бы она объяснила этой мелкой мерзавке, что никто ее здесь не ждал и не будет ждать, чтобы Киса поцеловала его прямо при ней своими холодными, скользкими от помады губами, и она, эта...эта... Поняла бы, что за 10 лет ничего не изменилось, что ни дня он не ждал ее ни в Москве, ни на песчаном берегу полуострова Сан-Франциско, ни дня и ни минуты!

Но ему было так холодно и одиноко с утра, что он не мог работать и только час или два просидел, глядя в одну точку, а потом услышал звонок и не удивился, когда в дверь вошла она - с натянутым на мокрые кудри капюшоном, по-прежнему маленькая, юркая в движениях, повесила плащ на ручки двери, ни мало не заботясь о том что течет вода, и уселась за широкий стол на кухне, заодно сообщив ему, что дизайном дома занимался явный удод, и мог бы и он вспомнить, что она вообще-то тоже дизайнер!

Он вспомнил, устыдился, полез в карман домашней куртки за зажигалкой, потом вспомнил еще раз, что она не курит и наконец затих в углу диванчика, неподалеку от нее, не делая ни малейшей попытки приблизиться. Он понимал в своей жизни все - всю работу, всех инвесторов, партнеров, коллег, подчиненных, всех женщин, с которыми спал и которых хотел, которые хотели его, не понимая, что ласковое "Киса", данное им для них, не более чем Смит для американцев или Иванов для русских, всех родственников со всеми их детьми, проблемами и котами, всех соседей...

А ее он никогда не понимал, жутко боялся, что она-то как раз это понимает, и потому раз за разом отгонял ее от себя все дальше и дальше, надеясь, что она сломается, будет его униженно молить, любить и лелеять, станет как ВСЕ, станет Кисой - простой и понятной, живущей только им и ради него , и тогда он вышвырнет ее окончательно, лишь шерсть клочками полетит, а он утихомирится в осознании, что все бабы - дуры одинаковые, и любить он в принципе не способен.

Не на ту напал. Не то, чтобы она не умела играть в эти игры,- она создавала свои собственные и по своим собственным правилам, читая которые, он не понимал ни единого слова, хотя криптографией интересовался во времена оны. Он видел, как шевелились ее губы, слышал слова, произнесенные ей, и ничего не понимал, черт возьми! Вся ее жизнь была перед ним на ладони - она училась стрелять, меняла поклонников и любовников как перчатки, легко пользовалась деньгами, которые он ей оставил, при этом все также работая ( Кисы не работали, предпочитая шляться по магазинам и маникюрным салонам) и устраивал выставки собственных фоторабот. Она не писала кандидатских, но каждая проданная ей книга...

- Ну да, я просто дала автограф очень милой охраннице на въезде и меня пропустили, ты, что, не слышишь?

Слышу, мрачно подумал он, и стиснул лоб. Она спустя некоторое время начинала действовать на него как магнит на железо, все ближе притягивая к себе... А он не должен был! Вот не должен, и все тут!

Дождь все усиливался. Не выгоню,- подумал еще. Не под дождь же.

Да... Она жила и жила, и он жил да жил своей жизнью, идиллическая картина, сказка про Лису и Кота - каждый по отдельности, но счастлив, после развода ни разу не встретились, ни единой дешевой рождественской открытки, он каждый год ждал от нее эту блядскую открытку с этим чертовым Сантой, и каждый год не дожидался и злился на нее, что она не присылает, и разумеется никогда не поздравлял сам! Надо же, чтобы она знала свое место!

А она выкладывала в фейсбук фотоотчеты с праздников и посиделок, и он, конечно, последним идиотом, их смотрел - раз в год-то можно! Или два... Или три...И злился все больше, а потом вставал на следующий день и снова ее забывал, до нового года.

А потом пошел дождь. И она вошла, и сняла длинный старомодный лиловый плащ, забралась с ногами на узкую табуретку, вымыла нагло выцепленную из холодильника клубнику, съела и запила шампанским!

Если придут зеленые человечки, хмыкнул он самому себе, я, наверное, тоже не удивлюсь.

А потом она закончила нести чушь про огнестрелы, застенчиво улыбнулась, подошла к нему и залезла на колени.

И он пропал. Он летел куда-то к звездам, проводя самым краешком ладони по ее мягким округлостям и в так же по-детским выступающие ребрам, мял ее, тискал, трогал. Он совершенно ее забыл за время своего горя, которое накрыло его, когда он потерял ее. Он забыл, что она такая сильная и страстная, что она загорается от первого его прикосновения, и горит ярко и долго, и догорает всегда раньше его, и загорается снова.

Это сумасшествие, мелькало в голове, солнцестояние, волшебство, сумасшествие. Ее не было 10 лет, что я делал без нее? Что я вообще мог делать без нее? В этом роскошном и таком неуютном доме? Как я мог есть, пить, спать, работать без этой магии? Без шума дождя за окном, без ее молочного запаха кожи, флердоранжа от волос, и без этой родинки прямо у меня перед глазами, когда она, опираясь на руки, садится сверху и волосы стекают ей на грудь, блестя неярко в электрическом свете?!

Это безумие, мелькало в голове, еще, вот здесь погладь, да, это не я, это ты меня отшвыривала с каждым разом, своего кота, своего теплого , родного кота, а что я, я выпускал когти и зубы, я цеплялся в тебя как мог, только бы ты не выкинула, не пнула меня снова на эту холодную улицу и в этот холодный пустой дом, где нет твоего запаха и топота быстрых маленьких босых ножек, где ты не стоишь у плиты и не готовишь очередной шедевр, где кухня абсолютно скучна - вот тебе и дизайнер!, и нет в ней той невероятной чистоты, уюта и плюшевого тепла, которое приходило ко мне только в детстве с мамой и только во второй половине жизни - с тобой. Я цеплялся и мяукал, и почему, почему, почему ты никогда не могла понять, что это - жалоба, а не упрек? Просьба, а не ярость?
Я хотел только греться на твоей груди, вдыхать твой запах и ни о чем не думать, потому что я так устал, Лиса... Лисонька...

Он пропал и возник снова. Звезды мигнули и погасли. Она сидела у его ног, обняв его за колени и что-то напевала.
Диванчик сдвинут, стул опрокинут, газеты раскиданы... Покой.

- Знаешь, каким будет введение в моей новой книге?- вдруг спросила она.- Слушай:

Бусины фраз рассыпаются в руках и в конце февральских дней, - постоянно.
И когда мы бродим по улицам, тепло,уверенно держась за руки, и когда пьем чай в маленьких кофейнях, и когда мне объясняют на пальцах основы менеджмента, и когда я редактирую главы его романа, изредка хихикая над слишком американизированностью - формальной-языка, и когда мне приносят не кофе- яблоки в постель, и я грызу их, свернувшись клубком...