bdsmion

БДСМ сообщество
 
Культурный центр BDSM
Здесь светло!
Добро пожаловать!

Вход

Что такое БДСМ? Что такое bdsmion.com?
Безопасный режим
Безопасный режим скрывает весь основной графический контент сайта (эротические фотографии, фотографии пользователей и т.д.).

Таким образом, Вы можете общаться и просматривать сайт, не опасаясь случайных досужих глаз (на работе, в интернет-кафе и других публичных местах). Это также экономит Ваш трафик.
   

Тема «Как феникс из пепла.»


 
  Fargen

10Окт2014

12:54:53

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Это фанфик, то есть история написанная на другое произведение. В данном случае на мир "Гарри Поттера", созданного Роулинг.
Не ищите здесь сессий, но БДСМ здесь есть и будет)))

Название: Как феникс из пепла.
Автор: Fargen
Соавтор: Naira
Бета/ Гамма:
Персонажи : Лорд Вольдеморт и все обитатели канона
Рейтинг: NC-21
Тип (категория): слэш
Жанр: Deathfic, Angst, Darkfic, Drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: Чужого не надо
Аннотация: Жизнь Лорда Вольдеморта с момента его рождения и до момента гибели в 1998 году, написанная им самим.
Предупреждение: Канон. Не детские темы. Жестокость. Весь фик один сплошной Angst, ХЭ.
Комментарии автора: Убедительно просим при прочтении обратить внимание на наличие расхождений с каноном. При обнаружении оных - сдавать авторам!


Посвящается тем в душе которых ещё жив древний клич: “Делай, что должен и будь, что будет.”
Ты последнюю ставишь точку,
Выткав сказку при лунном свете.
Ты счастливо ее окончил -
Чтоб не плакали ночью дети,
Только кто-то свечу уронит
И десяток страниц забелит:
Есть такие, кто точно помнит,
Как все было на самом деле

И перо возьмут чужие руки,
Записать себе присвоив право
Хронику чужой тоски и муки,
Всыпать правды горькую отраву.
Приоткрыты двери преисподней,
Ангелы растоптаны конями,
И сюжет известный новогодний
Переписан серыми тенями.
(Канцлер Ги. - Страшная сказка.)
Начало

Я родился 31 декабря 1926 года в маггловском приюте в Лондоне.
Первое, что я помню - это боль и одиночество. В той дыре, где я рос, дети до пяти лет находились в чуть лучшем положении, чем все остальные воспитанники. Основной задачей мелких зверенышей было всего лишь урвать себе кусок хлеба и, спрятавшись подальше, съесть его. Дети послабее умирали от голода, побоев и болезней, но взрослые не обращали на нас внимание. Очень рано я понял, что это наплевательское отношение было счастьем - гораздо хуже было, когда взрослые начинали проявлять к нам интерес.
Директриса моего детдома, мисс Коул, богобоязненная маггла из вполне приличной семьи среднего класса. Осознанно я себя помню как раз лет с пяти и уже тогда эта женщина была в приюте директрисой. Говорили, что она получила свой пост после того, как умер ее отец, который завещал всё своё имущество в пользу церкви. Лет ей было между сорока и пятьюдесятью, муж ее умер, не оставив ей приличного состояния и отчего-то она решила, что сиротский приют это прекрасное место для того, чтобы решить свои финансовые проблемы. В общем-то, если бы она только воровала у нас - мы могли бы быть счастливыми, но, к сожалению, церковь выделяла не так много денег на наше содержание и особо разбогатеть, обворовывая сирот, ей не удалось бы и она, проявив чудеса изобретательности и изворотливости, нашла выход.
Где эта женщина обзавелась нужными знакомствами, навсегда осталось для меня загадкой, но, казалось, жизнь налаживается, и она действительно старается проявить о нас заботу: мальчишки покрепче становились разнорабочими и носильщиками, девочки работали прачками, швеями, прислугой в домах. Денег они, разумеется, не получали, но их хотя бы кормили (мальчики даже первый раз, за её директорство смогли поесть немного мяса!). Жизнь шла своим чередом, но, как это обычно и бывает - всё изменилось в одночасье.
Одна из наших девочек работала в богатом доме, в один из вечеров она прибежала в слезах и разорванной одежде: хозяйский сынок изнасиловал её, а так как она сопротивлялась - он сильно её избил, поэтому не смог отрицать случившегося. После этого в приют заявились родители того парня и, чтобы замять скандал, заплатили директрисе, а через неделю к нам пришел и сам виновник происшествия. Только он не собирался извиняться или заглаживать вину - он пришел предложить денег за ещё одну ночь с Китти. Ему понравилось, как она “брыкалась”. Это была большая сумма, большая настолько, что чтобы её заработать - всем нам пришлось бы трудиться не покладая рук целый месяц. И.... директриса с радостью согласилась.
С того дня в приют пришел АД.
У этого хлыща оказалось много дружков с подобными вкусами, а потом вести о новом борделе с малолетками разнеслись по злачным местам Лондона. Все извращенцы знали, что у нас за умеренную плату можно осуществить любую свою фантазию, даже самую больную и директриса их очень жаловала - они всегда очень хорошо платили.
Нас стали хорошо кормить и одевать, у нас появился врач, которому поручили следить за нашим здоровьем. Смертность, правда, не уменьшилась - просто теперь вместо голода и болезней мы убивали себя сами. Или нас убивали клиенты. Сиротский приют стремительно превращался в самый настоящий бордель.
Директриса расщедрилась на ремонт ветхого казенного дома для того, чтобы привлечь в качестве клиентуры не только всяких сброд, но и клиентов пореспектабельнее. Несколько комнат было обставлено даже с роскошью. Для несведущих посетителей и церковных проверяющих наш приют стал чуть ли не образцовым. Удивительно, но они вполне верили в то, что шикарно обставленные комнаты, в которых принимали богатых клиентов - это комнаты для гостей! Директриса выступала в роли благодетельницы, жертвующей деньги на благоустройство нашего приюта (отчего-то ни у кого не возникало вопроса - откуда у нее средства на подобные пожертвования). В глазах обывателей она была меценаткой и бессеребреницей, посвятившей всю свою жизнь сиротам. Перед войной она даже удостоилась медали от епископа, как человек, посвятивший свою жизнь служению другим.
Первый раз она попыталась положить меня под клиента, когда мне было семь лет. Именно в тот день я узнал, что отличаюсь от других детей. Когда у меня уже не осталось сил сопротивляться, а от паники и боли мутилось сознание, всплеск стихийной магии откинул клиента к стене. Он сильно ударился головой, но, к сожалению, не умер. Именно из-за этого урода Джимми уже второй раз резал себе вены, но нанятые директрисой надсмотрщики успевали его спасти.
После этого случая меня сильно избили и заперли на неделю в карцер. Раз в день кто-то просовывал в дверцу, вырезанную около пола, чашку с водой и это было все, что я получал. Меня мутило от голода и слабости, но я почувствовал, что у меня есть возможность спастись. Магия не дала мне умереть и залечила раны, и это ещё больше напугало директрису. С того дня она, раз за разом, пыталась сломать меня. Но магия каждый раз меня спасала, и ее всплески становились всё сильней и сильней.
Это пугало ее и, она решила, что я порождение ада или что-то в этом роде, а если умру, то за меня отомстят силы, покровительствующие мне, в любом случае - на время она оставила меня в покое и это было счастьем. На какое-то время директриса перестала меня замечать, за то дети возненавидели меня: они не понимали, почему я нахожусь в привилегированном положении. Несколько раз меня пытались забить до смерти просто от злости и безысходности. У меня было несколько друзей, но узнав о том, что я смог себя защитить - они отвернулись от меня, теперь я перестал быть таким же, как они. Это их пугало и вызывало жгучую зависть.
Я жил как маленький зверёк, во мне говорили только инстинкты. Нет, не говорили - кричали. Кричали о выживании любой ценой. Изо дня в день я прятался ото всех, а когда меня загоняли и нападали скопом, меня спасала магия. Однажды мне стало так больно и противно, что я пожелал всем сердцем, чтобы мои обидчики почувствовали себя в моей шкуре и все ребята, которые тогда били меня, попадали на пол с громкими криками и стонами. Мы все хорошо переносили боль, но, похоже, магия её усиливала в несколько раз. Однажды проделав это - я научился пользовался этим методом защищая себя: он не приносил видимого вреда, но отбивал желание вредить мне. Почувствовав на себе боль, которую я причинял им - дети оставили меня в покое, потому, что боялись. Единственным моим другом был ужик, которого я нашел в саду, но и эта дружба долго не продлилась. Поняв, что не могут безнаказанно бить меня, дети стали портить мои вещи, а когда узнали о Шуше - одна девчонка скормила его собакам.
Я отомстил.
И за каждую гадость с их стороны стал делать две-три в ответ.
Потекли годы одиночества. Это было не так уж и плохо, если сравнивать с жизнью моих бывших друзей. Джимми всё же смог убить себя, когда мне исполнилось 10 (ему тогда было не многим больше моего). Китти стала проституткой, и спивалась.
Такая судьба ждала каждого из нас. Самые жестокие и сильные сбегали и уходили в банды, а у других впереди, после нескольких лет боли и унижения, светила только смерть. Я чувствовал себя счастливцем. И если моя защита от Дьявола - я был готов отработать ему каждый день из тех, что мне не приходилось ложиться под извращенцев. А от Бога, о котором нам рассказывали, я не видел никакого проку.
У нас в приюте было две монашки, они видели, что происходит, но одна брала деньги у директрисы и молчала, а вторая просто не замечала происходящего. Когда избитые, изнасилованные дети, говорили ей, что с ними это сделали с разрешения директрисы - она начитала читать им нотации о вреде вранья и безответственного поведения. По ее мнению это ведь они сами спровоцировали уважаемых людей на такие мерзкие поступки, она говорила, что это они сами во всём виноваты, и их ждёт геенна огненная, а за клевету на уважаемую женщину. Решившие жаловаться - немедленно отправлялись в карцер. Вместо того, чтобы накормить и позвать врача, сестра Урсула приказывала читать дурацкие псалмы и уходила молиться об их душах. Потом приходила вторая монашка, освобождала, кормила и вызывала врача.
Именно сумасшедшая сестра Урсула, стала инициатором того, что из меня пытались изгнать Дьявола. О Мерлин, как же я тогда перепугался! Если этот жирный поп изгонит дьявола - я лишусь своей защиты, и тогда мне недолго останется жить! Но всё, слава всем богам преисподней, обошлось.
Сестра Урсула вызывала у нас всех такое презрение и брезгливость, что даже представить невозможно. Если директрису и сестру Агнессу мы ненавидели, то эту презирали.
Так или иначе, но я дожил до того дня, когда в приюте появился Дамблдор. Увидев вошедшего в мою комнату странно одетого бородатого дядьку, я сначала я подумал, что сумасшедшая Урсула опять попа подослала и насторожился. Но дядька рассказывал удивительные вещи: он сказал мне, что я волшебник и рассказал о магии и о школе для таких детей как я. Я не верил ему, и он, чтобы доказать мне, что говорит правду поджег шкаф, в котором лежали мои вещи. Я испугался, но огонь погас, не причинив ветхой мебели особого вреда. Только коробка внутри шкафа отчего-то прыгала. Профессор выглядел настороженным и принялся вещать, о необходимости вернуть украденные вещи, недопустимости воровства, справедливости, о том, что нужно быть хорошим мальчиком и прочий бред в этом духе. Я не мог его понять, но готов был вернуть это барахло владельцам (даже умоляя каждого из них на коленях забрать свои шмотки) уже только ради того, чтобы он забрал меня отсюда. И если подобное было его непременным условием для того, чтобы избавить меня от приюта - я действительно был готов сделать это.
Не знаю почему, но я позволил себе поверить странному посетителю, и рассказал ему о том, что у меня получается. Выслушав меня мужик насторожился, а после того как я поделился тем, что умею говорить со змеями вообще напрягся, мне показалось - он испугался. За свою жизнь я научился чувствовать страх с легкостью. Еще немного посидев со мной, он потряс бородой и убрался в ту сказочную страну, из которой явился, словно чертик из коробочки, сказав, что на лето меня заберут в тренировочный лагерь, а после него на десять месяцев в году я уеду в Хогвартс где буду жить и учиться целых семь лет. Это было мечтой. Два месяца пребывания в отвратительном приюте вместо всего года! Уж их-то, я думал, что переживу с легкостью. Я был молод и наивен, и не знал всех гадостей, что может преподнести судьба.
Следующие полгода прошли вполне сносно. Единственное, что меня огорчало - я узнал, что профессор пообщался с директрисой и сестрой Урсулой. Эти две бабы могли наговорить про меня кучу гадостей, просто, чтобы отомстить, а ненормальная монашка еще и, чтобы уберечь “чистые души”.
Летом 1938 года, перед лагерем, меня забрал Дамблдор, он же сам и перенес меня туда.

