bdsmion

Дело было в деревне. Или на море. Или в гостях у родственников. На природе...

Было им по двадцать лет. Или восемнадцать. Дети.
Утром они прибегали друг к другу на минутку, чтобы поцеловаться, подтвердить неизменность своей любви и договориться встретиться вечером.
Тягостно тянулся жаркий день.
Стас томился над книжками, готовился сдавать что-то.
Вера вынимала косточки из вишен - в доме варили варенье.
Обед, гости, тетки, детки, жара, сон, мечты, ожидание.

Вечером они сходились у реки, сидели на поваленном дереве и болтали ногами в воде. Он мечтал назвать ее своей и жить с ней неразлучно, она мечтала родить ему пятерых карапузиков. Он со всем соглашался, переворачивал ее маленькую ручку и целовал мяконькую ладонь.

- Мой нежный ангел, ангел мой...
- Всегда будешь меня любить?
- Вечно!

Вечно - это хорошо, но чтоб он не забыл о ней за день, она оставляла в его книжках лепестки кувшинок. Завтра он будет читать какой-нибудь сопромат, перевернет страничку - а там солнечное напоминание о том, как он - ради нее, Нежного Ангела, лез в пруд и рвал кувшинки.

Он уехал, конечно, в большой мир, в большой город, к своим Страшно Важным Мужским делам. Долго еще помнилось ему ее лицо, залитое слезами. И сердце щемило от воспоминания.

Но все прошло. Сами знаете - все проходит.

И вот ему сорок пять. А жене его - тридцать. Она раздражительна, но послушна и верна, иначе - при разводе - он ее выгонит из своего роскошного дома в чем пришла. В чем там? свитерок, джинсы...
Сам он ей не изменяет, только занимается иногда сексом с разными женщинами. Не виноват же он, что они все так доступны - для богатого мужчины. Это не измена, это секс. Низшая животная функция. Но женщины вообще не занимают его мысли, у него же Большие Мужские Дела. Серьезные такие... Нет, женщины давно никакой роли в его жизни не играют, так, что-то на окраине... околице интересов.

И вот однажды случайный человек, что зашел по делу и по какому-то делу же был в тех (у моря, в деревне, в степи) краях, передает ему привет от Веры. И письмо от нее.

О чем? Не пересказать... Помнит ли он... он, наверное, не помнит... он обещал... такие обещания никто не выполняет... счастливое время было... помнит ли он, как, подкатив штанины, он лез в пруд за кувшинками... что он сделал с ее фотографиями... единственная любовь... молодость... ах... здоров ли он... Иван Иваныч передает ему привет и тетя Люся тоже...

Когда он развернул письмо, на пол высыпались желтые лепестки кувшинок. Он не обратил на них внимания сразу, но сейчас уставился.
Не понял.
Понял.

Он - покраснел.
Он - смутился.
Ему стало стыдно своей первой любви.

"Неужели я был таким дураком, что лазил в пруд за кувшинками? Да она с ума сошла... Совсем они там, в деревне, свихнулись. Дура старая..."

Тут он поймал вопросительный взгляд жены, разозлился еще пуще, раздраженно сказал, чтоб убрала этот гербарий с ковра, и вышел на балкон.

Он покурил. Успокоился. Простил себя: "Кто в молодости не был дураком".
И все забыл.

А где-то у моря, или в степи, или в деревне у реки рано постаревшая, отяжелевшая женщина с грустными глазами варит каждое лето варенье и, вынимая из вишен косточки, всегда вспоминает голубоглазого юношу, что целовал ее ладошки и обещал любить вечно.