Вспоминая свой первый год, я понимаю, что никого и ничего не запомнил; новых знаний и впечатлений было слишком много. Я старался понять: чего от меня хотят, чтобы приспособится, но кроме уроков и массы разрозненных знаний я так ничего и не получил. В школе никто не помогал таким детям, как я, разобраться в правилах, царящих в новом, неизвестном им, мире.

Мне сложно было привыкнуть к новой обстановке и окружающим меня детям. Я ждал от них удара, какой-нибудь гадости, они казались мне странными: бесцельно и бездумно бегающие, орущие, устраивающие потасовки... Мне было странно и очень непривычно видеть, что в этих потасовках никому не наносилось особого вреда, дети смеялись, это занятие казалось им хорошим развлечением, шуткой и не более того. Они пытались увлечь и меня, но к тому моменту пустая трата времени для меня уже была не понятна - каждую минуту я тратил на то, чтобы стать сильнее, а эти дети были слабы, они, хоть и обладали магией, как и я, но...
У них не получалось сделать с ее помощью ничего полезного, без палочки волшебство вообще получалось только если они испытывали сильные эмоции. И в этом случае или все вокруг них ломалось, либо они делали что-то совершенно глупое, а взрослые бегали вокруг и ахали: как замечательно у них все получилось.
Я отдалился от них, мне была не интересна возня сверстников, меня привлекали книги. Когда я узнал, что в них можно узнать больше о магии - библиотека стала моим домом. Жаль, но в лагере были только сказки, впрочем, взрослые говорили, что в Хогвартсе огромная библиотека наполненная книгами обо всех видах магии.
Когда мы выбрались на Диагон Алею за покупками к школе - я выбрал одну приличную мантию и волшебную палочку, учебники и остальное я взял или подержанное, или самое дешевое. Я не знал, на что могут понадобиться деньги, и заплатят ли за покупки в следующем году, поэтому решил экономить.
К тому моменту я уже хотел на Слизерин, а то, что Дамблдор очень нелестно отзывался об этом доме и говорил, что оттуда выходят темные маги - только укрепило моё желание. В сказках темные маги всегда были страшными и сильными. Мне тоже хотелось стать настолько сильным, чтобы не бояться никого.
Поезд и Замок произвели на меня неизгладимое впечатление, а призраки напугали до икоты, но за мою жизнь я научился прятать свои эмоции и создавать ложные: я точно знал - никто не должен знать, что мне дорого на самом деле, иначе это постараются отнять или уничтожить. Так было всегда.
Распределение прошло успешно - я попал туда, куда хотел. Дом Слизерин оправдал все самые смелые мои ожидания: там учились в основном дети аристократов - сдержанные, умные, расчетливые, они отличались от тех странных детей, с которыми я был в летнем лагере, но они не приняли меня в свою среду. Впрочем, тогда это меня не беспокоило: я привык к одиночеству, тем более, что здесь были занятия и БИБЛИОТЕКА! Но, тем не менее, мне было интересно: почему они так ко мне относятся? Сначала, я думал - это из за моего происхождения, но потом узнал о том, что девочка-староста с нашего факультета, Мария Эббот, - полукровка, да ещё и незаконнорожденная, но при этом её все уважали, к её мнению прислушивались. Я стал искать причину, но за учёбой и новыми книгами я не заметил, как прошел целый год.
Это был самый счастливый год моей жизни. До этого я никогда не жил так! Но лето неотвратимо приближалось... Я не думал, что оно будет чем-то отличаться от предыдущих лет в приюте, но я сильно ошибся.
В день отъезда меня вызвал к себе Дамблдор, который тогда был заместителем директора Хогвартса, и мило довёл до моего сведения, что ученикам школы летом запрещено использовать магию. Помимо этого, так как у меня есть склонность к беспалочковой магии, то он лично наложит на приют и окрестности заклятье, которое известит Министерство о том, что на территории использована магия несовершеннолетним. Еще он сообщил мне, что одного, двух случаев применения мной магии, будет более чем достаточно, для исключения из школы. Он пообещал сам сообщить директрисе о том, что мне нельзя колдовать.
Я понял: до осени я не доживу и, отбросив свою гордость, на коленях и со слезами на глазах, умолял заместителя директора этого не делать, ну или хотя бы не сообщать в приют. Но этот козёл посмотрел на меня своим “мудрым” взглядом и сказал, что это “научит меня общаться со сверстниками”.
О... Да... Это научило меня общаться...
Когда я попытался объяснить, что меня там ждёт - он сурово посмотрел на меня и приказал перестать наговаривать на приличную женщину. Он искренне считал, что я все придумываю, чтобы безнаказанно третировать “беззащитных детей”.
Слёзы мигом высохли у меня на глазах, я замолчал, встал с колен и посмотрел ему прямо в глаза.
Дамблдор был уверен в своей правоте, до противного напоминая сестру Урсулу, как и ей - ему было бес толку чтобы то ни было объяснять, и я по собственному опыту точно знал это.
Каким бы умным ни был заместитель директора Дамблдор, он верил только в то, что хочет. Больше я никогда не обращался к нему.
Всю дорогу в приют я принимал решение, пытаясь понять: что для меня важнее. Готов ли я продержаться до осени в том аду, что меня ждёт, чтобы вернуться в Хогвардс и Магический мир, или мне лучше прямо сейчас сбежать с вокзала и только меня и видели. Благо, я сэкономил немного денег, из выделенных, мне и в маггловском мире их должно хватить на первое время.
Путешествие как-то внезапно окончилось, и стоя на вокзале, я ещё думал, как мне поступить. Выбор за меня сделал уважаемый заместитель директора. Он просто аппарировал меня на порог приюта и постучал в дверь. Бежать было поздно. Я шел как на эшафот.
Как же засветились торжеством глазки этой мрази, когда она узнала правила моего пребывания в приюте. Не успела закрыться дверь за Дамблдором, как мне радостно сообщили, что за лето я отработаю все потерянные по моей вине деньги, а так как на мне всё заживает моментально, то и жалеть меня незачем. Когда она увидела, что я готов сигануть прямо из окна - мисс Коул позвала своих амбалов, которые заперли меня в “VIP апартаментах”, как они тут назывались.
Так мои красота и живучесть сыграли со мной злую шутку.
Это была комната с решетками на окнах, огромной кроватью и массой приспособлений для причинения боли и унижения. Я провел в ней почти все лето и вышел оттуда только перед началом учебного года.
Первый день, проведенный в этой страшной комнате, у меня получился весьма насыщенным. Потом я узнал, что девственность строптивого мальчишки эта “благодетельница” продала, устроив аукцион. Тот козёл, которого я приложил четыре года назад, не пожалел небольшого состояния, чтобы отомстить обидевшему Его Светлость мальчишке.
В тот день, и все последующие я узнал очень многое о боли и унижении. За это лето со мной сделали всё, что возможно сделать с двенадцатилетним мальчишкой, и намного больше. Как же радовалась директриса и клиенты, которым я понравился, что всего за пару часов у меня срастаются сломанные ребра, а почти содранная кнутом кожа и разорванный анус, заживают, буквально, на глазах. Меня насильно кормили, и в отсутствие клиентов со мной оставался кто-то из надсмотрщиков: они опасались, что я что-нибудь с собой сделаю, и они потеряют прекрасный источник доходов. А внутри я, как будто, умер, или ушел, осталось только моё тело, за которым я отстраненно наблюдал, и с каждым днём клиентам приходилось прилагать всё больше усилий, чтобы вырвать из этого тела крик.
Я впал в странное состояние, из которого всплывал лишь на краткие моменты, когда тело не могло справиться с тем, что с ним делали. В один из дней в комнату, где меня содержали, зашла директриса, и бросила мне под ноги какую-то тряпку. Я сначала не понял что это, но, приглядевшись, узнал - это была моя мантия. Я смотрел на мучительницу, пытаясь понять: чего она от меня хочет. Я ждал, что она прикажет сделать, и приказ последовал: мне было велено не валять дурака и одеваться - скоро за мной придут из того “дьявольского места”.
Дамблдора я встретил совершенно пустым взглядом. Когда он поинтересовался, что со мной, директриса, изобразив на лице грустно-сочувственную лицемерную улыбку, проникновенно поведала профессору, что у меня, якобы, умерла подруга и я, дескать, потрясён этим печальным событием. Дамблдор довольно улыбнулся: он явно посчитал, что его метод воспитания сработал и, положив руку мне на плечо, отвёл в сад, туда, где нас никто не видел, и аппарировал нас обоих.
Я не дергался от его прикосновений, только потому, что за это лето меня отучили сопротивляться. Я помнил: если я окажу сопротивление - будет хуже. Дамблдор провёл меня по магазинам, а потом вернул в приют. Я механически реагировал на окружающую меня реальность, в то время, как меня словно зверюшку на поводке, водили из магазина в магазин, “подсказывая”, а, по сути, приказывая, что мне нужно купить. Мне было все равно и я молча подчинялся чужой воле, так было проще, да и спорить с деканом Гриффиндора было бесполезно, я помнил это даже находясь в полувменяемом состоянии.
Когда Дабмблдор отправился восвояси, меня снова поместили в ту же комнату и...
В следующий раз увидел директрису в тот день, когда было пора отправляться в Хогвартс. Она была неимоверно довольна и довольно долго разглагольствовала на тему того, что заработала на мне огромное состояние, а моё упрямство только увеличило прибыль. Уходя, она сказала, что с нетерпением ждет следующего лета.
Я не заметил, как меня одели и передали в руки Дамблдору, очнулся я уже от того что поезд тронулся с перрона.



Вы открыли одну из ветвей топика.
 
  Fargen

10Окт2014

13:12:57

 Полезный комментарий. Проголосовать.
— Это явно признак маразма, Пенелопа, мы тут как всегда о судьбах мира, а вот о насущном и позабыли. Молодой человек, как вы хотите, чтобы вас называли? — обратился ко мне стихийный маг.
Я был в полном замешательстве, не понимая — чего они от меня хотят.
— Извините, но я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, — смущенно ответил я.
— После вчерашнего обряда Том Марволо Реддлл умер, а Волан-де-Мортом вы ещё не стали, так что вы можете выбрать то имя, под которым вас будет узнавать магия, — ответил за него Дмитрий Гойл. — Но учтите: если вы смените фамилию и имя, то станет известно о том, что вы прошли ритуал, и последствия будет трудно предсказать. Но это — ваше право, и мы обязаны вас спросить.
Я задумался. Первым порывом стало полностью избавиться от всего, что связывало меня с магглами и приютом. Но потом здравый смысл победил:
— Я оставлю себе старое имя и фамилию, до тех пор, пока не заслужу право на новое, — оповестил я присутствующих.
— Вы не перестаёте нас удивлять, молодой человек. Большинство сразу отрекается от имени, и этим ставят себя под удар, и проявляют свою слабость, — одобрил мой выбор друид.
— Всё. На сегодня серьёзные разговоры окончены, и до начала учебного года у мистера Редлла каникулы, — заявил лорд Найт безапелляционным тоном. — В шесть часов в приёмном зале состоится празднование дня рождения мистера Редлла. Вам, молодой человек, наверняка хочется поговорить с друзьями.
Я кивнул, и меня уволокли наставники.
До вечера мы проговорили сидя в беседке роскошного сада. Я попросил Мэтти принести те подарки, что я подготовил для дорогих мне людей. Они им очень понравились, а Ари и Фред долго не хотели принимать от меня сквозные зеркала, которые оказались вполне рабочими, просто заблокированными. Мне с трудом удалось их уговорить, объяснив, что я никогда не приму их обратно. Мария, сразу же натянула корсет и радовалась ему, как другие девчонки радовались бы драгоценному колье. К её полному удовольствию, он сам подгонял себя под нужный хозяйке размер, и она планировала носить его не один год. Парни разделили между собой зеркала, и начали перешучиваться о том, как они теперь смогут общаться в тайне от жен. Каждому из них родителями была выбрана невеста, и девушки были в курсе, что будущие мужья любят друг друга. Но долг перед Родом превыше всего. В чистокровных семьях ценились больше дружеские отношения, доверие и взаимовыручка между супругами, чем пылкая страсть. Так что парни собирались продолжать свои отношения и брак не считали трагедией. Я с удивлением понял, что смотрю как завороженный на плавные грациозные движения Фреда. В душу предательской змеёй заползла первая любовь. Я понимал, что Фред без памяти любит Ари и не собирался вставать между ними, тем более, что и не был я конкурентом великолепному красавцу, аристократу, и будущему Лорду, Арктурусу Блэку. Но я решил, что в виде подарка на день рождения, я попрошу у них сегодняшнюю ночь.
Я не заметил, как наступил вечер и появившийся домовик сообщил, что господам следует подготовиться к приёму.
В комнате меня ждала темно-синяя шелковая мантия, вышитая серебром. Я уставился на это чудо, пытаясь представить, хотя бы приблизительно, сколько она может стоить, а если учесть, что вышивка была рунной вязью, и от мантии веяло неслабой магией — у меня просто не хватало фантазии. В этот момент в комнату вошла леди Пенелопа.
— Том, мы решили, что члену нашей семьи нужно одеваться соответственно. К сожалению, испытания Пути не позволяют нам сильно тебя баловать, но против нескольких приличных мантий — магия возражать не будет.
Глядя на мой ошарашенный вид, женщина подошла к гардеробу и открыла его. Я замер, не эстетично открыв рот. Кроме школьной одежды, там висело не меньше десятка различных мантий, рассчитанных на разное время года и разные случаи жизни. Все они были вышиты подобным образом, но по-разному.
Я переводил удивлённый взгляд с женщины на одежду и обратно. Леди Найт заливисто засмеялась:
— Считай это нашим с супругом подарком к твоему дню рождения, а рунная вышивка — мой родовой талант, эти знания передаются от матери к дочери уже не одно столетие.
Сказанное немного прояснило ситуацию, но мне не верилось, что такую работу можно проделать за один день.
— Леди Найт, сколько времени уходит на вышивку одной мантии? — в моём голосе была задумчивость и недоверие.
— Месяц, — ни на секунду не задумавшись, ответила женщина.
Выходило, что она начала готовить мне подарок где-то с октября или ноября. Уже тогда эта женщина начала тратить свою магию и время на безродного мальчишку, которого она никогда не видела. В этом доме каждый день кто-то думал обо мне, кто-то заботился. И я сдался. Как маленький мальчик, я бросился в объятья этой женщины и спрятался в складках её платья так, словно они могли защитить меня от всего зла и горя в этом мире. Я сдерживал слезы из последних сил только по тому, что не хотел испортить её великолепный наряд, а она гладила меня по голове и шептала, что я для неё такой же сын, как и её родные дети. Мне так хотелось поверить! Никто и никогда не делал для меня столько, сколько сделала эта семья. Подумав об этом, я решил, что стоит рискнуть и, подняв голову, с вызовом посмотрел на женщину.
— Спасибо. Мама! — эти слова дались мне с огромным трудом и я со страхом замер, ожидая реакции женщины.
А она тепло улыбнулась и растрепав мне волосы, напомнила, что скоро будут подавать на стол.
Приём планировали проводить в огромном зале, но потом, старшие здраво решили, что так как гостей мало, то проще всё организовать по-семейному. Поэтому было принято решение пообедать в столовой, а потом устроить танцы в малом приемном зале.
Весь дом преобразился за прошедшее время; столовая была украшена огромными букетами полевых цветов и гирляндами из трав. Стол представлял из себя гастрономическое разнообразие и привлекал чарующими запахами. К моему большему смущению, все гости уже сидели за столом, и только именинник соизволил опаздывать. После удивительного обеда, в котором я не узнал и пятой части блюд, и огромного торта, подошло время подарков.
Каждый из гостей преподнёс мне что-нибудь: чаще всего подарком выступал какой-нибудь фолиант по одному из предметов, которые мне собирались преподавать, только мистер Гойл поразил меня своим выбором книг. Это были маггловские книги по экономике, истории и политике, внушительная стопка весила никак не меньше десяти фунтов. Я с ужасом представил, что всё это мне придётся прочитать и возблагодарил Мерлина и Марию, за мою хорошую память. Ари подарил мне великолепный сундук, который мог уместить все мои сокровища и имел несколько отделений непонятного мне назначения. Больше всего меня озадачило отделение с подогревом, песком и какой-то веткой, я был готов поклясться, что это для какого-нибудь питомца. Загадка разрешилась быстро. Мария преподнесла мне маленькую змейку, при этом предупредив, что это магический гибрид анаконды. Каким-то образом этой не магической змее удалось произвести потомство от василиска. Так что малышка, свернувшаяся у меня на ладони, со временем вымахает в огромную змею и сможет составить мне компанию не одну сотню лет. Сказав это, она громко расхохоталась: похоже, что моё предполагаемое будущее бессмертие — станет предметом шуток на долгое время. Самым удивительным было то, что она была точной копией той змеи, что красовалась у меня на груди. И где они успели откопать такое сокровище? Наглая рептилия отказалась носить какое либо имя кроме змеи, и я назвал её Нагайна. Фред не далеко ушел от остальных и подарил мне хроноворот на шесть часов, при этом, издевательским тоном напомнив о том, что в предстоящем году — мне не выжить без его помощи.
Дальше были танцы. Я танцевал с Марией и с парнями по очереди, вызвав одобрение старшего поколения. В первый раз у меня была такая большая аудитория, но это не смущало меня: я знал, что хорошо танцую, и одобрение взрослых воспринималось, как заслуженная похвала. Мне было легко и свободно, даже в Хогвартсе я не чувствовал себя так хорошо. Здесь можно было не прятать своё отличие от других, здесь были такие же как я, и я просто наслаждался.
Расходились заполночь.
В поместье остались лорд и леди Найт, и мои наставники, у других были дела, которые требовали их внимания. Даже Карл, жених Марии, уехал — его ждали на новом месте работы.
Перед тем как уйти, я подкараулил Фреда и Ари. Я уже знал, что они живут в одной комнате и будут уходить вместе.
Краснея, как девственница перед первым свиданием, я попросил их о ещё одном подарке, но для этого мне нужно в их комнату, они посмотрели на меня сначала с удивлением, но видя цвет моего лица, хмыкнули и повели меня с собой. Оказалось, что наши комнаты рядом, и мне не придётся искать её долго, когда она понадобиться в следующий раз. Эта мысль шокировала меня настолько, что я даже остановился, но видя, что меня ждут, догнал ребят. Мне было тринадцать лет, но как и все дети я считал себя уже взрослым, а прожитая жизнь только усиливала эту иллюзию: детства у меня не было, но от этого я не становился действительно взрослым. Мой неожиданный день рождение стал началом новой жизни, и мне хотелось, чтобы в ней все было только по моему выбору. И первый важный выбор в своей жизни — я уже сделал.
Зайдя в комнату, я попросил у Фреда ночь любви, друид сказал, что для магии я теперь девственник и я хотел лишиться её с этими парнями. Они переглянулись и, не говоря ни слова, начали меня раздевать.
Ночь была божественной, я ни на секунду не пожалел о своём решении, но она только усилила зарождающиеся чувства в моём сердце.
Оставшиеся несколько дней до первого сентября — стали настоящим праздником. Я отдыхал, купался в речке, парни и Мария научили меня плавать, а лорд Найт — учил меня верховой езде и мы устраивали долгие конные прогулки по землям, принадлежащим Найтам. Единственное, что меня смущало — близость от поместья маггловской дороги, но чары не давали им нас заметить. В поместье нас ждал неизменно прекрасный стол и радушная хозяйка, которая каждый день старалась показать мне, что я один из них. А по ночам я приходил в спальню по соседству со своей и продолжал разжигать огонь своей несбыточной страсти.
Я и не заметил, как наступило первое сентября, и мне было необходимо вернуться в приют, чтобы меня могли оттуда забрать представители школы. Наверняка это будет Дамблдор.
За то время, что меня не было, многое изменилось. Директором стал суровый мужик, которому приказали разобраться в этом бардаке. Из-за войны и обилия сирот, они не могли просто закрыть этот притон, а детей распределить по другим приютам, так что, новому руководству пришлось иметь дело с ужасными последствиями управления мадам Коул. У директора всё время было шоковое состояние, и даже железные нервы бывшего военного не спасали от того ужаса, с которым он столкнулся. Вечерами он запирался у себя в комнатах и напивался, но к утру неизменно был трезв и подтянут. Меня он воспринял как седьмое чудо света: весёлый молодой человек в дорогой одежде и с безукоризненными манерами, не вязался у него в голове с этим гадюшником. Но лорд Найт, который меня сопровождал, объяснил, что большую часть времени я провожу в элитном интернате, который оплатили мои покойные родители, а тут бываю только летом и мои опекуны следили за моей безопасностью. Мистера Браша (так звали нового директора) попросили не рассказывать, что меня не было в приюте тем, кто за мной придёт, мол иначе у меня могут быть проблемы. Директор сразу же согласился, сказав, что хоть одному сироте из этой дыры в жизни повезло и, что есть ещё не безразличные люди. Так, ворча, он и оставил нас.
Фердинанд (к тому моменту лорд Найт попросил меня называть его по имени) оставил меня одного, а буквально через полчаса пришел Дамблдор. Его огорчила смена руководства и то, что ему никто не уделил внимания и, забрав меня, он сразу аппарировал на вокзал.

У будущего есть пока лишь тень,
Оно свои меняет очертанья:
То ослепительно в невинной красоте,
То безобразно в старческом страданьи.

От радуги до радуги всю жизнь
Несут войну и мир отцы и дети.
С немым презреньем небо смотрит вниз
На очарованных обычным белым цветом.

Верь мне, однажды мираж не растает!
Я здесь уже был, я все это видел, я знаю!
И ты будешь меняться, оставаясь собой,
Зажигать города, забывая покой,
Серебро твоих струн оборвет чью-то жизнь,
И ты однажды проснешься другим!
(Ольви — Обманутые)
 
  Fargen

10Окт2014

13:15:14

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Путь Лорда
Обучение

Предупреждение (в главе содержаться отклонение от канона, вызванное тем, что эта книга входит в серию произведений, связанных с миром “ГП и Сумасшедшая магия”)

“Хэй, наш Бог есть Любовь!” –
Говорили, проливая кровь,
Нам безбожники крестового похода.
“Хэй, Глория Дэй!” –
Будто эхо сломанных костей;
Стон убитых Богу Доброму в угоду.

Мы спасались от Любви,
Где могли, как могли.
За пределами небес, на краю земли,
Как цветы, костры цвели,
Вы нас резали и жгли,
В той любви признаваясь.

Мы ступали за порог,
Где тела дорог
Замыкаются в кольцо,
Превращаясь в рок,
Исполняли мы зарок,
Умирая не в срок,
Но собой оставаясь.

Хэй, святой Доминик,
Погляди на дело рук своих,
Погляди на тех, кто внял твоим воззваньям!
Хэй, твой взгляд так остер:
Где был сад, теперь дымит костер;
Твоя вера есть любовь к чужим страданьям!

(Канцлер Ги. — Рок-н-ролл совершенных)

Поезд приближался к замку. В этом году я в первый раз ехал не один. В купе были дети тех, с кем я познакомился за лето. Скутум Эйвери был из них старшим, и именно он должен был просвещать меня в политике и истории магического мира, пока я учусь в школе. Будучи всего на два года старше меня, он выделялся среди своих сверстников умом и образованностью. За прошедшие два учебных года, я часто наблюдал за ним, но дальше приветствий наше знакомство никогда не заходило. Стройный, темно-русый мальчишка, во внешности которого от отца были только зеленые глаза и такая же надежность. Он много говорил, и всё время пытался развеселить второго нашего спутник — первогодку Абрахаса Малфоя: светлый, и какой-то словно бы прозрачный мальчик, был слишком серьёзен и молчалив для своего возраста — это насторожило меня. Мне не хотелось думать, что один из людей, которые будут меня учить, плохо обращался с собственным сыном, но поведение мальчика говорило о многом. Синие глаза слишком по-взрослому смотрели на мир, а мягкие платиновые волосы делали его похожим на ангела. Мне захотелось защитить мальчика, и Скутум явно разделял мой порыв. Это стало для меня новым опытом: раньше мне никогда не хотелось кого-то оберегать, и уж тем более тратить время и силы на чужих мне людей. Я просто не чувствовал в себе на это потенции, но за лето многое изменилось, и теперь я уже мог помочь не только себе, но и другим.
Я дорожил моими отношениями с наставниками, но они были больше семьёй, чем друзьями, а тут, в первый раз за долгие годы,, мне захотелось просто с кем-то поговорить и, может, даже сыграть в какую-нибудь игру. Они оба не были моими сверстниками, но принадлежали к одному со мной кругу, и я мог говорить с ними на волнующие меня темы, не опасаясь последствий, так, во всяком случае, сказал лорд Найт.
Мне с первых минут понравился Скутум. Он с порога попросил называть его по имени и предложил нам сладости, захваченные из дома, утверждая, что его мама как всегда положила ему в дорогу несколько фунтов конфет, что неотвратимо приведёт к потере зубов. Я уже знал, что у волшебников нет такой проблемы, но отказывать веселому и компанейскому парню не стал, особенно когда понял, что весь этот спектакль затевался ради Абрахаса. Я решил поддержать его начинание, показав мальцу Нагайну, которая на удивление благосклонно отнеслась к юному наследнику древнего рода.
Мальчик настороженно взял конфету и, осмотрев её со всех сторон, начал медленно есть, поглаживая при этом изящное тело змеи. Моя интуиция просто завопила о том, что с ним не всё чисто, но прежде чем делать поспешные выводы, я посчитал нужным посоветоваться с наставницей. Теперь мы стали одной семьёй, но я всё равно относился к ней с подчёркнутым уважением. Реакция людей на такое моё поведение была разной, сама девушка часто кривилась, слыша мои формальные речи, а лорд Найт и парни — одобрительно улыбались. Как-то так сложилось, что всех остальных наставников в последующие годы (не взирая на их возраст и социальное положение) я уважал. Но слушался меньше, чем человека, первым предложившего мне помощь, и если кому-то нужно было добиться от меня того, что я не хотел, то им приходилось идти к этой, по их меркам — юной девушке, и просить помощи. Только она обладала надо мной безоговорочной властью, чуть меньшую власть я дал Ари и Фреду, потом шли леди и лорд Найт, а уже за семьёй шли наставники. После того, как я их потерял, никто и никогда не имел на меня такого влияния.
В этот день в поезде я встретил первых своих друзей. Наша дружба длилась все годы до того момента, пока смерть не отобрала их у меня, хотя временами наши отношения можно было принять за ненависть. Скутум дважды противостоял мне в реальном бою: первый раз победил он, и я долго залечивал раны, а второй раз — уже я, и ему пришлось лечиться почти год, а Абрахас частенько получал от меня Круцио, но при этом между нами никогда не было тайн и злости. Мы постоянно проверяли друг друга на прочность и гордились нашими достижениями. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мы были последним поколением боевых магов, и дети моих друзей уже не понимали наших отношений — это стало одной из причин, по которой наш орден превратился в столь жалкое зрелище.
Тогда, в первый раз, я входил под стены Хогвартса как победитель: наконец-то я почувствовал себя частью волшебного мира. Мне предстояло очень многому научиться, но теперь я верил в то, что у меня всё получится, и у меня появилось реальное будущее, которого хотелось достигнуть. Я словно впервые видел замок: мне показалось что я вообще не замечал окружающего меня мира в прошедшие годы. Первое знакомство с замком было ярким и незабываемым, но тогда я не понял и пятой части того, что мне говорили, и того, что предстало перед моим взором, а сегодня я рассматривал большой зал и людей в нём, как равный.
Распределение не принесло сюрпризов — Абрахас попал на Слизерин, как мы и думали. Единственной неожиданностью за вечер стала личность нового учителя Зоти и главы Дуэльного клуба. Им оказался Карл Найт: теперь становилось понятно, и где он провёл последнюю неделю лета, и загадочные взгляды Найтов, которыми они меня одаривали, когда я спрашивал их о моём новом наставнике по боевой и ритуальной магии. Настроение как-то упало. Я представил, как меня нагрузит эта семейка, а ведь у меня ещё должны были быть занятия с Скутумом, которые я ждал с нетерпением.
Мария, как и в прошлом году, исполняла обязанности старосты факультета, отказавшись от должности старосты школы, хотя ей её предлагали. Но жить она решила не в комнатах положенных старосте, а со своим женихом, который по весне должен был стать ее мужем. К моей радости покои нового учителя располагались в наших подземельях, на эту тему Диппет даже высказался, что молодой учитель сможет помочь Слизнорту с обязанностями декана, на что тот отреагировал вполне ожидаемой обидой.
Распаковав вещи, я решил зайти к своей наставнице, тем более что на праздничном обеде получил от неё записку с приглашением. Подойдя к указанной в записке картине, находившейся прямо возле входа в гостиную Слизерина, я решительно постучал. Дверь открыл Карл, он был для меня новым человеком, я ещё не знал — как жених Марии отреагирует на столь оригинальное увеличение его семьи. Между ним и Фредом не было ничего общего, более того — они скорее являлись противоположностями, не только внешне, но и по характеру. Фредерик был веселым, открытым с друзьями и холодным и сдержанным с окружающими, он всегда был для меня идеалом аристократа. Карл же производил впечатление спокойствия и надежности, как сказали бы мои наставники — земной тип, с таким хорошо и в мирное время, и на войне.
Он отошел от двери, давая мне зайти. Вместо ожидаемой мной комнаты, меня встретила прихожая, из которой небольшой коридор вёл в гостиную, обставленную вполне по-домашнему, и напомнившую мне о покинутом сегодняшним утром замке. Герб с изображением серпа, пересекающего небольшой сноп со спелыми колосьями, стал лишним напоминанием тому, что мебель и прочая утварь маленькой квартиры, расположенной в глубине подземелий, приехала из солнечной Шампани. Гостиная радовала глаз теплыми цветами и обилием ковров. На полу лежало шикарное детище арабских мастеров, закрывая собой всё пространство от стены до стены, на этом произведении искусства стояла мебель в стиле ренессанса, со множеством завитков, позолоченными витыми ножками и оббивкой из парчи. Стену напротив украшало псевдо-окно, наполняющее комнату светом и ощущением осеннего вечера, перед ним был красивый диван, и стол из красного дерева на котором уже стоял чайник с чаем, корзина с фруктами и всякими сладостями. Рядом со столом располагалась пара кресел, у стены слева находился огромный книжный шкаф, закрытый стеклянными дверцами, из-за которых манили своей древностью корешки фолиантов, возле него расположилось еще одно кресло и маленький столик на витой ножке с лампой. Из комнаты несколько дверей вели в другие помещения, и на пороге одной из них стояла Мария.
В её поведении что-то изменилось, и я вдруг понял, что никогда не обращал внимание на то, как она вела себя рядом с будущим мужем. А она словно расцвела, стала спокойнее и более открытой, почти беззащитной. Даже с Найтами она была сдержанной и серьёзной, а тут стояла настоящая девушка-школьница, у которой нет необходимости воевать со всем миром. Я никогда её такой не видел, в душе поднялась целая буря чувств: с одной стороны — я ей завидовал: она нашла того, на кого смогла опереться, с другой стороны... мне было неприятно видеть её такой беззащитной и домашней. Моя наставница всегда производила впечатление такой несгибаемой силы, что я перестал воспринимать её, как живого человека, она стала скорее образом, идеалом, а тут, увидев её в домашней обстановке, я вдруг понял, что она тоже живой человек. Когда через несколько секунд буря улеглась, я осознал, что новая Мария мне тоже нравится, и её проще воспринимать родственницей, когда она себя так ведёт. Гордо подняв подбородок, я вошел в комнату и уселся в кресло у стола.
— Привет, наставница. Здравствуй, Карл, — это было ужасно фамильярно и мне было тяжело так себя вести, но это была проверка для них.
Карл хмыкнул и подойдя отвесил мне легкий подзатыльник. В это время, Мария прошествовала в комнату и уселась в кресло напротив.
— Нахал ты, братишка, как я погляжу, а мне тут все уши прожужжали какой ты большой ценитель формальностей, — сказал Карл, и его голос прокатился по комнате рокотом камнепада. Меня заинтересовал этот феномен.
— Ты хочешь, чтобы я тебе доверял “братик”, или это у тебя от природы такой голос? — поинтересовался я, глядя на Карла одним глазом, второй я зажмурил, чтобы было лучше видно мужчину стоящего в потоке яркого света, льющегося из окна. После темноты коридоров, было трудно приспособиться к предзакатному солнцу, особенно если учесть,, что на улице вообще была глубокая ночь.
— Считай, как хочешь, ты уже не маленький и выводы делать умеешь, — последовал раскатистый ответ.
В этот момент в дискуссию вступила Мария:
— Вы хорошо устроились мистер Редлл? — вопрос, скорее всего, должен был настроить меня на рабочий лад.
— Да, мисс Эббот, но у меня возник по пути один щекотливый вопрос, — поддержал я заданный тон беседы.
— Какой же? — поинтересовалась наставница.
— Я ехал в купе с мистером Эйвери и наследником Малфоев, — увидев, что меня внимательно слушают, я продолжил: — Мы с мистером Эйвери заметили странное поведение юного Малфоя, и у нас возникло неприятное подозрение... — я сделал паузу и стал наблюдать за собеседниками: Карл весь слегка напрягся, а Мария ничуть не изменилась, как будто сказанное мною не было для неё новостью.
— Продолжайте, мистер Редлл, — сказал Карл.
Похоже наша манера разговора подействовала и на него.
— Мы решили, что условия домашнего проживания наследника Малфоя желают быть лучшими: мальчик совсем не улыбается, слишком тихий и, когда ему предложили сладости, он повел себя слишком настороженно, — выложил я свои наблюдения, решив не ходить вокруг да около.
— Вот именно поэтому, старостами нашего дома, чаще всего, становятся дети, пережившие ту или иную форму насилия дома. Вы сразу заметили неладное, а ваши сверстники просто не знают — на что обращать внимание. Но отвечая на ваш вопрос, должна сказать, что в данном случае всё не так просто: лорд Малфой не издевается над своим сыном в привычной нам с вами манере. Он его даже любит. Но дар лорда Малфоя вызвал у него сильную паранойю, и поэтому он пытается подготовить своего сына к выживанию в том будущем, которое, по его мнению, скоро нас ждёт. Он так сильно нагружает ребёнка, что у того совсем нет времени на детство, при этом лорд очень холодный в домашнем общении человек. Так что, я думаю, юному Малфою поможет простая дружба. Но я советую понаблюдать за ним повнимательнее. Можете брать его на те занятия, которые будет проводить мистер Эйвери, об этом, кстати, просил лорд его отец, — Мария замолчала и я заметил, что Карл чем-то недоволен, но сдерживает себя. Отношение между моими наставниками стали ещё одной областью для моего изучения. Ведь раньше у меня не было примера отношений между мужчиной и женщиной. Пока она молчала погруженная в раздумья, заговорил мой новый наставник.
— Думаю, что на этом можно закончить с «мистерами». Ты будешь приходить каждое утро в пять часов в тренировочный зал, который я уже приготовил для наших занятий боевой магией. Заниматься будешь не один: на данный момент в школе учиться пятеро детей членов братства, и они составят тебе компанию. Кстати, Абрахас — тоже. Вы все будете разделены по подготовке и возрасту, и смею тебя уверить, что молодой человек, которого ты так жалел, в дуэли сделает тебя в два счёта. Это то, чего не одобряет братство: мальчику пришлось слишком рано лишиться не только детства, но и иллюзий. И я очень надеюсь, что ты и Скутум вдвоем поможете ему научиться верить людям и отдыхать. Лорд Малфой никого не подпускал к сыну, он у него единственный и это стало причиной патологического страха потерять мальчика. Так что у него никогда не было не только друзей, но даже минуты праздного времяпрепровождения. Всю свою жизнь он учился и тренировался, — тяжело вздохнув, продолжил наставник. — Тренировка будет проходить до семи тридцати и у вас останется время на то, чтобы привести себя в порядок и захватить учебники. На тренировку необходимо приходить после разминки, и урока окклюменции. Думаю, мне не придётся напоминать тебе об этом.
Услышав такие “радостные” новости я прикинул время на разминку и медитацию. Вышло, что вставать мне нужно минимум в три, а то и в два часа ночи. Эта математика привела меня в шоковое состояние и я посмотрел на него глазами полными недоумения:
— Но как? Когда мне спать. Ведь у меня ещё куча других уроков?
— Том, не строй из себя идиота, на что тебе дали хроноворот? — это пробурчала сидящая в кресле Мария.
Видно сегодня они меня решили доконать, ведь она никогда не называла меня по имени. Но я сам понимал, что держаться за свои представления в такой обстановке глупо, и решил, что сегодня я могу отступить от привычной манеры общения:
— Сестра. Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но какой график вы мне подготовили?
— Утром, с пяти до семи — боевая магия, потом — занятия в школе, после этого — обед и домашняя работа. С шестнадцати до девятнадцати, будешь заниматься со мной этикетом, генеалогией, и основами магии. Потом ужин, с девятнадцати тридцати до двадцати двух, занятия с Эйвери по истории магии и политике. Дальше два часа на чтение необходимой литературы и час на танцы и пение. Тебе нужно развивать свои таланты. Два часа тебе на то, чтобы подтянуть любые хвосты по предметам, а потом пробежка и оклюменция. Спать я советую перед оклюменцией, и уходить в сон из медитации на расслабление. Хроноворот позволит иметь тебе каждый день шесть часов сна. Чтобы у тебя не возникло проблем со встречей с самим собой, мы перепланируем тебе спальню, добавив ещё одну комнату, в ней ты и будешь спать, а заниматься во второй — это позволит избежать проблем. Не вздумай заработать себе отработки или взыскания. За это тебя будет ждать наказание, — я удивлённо вскинул бровь. Что они могли придумать, чтобы наказать меня? Боли я не боялся, а с той нагрузкой, что у меня ожидалась, лишить меня возможных развлечений они не могли.
— Что смотришь? Думаешь я не найду как тебя наказать? Ошибаешься. Одно взыскание и отберу хроноворот на два дня. А если получишь второе — прервем занятия на неделю. Вот тогда и отоспишься, и наиграешься, но вот только знания, которые мы могли бы тебе передать, ты потеряешь, — сначала наказание за второе взыскание мне показалось наградой, но когда я задумался — решил, что уж лучше пусть отбирают хроноворот. То, что я узнаю от них в доступной форме, мне больше нигде не найти и хоть мне хотелось иметь немного времени на отдых — упускать такую возможность просто непозволительно.
Увидев моё упадническое настроение, Карл решил меня подбодрить:
— Зато у тебя будет полноценный выходной, и тебе уже выписали пропуск в Хогсмид. Так что, один день в неделю на отдых и игры у тебя будет.
Это было что-то новенькое: раньше они не давали мне никаких выходных, а теперь решили изменить график. Этот вопрос я и озвучил.
— Раньше — ты должен был выжить, а теперь — тебе нужно только учиться и заводить друзей. С этого года больше внимания нужно уделять твоим соседям по дому. Мы иногда будем спрашивать тебя о том, что ты думаешь о том или ином ученике Слизерина, и смотреть, как ты его оцениваешь, — ответила Мария. — Кстати, чтобы ты не удивлялся: в этом году мы продолжим занятия по контролю боли, только оно будет проходить раз в месяц — ночью с субботы на воскресенье и будет состоять целиком из практики.
Эта новость меня ничуть не обрадовала, похоже, они взялись за меня всерьёз. Закончилась начальная подготовка и наступила пора учёбы. В этом году у меня даже не было времени, чтобы влиться в учебный процесс: через несколько часов мне нужно будет уже просыпаться. По этой банальной причине я откланялся и убрёл к себе в спальню в надежде немного поспать.
За лето организм разбаловался, и мне пришлось поднимать себя буквально пинками. Пробежка тоже меня огорчила: я потерял форму за те месяцы, что сидел у магглов. С окклюменцией и медитацией, наоборот — всё было хорошо, так как я вышел на новый уровень владения изученным.
На тренировку я пришел вымотанный и уже немного усталый. Зал был устроен из бывшего класса по танцам: это была большая комната с зеркальной стеной, хорошим освещением и деревянным полом. Кроме меня в группе были Абрахас Малфой и Скутум Эйвери, с которыми я уже успел познакомиться в поезде. Из людей, с которыми я раньше близко не общался были: Айден Уилкс с четвертого курса Равенкло — рыжий конопатый парень с ярко голубыми глазами. Я иногда наблюдал за этим весельчаком в большом зале. О нем ходили слухи, что он сильный дуэлянт, но проверить их у меня не было возможности. Маха Паркинсон — одногодка Айдена и обладательница не только потрясающей внешности кареглазой шатенки, но и острого ума, присущего нашему дому. Последним в зале был мой сокурсник — Арти Гринграс: сероглазый блондин, слишком стройный, можно даже сказать, худой парень, обладал очень скрытным характером, и хоть он учился вместе со мной, я почти ничего не мог о нём сказать. Это открытие меня сильно огорчило: выходило, что наставники были правы — я и вправду слишком мало уделяю внимания своим соседям по дому.
Я пришел за несколько секунд перед появлением Карла.
Следующие два часа стали серьёзным поводом задуматься. До этого дня я считал, что не плохо знаком с элементарными боевыми приёмами: Фред и Ари безжалостно натаскивали меня на предмет дуэлей. Но оказалось, что я не дотягиваю не только до своих сверстников, но и до Абрахаса. Глядя на то, как сражается этот мальчишка, я понял, почему он так себя ведёт. Малыш, производивший впечатление невинного ребёнка, по факту, оказался хорошо тренированной машиной для убиения себе подобных. Единственным кто мог победить мальца, оказался Карл, и, глядя на расстроено-упрямое выражение лица мальчика, было абсолютно понятно — он теперь не успокоится, пока не превзойдёт тренера.
Сначала Карл сам проверил нас в поединке, а потом устроил что-то вроде турнира, в котором лидерами оказались Абрахас Малфой, и Маха Паркинсон, после этого мы два часа отрабатывали базовые стойки в комплексе с дыханием и распределением по телу магических потоков, а потом учились ходить, поддерживая достигнутое состояние. В пару для тренировок мне достался Скутум, он был худшим, после меня, дуэлянтом.
Из зала я вышел пошатываясь и с трудом представляя, как продержусь остаток дня. У входа нас встретила Мария и, мимолётно улыбнувшись жениху, передала мне флакон с зельем. На мой невысказанный вопрос, она пояснила, что это стимулятор: он восстановит силы и поможет побыстрее втянуться в курс занятий. Черное зелье пахло железом, и я вполне обосновано решил, что варилось оно на крови, на вкус это “чудо зельеделия” было горьким, как хина, но свою работу делало исправно: уже через пять минут я смог вполне бодро не только отправиться в свои комнаты, но даже эффективно готовиться к занятиям.
Уроки пролетели незаметно. Настал обед и, поев, я пошел в библиотеку делать заданные сегодня рефераты. Там обнаружился Абрахас. Мальчик с серьёзным видом сидел обложившись огромными фолиантами и делал домашнее задание. Этот мальчишка начинал вызывать у меня нешуточное уважение. Закончив всё, что мне было задано, я поплёлся на занятия с Марией. Этикет и генеалогия казались мне не настолько полезными, как другие предметы. Но наставница смогла изменить это, предложив в качестве вознаграждения за выученный на зубок урок по этикету, помощь в составлении моего родословного древа. Этого стимула оказалось достаточно, чтобы разжечь мой интерес.
Так с тех пор и пошло: предметы моих наставников заставляли каждый день открывать для себя что-то новое, а уроки Эйвери — неожиданно стали самыми захватывающими. На эти занятия, которые проходили в маленьком кабинете на верхнем этаже подземелий, ходили только я и Абрахас Малфой. Скутум с первых минут настоял на неформальной обстановке. Именно в этом классе окрепла и выросла наша дружба. На Скутума возложили обязанность преподавать нам политику и историю магического мира — это специализация его Рода. На его уроках я услышал то, что было не принято или запрещено говорить в магическом мире. Поэтому, дальше я хочу больше уделить внимание именно его урокам, описав их поподробнее в дневнике, который веду: возможно, он достанется тому, кому будет небезразлична судьба нашего мира.
Сейчас мне трудно вспомнить всё дословно, но кажется, что тогда это было так:
— Наша политика — следствие нашей истории. На историю магического мира очень сильно повлияла история развития ещё двух разумных видов существ, обитающих на этой планете. Это магглы и магические существа. И для того, чтобы понять, как мы дошли до жизни такой, нам придётся углубиться в эти области знаний.
Как вы оба знаете, маги и волшебники жили на Британских островах последние три тысячи лет. Магические существа жили здесь с незапамятных времен, и именно они заложили основы нашей культуры. Было это порядка восьми с половиной тысяч лет назад. Первыми из людей здесь появилось два совершенно разных вида: магглы, которые тогда умели обрабатывать только камень. И волшебники — у которых была гораздо более развитая культура, свои традиции, верования и прочее. Эти две расы развивались параллельно, и сначала складывалось впечатление, что это один биологический вид, но со временем мы поняли отличия.
Во-первых, волшебники рождались с особенными врожденными способностями и отличались от маглов, как биологически, так и магически. Они болели разными болезнями, на них совсем по-разному действовали многие растения и минералы, для них требовались совершенно различные лекарства от одной и той же болезни. Скорее всего, у них был единый биологический предок, но потом произошло скрещивание с магическими существами и на свет появились волшебники, унаследовавшие от своих предков не только способности, но и некоторые знания. Единственное, что у них было общим — при смешанных браках у них могли появляться дети, но в таких союзах, только порядка трети детей получали магические способности.
Ещё одна особенность заключалась в том, что волшебников было чрезвычайно мало, но возможность иметь детей от магглов спасла их вид от вымирания. Они обладали способностями, которые помогали первобытным племенам выживать в жестоком мире, в котором правили магические существа, именно за это их стали ценить и почитать. Они становились шаманами и жрецами.
Их магия была смехотворна по сравнению с умениями древних рас, но им помогали быстро размножающиеся магглы.
К тому моменту, когда Древние обратили внимание на быстро растущие государства магглов, эти твари уже так размножились, что начали уничтожать города Древних только за счёт своего количества. Магические виды не были приучены вести войны. Между ними вспыхивали иногда конфликты, но из-за того, что они живут долго, а потомство у них появляется редко, они никогда не доводили дело до полномасштабных войн. В отличие от них, магглы жили считанные годы и размножались со скоростью инфекции, так что они могли себе позволить потерять большую часть своих родичей, но, заплатив высокую цену — уничтожить поселение магических существ, рассчитывая на то, что те не вернутся.
Где-то три тысячи лет тому назад, в этот мир пришли наши предки. Они спасались бегством из мира, в котором велась уничтожительная магическая война. Не желая принимать в ней участие, они открыли врата и, найдя этот мир, переселились. В те времена, здесь было много свободной земли, и они основали свой первый город-государство в восточной Европе. Это была мирная культура земледельцев. Наши предки настолько устали от войн, что на очень долгое время отказались от развития воинских искусств, их культура приобрела матриархальные черты. У нас было очень много общего с магическими расами, наша культура была на тот момент высокоразвитой, с богатым наследием, да и по уровню магии мы могли конкурировать с Древними, хотя и далеко не со всеми. Дикие магглы и волшебники нам были интересны не настолько, как высокоразвитые культуры эльфов, вейл, дроу и драконов. Они могли научить нас многому. Как оказалось, маги могут давать потомство с любым человекоподобным магическим видом и, благодаря этому, наш вид приобрёл долгую, иногда до трёхсот лет, продолжительность жизни и длительную молодость. Плюс к этому, именно к периоду с 1000 до 500 года до нашей эры приходится формирование некоторых основных магических Родов и закладываются их магические особенности. Все те специфические таланты, которые время от времени просыпаются в магах, являются следствием, как нашего древнего наследия, так и браков с магическими народами.
Ситуация начинает резко меняться после рождения маггла по имени Иешуа. В этот период государства магглов накопили достаточно сил, чтобы начать полный геноцид магических видов, и для этого они используют волшебников. Некоторые из них предвидя, что как только магические виды будут уничтожены, возьмутся за них, переходят на нашу сторону. Кто-то из волшебников переходит, движимый чувством справедливости или исследовательским интересом. Так начинает формироваться отдельное сообщество, целью которого становиться — выживание.
Но магические существа и наши предки не желали вести войну на уничтожение с магглами. По множеству причин. Одной из них было их количество — они расплодились настолько, что уничтожить всех поголовно уже не представляло возможности, а без этого ситуация, по мнению наших предков, вновь повторилась бы. Жить в состоянии постоянного страха войны было неприемлемо, и наши предки поделились знаниями о магических порталах. В течение двухсот лет велись поиски подходящего Мира и, когда он был найден, начался великий исход.
В этом мире остались только те, кто не хотел отдавать свою родину полу-разумным мартышкам с неуёмной жаждой насилия. Они были готовы сражаться и для этого стали изучать методы борьбы магглов и вспоминать искусство своей далёкой родины, но они были слишком разобщены.
Портал в новый мир и его координаты были уничтожены, что гарантировало безопасность нового дома, города разумных были погребены под магическими щитами, со временем став недоступными даже их потомкам. Те разумные, что остались, выбрали разную политику. Если бы мы тогда объединились, возможно, что-то и получилось, но вейлы окружили свои поселения мощными щитами и решили, что за ними они в безопасности, гоблины ушли под землю и потребовали не вмешиваться в их дела. Вампиры и оборотни — ушли к магглам и пользовались там большим авторитетом. Остались только псевдо-разумные, домовые эльфы, лесовики, русалки, и прочая не очень умная лесная братия, даже те драконы, которые остались, были всего лишь ящерами с зачатками магии, а их великие собратья ушли, не желая делить мир, который стал слишком тесным.
Маги снова постарались создать что-то наподобие государства, но нам нужно было увеличить численность наших бойцов, к сожалению, маги гораздо менее агрессивны, чем магглы, или волшебники, тем более, что они жуткие индивидуалисты. Эти не очень хорошие черты для выживания появились, благодаря долгому скрещиванию наших предков с миролюбивыми расами и жизни в благоприятных условиях. Поэтому, мы решили создать полукровок с волшебниками, чтобы наши потомки приобрели агрессивность и амбициозность своих менее развитых магических родителей. В результате этого эксперимента появилась современная раса магов: она способна на агрессию, но всё же намного меньше, чем волшебники и до сих пор мы являемся более развитыми, как магически, так и интеллектуально. Но для войн одних магов было мало.
Талантливый предок Мерлина придумал артефакт известный теперь, как волшебная палочка, но ввел его в обиход только Мерлин, чем поднял волшебников на совершенно новый уровень. Теперь они могли конкурировать с магами и высокоразвитыми разумными. Мерлин попытался создать государство, в котором маги, магглы и волшебники жили бы, как равные и вместе строили своё будущее — это была очень красивая утопия. И у него получилось создать Камелот, воспитав юного Пендрагона в том ключе, который был ему нужен. Но затея провалилась.
Сразу после гибели Артура начался делёж власти, маги вместе с Мерлином ушли, волшебники перегрызлись с магглами, так умерла прекрасная сказка о Камелоте. Хотя ещё три столетия этот город принадлежал волшебникам, но те не смогли его сохранить.
В некоторых странах мира, палочки не прижились, маги решили, что они не будут усиливать волшебников. Там пошли по пути ассимиляции. Невероятно слизеринский метод, который привёл к тому, что на данный момент только Европа находится в таком плачевном состоянии, а Азия, Америка и многие регионы Восточной Европы вполне мирно сосуществуют с магглами, при этом, развивая и сохраняя свою культуру. У них нет отдельных магических государств. Они живут не скрываясь от магглов, но и не афишируя свою силу.
В Европе же магам и волшебникам пришлось скрываться от новой быстрорастущей религии, и в этом виноваты только мы.
Но об этом мы поговорим завтра. Свободны, — закончил свой увлекательный рассказ наш молодой наставник.
Мы с Абрахасом выходили из кабинета молча. Судя по поведению моего младшего товарища, лорд Малфой раньше не рассказывал сыну эту увлекательную историю. Во всяком случае, вид у отпрыска благородного семейства был не менее ошарашенный, чем у меня. Лекция настолько перекраивала известную картину мира, что в голове от этого стояла звенящая пустота. Так, не глядя друг на друга, мы разошлись по своим делам; меня ждали мёртвые языки и теория магии.
Я с трудом привыкал к новому расписанию и к тому, что в моих сутках 30 часов. Занятия в школе были моим отдыхом, заменяя мне и квиддич, и игры со сверстниками, и прочие принятые для мальчишки в моем возрасте развлечения, в то время, как занятия с наставниками требовали полной отдачи, как физической, так и моральной. Раз за разом, они заставляли меня делать невозможное и, когда я от злости, превозмогая усталость, делал то, чего они добивались — оказывалось, что ничего абсурдного от меня не просили, и я стал им доверять в этом вопросе.
Общение с Абрахасом и Скутумом показало мне новые горизонты и умерило гордыню. На фоне детей, которые с детства обучались по старым программам, я выглядел жалко. Даже Скутум вначале уступавший мне в дуэлях, обогнал меня за короткое время.
Ещё одной стороной жизни, которой я бы хотел уделить более пристальное внимание, было общение со сверстниками и интересными мне людьми. К сожалению, у меня никак не получалось уделить больше времени на общение с Абрахасом и это начинало давить на меня, казалось, что мальчик очень одинок, но при этом, он всех сторонился. Даже весельчак Скутум не смог пробить ту стену, что отделяла ребёнка от окружающих. Глядя на это, я не смог придумать ничего лучшего, как завоевать дружбу мальчика на дуэльном ринге. Юный Малфой ценил только силу и умение сражаться, и с пугающей скоростью учился всему, чего не знал. Абрахас стал тем стимулом, который заставил меня выкладываться на двести процентов. Как одержимый, я начал изучать боевую магию, занимаясь в любое свободное время. На уроках я старался не выделяться: мне хотелось ошеломить неприступного аристократа. Конечно, заметили наставники, и им моя затея понравилась, так что я с чистой совестью заходил к Карлу за советами, в те редкие минуты, когда я не был занят учёбой.
На уроках генеалогии мы начали изучение родословной Гонтов и я узнал потрясающую новость: оказывается я потомок самого основателя нашего дома. Я всегда почитал мудрость и силу этого человека, и оказаться хоть и дальним, но родственником, стало огромной честью для меня. Мария сказала, что для того, чтобы стать наследником великого предка, нужно изучить его наследие и продолжить начатое им дело. Тогда я смогу претендовать на фамилию основателя моего факультета, но не на титул. А вот если я смогу превзойти моего предка, то моя фамилия появиться на генеалогическом древе Слизеринов и я стану полноправным продолжателем Рода. Кровь — очень важна в нашем мире, но иногда духовное родство — -намного важнее.
Настал очередной вечер, а с ним и новая лекция по истории магического мира. Я с нетерпением ждал того, что мне расскажут: услышанное настолько отличалось от всего преподаваемого в школе, что даже закрадывались сомнения в истинности этих рассказов. Впрочем, полистав учебники по маггловской истории и сравнив их с рассказом я понял, что они, как минимум, не противоречат друг другу.
Когда я зашел в кабинет, там уже сидел наш юный “вундеркинд” с огромным свитком и самопишущим пером. Я немного ему завидовал. Мои злодеи-наставники заставляли меня записывать лекции после того, как я приду вечером в свою комнату, потому, что это развивает память. Я понимал — они правы, но от этого легче мне не становилось.
Скутум, как всегда опаздывал, и это раздражало наследника древнего рода. Он сидел с таким недовольным видом, что мне до боли в зубах захотелось напомнить ему о контроле эмоций, но это был бы неправильный ход. Мальчик тогда будет воспринимать меня, как врага или конкурента, а мне это было совершенно не нужно.
Скутум влетел в комнату почти бегом. Поздоровавшись с нами, он сразу приступил к лекции:
— Положение магов в Европе тесно связано с развитием маггловской империи Рим. Это странный феномен в маггловской культуре, потому, что именно это государство стало первым, в котором волшебники перестали играть сколь либо важную роль. В его основе всегда была политика, а не религия, основанная на поклонении силам природы. Римляне первые приняли постулат гласящий, что человек сильнее природы и может её покорить. Сама империя просуществовала недолго — с первого века до нашей эры, почти до четырехсотого года нашей эры. Но за время своего существования, она принесла в наш мир много новых идей.
Вся Европа, Америка и Австралия живут сейчас в мире,, который создала Римская империя. Они первые поняли простой, но гениальный принцип: не обязательно завоёвывать страну огнём и мечом, власть можно получить, используя мечты, слабости и надежды людей. Так на свет появилась католическая церковь — прямая наследница Римской империи, унаследовавшая от неё, как все плюсы, так и минусы. Сегодня мы рассмотрим ещё одну трагедию нашего мира: рождение религии под названием “христианство”.
Где-то в десятом — пятнадцатом году до нашей эры родился еврейский мальчик, которого отец назвал Иешуа, а теперь весь мир знает его как Иисуса Христа. Он родился у дочери священника и плотника, мать свято верила, что родила сына от еврейского бога. Возможно, он был бастардом одного из магов: маги раньше часто стирали память своим любовницам из маггловского мира, вдобавок — незамужним было принято ещё и возвращать видимость девственности, но после этого случая такая практика прекратилась.
Мария считала, что родила предсказанного пророком Мессию, которому предречено спасти её народ от римской оккупации (которая, должен отметить, была, кстати, весьма мягкой). В то время поднялась целая волна всевозможных предсказателей малой и средней руки, сеявших в населении Иудеи ожидание прихода Мессии. Мать смогла убедить мужа в том, что ребёнок — сын Божий, и они ушли в Египет, где мальчик и получил образование.
Доподлинно не известно где он жил до тридцати лет, но именно в этом возрасте он вернулся на родину и начал проповедовать. Его идеи были настолько новы, а сам он так верил в них, что за ним пошел народ. Сам Иешуа не претендовал на лавры Мессии, но решил, что исполнит пророчество и спасёт свой народ, вот только так, как это видел он сам, а не толпа.
В отличие от большинства евреев, он видел спасение в духовной эволюции и открыто говорил об этом. По его словам, складывается впечатление, что он побывал в Индии или Тибете — в его проповедях много говорится об ответственности самого человека за свой выбор и о необходимости личного духовного роста. Он проповедовал о том, что каждый человек — сын Божий и может попасть в царствие небесное, и что оно не на небесах, а на земле. Еще он говорил о том, что наши мысли и эмоции должны быть такими же чистыми, как и поступки, и это очень хорошо подтверждает магическая теория, доказывающая материальность мысли. Так же он ввел новое для евреев понятие ре-инкарнации. В целом, его учение очень сильно перекликается с учением, оставленным в Индии одним волшебником по имени Ситхартха.
Им обоим не повезло.
Оставив своим потомкам учение о чистой вере, способной изменить человека, они не ожидали, что их наследие превратиться в то, что они презирали больше всего — религию. Ведь любая религия — это созданная волшебниками система магических ритуалов, никак не связанная с верой и духовной эволюцией. Конечно, волшебники, занимающие посты жрецов, увидели в его учении опасность и с их подачи парня распяли на кресте. Это был политический шаг, направленный на искоренение опасной идеи. Но к сожалению для них, в то время, его проповеди успели увлечь массу народа: у него было множество учеников. Одним из самых преданных его учеников, а по некоторым рассказам его женой, была Мария Магдалина. После смерти Иисуса она не согласилась с той политикой, что начал вести Петр и, покинув его вместе с частью учеников, не согласных с такой трактовкой Учения, Мария и ее последователи отправилась к Мертвому морю. Они оставили после себя Евангелие от Марии, повлиявшее на умы многих образованных людей, и ставшее основой для движения гностиков. Оно же стало праматерью самого большого врага католической церкви. И я имею в виду не нас, а альбигойцев, или, правильнее — катаров.
Но нас больше интересует Петр и его воззрения на мир. Именно он первым внёс в Учение понятие “еретик”, оно шло вразрез со всем, что говорил их Мессия, но для политики и личной выгоды — оно было полезно, хотя, возможно, сам апостол верил, что действует в интересах общего блага. Петр начал активно создавать политический институт, который, в последствии, станет называться “церковь”. Он заложил основы жесткого патриархального механизма с тоталитарной властью руководителя. Церковь первых веков была ещё очень разрознена, осталось очень много людей слышавших проповеди Иисуса и передававших их другим, но Пётр пресекал любые трактовки, кроме тех, которые были одобрены им. Для этого пишутся Евангелия, а потом Послания.
Очень большую роль в создании нового политическо-религиозного института сыграл Павел, которого в последствии сделали апостолом. Он вращался в высших кругах Римского общества и вместе с Петром они создали верование, увлекшее патрициев и захватившее умы масс. В отличие от Учения самого Иисуса, их учение стало белее понятным и доступным для большинства людей, а не только для горстки ищущих Царствия Небесного. Я не могу их осудить — они просто пытались передать слова Мессии, так как поняли, и не их вина, что поняли коряво, их вина заключается только в том, что они решили будто их истина — единственно правильная.
Очень быстро из опальной, эта вера превращается в престижную и распространяется с пугающей скоростью. Талантливый политик Константин увидел в ней прекрасный инструмент, благодаря которому, великий Рим получит новую жизнь. До этого религия всегда была вотчиной волшебников и они насаждали свои взгляды, связанные с гармонией человека и природы, но Константин первым из магглов дошел до мысли: зачем делиться властью с волшебниками, если можно нажиться самому? Он делает христианство официальным и создаёт основу для будущей Византии. Начинается война идей, на Вселенских соборах принимаются поплавки к Учению. Объявляется не только о Божественной природе Христа, но и о том, что простой человек не может достигнуть такого состояния духа как он; вместе с этим, упраздняется понятие ре-инкарнации и вводятся магические ритуалы, привычные обывателям. Теперь, Учение не требует от человека подвига Духа, а всего лишь послушания правителям и уплаты всех налогов. Сложные и не понятные заповеди Учителя заменяют на понятные и привычные из ветхого завета. Все кто не поддерживают политику Константинополя — объявляются отступниками и еретиками, придумываются всё новые и новые “грехи”, для отпущения которых — продают индульгенции. Молодая католическая церковь, начинает завоёвывать новые территории и ей уже не нужны волшебники. В них видят скорее помеху, но ещё готовы мириться с их существованием, потому, что у церкви есть больший враг — те кто продолжают верить в слова Христа и хотят повторить его духовный путь, то есть еретики.
К концу первого тысячелетия католицизм распространился по всей Европе, в части Азии и ближнего Востока. Это было связано с тем, что религии волшебников устарели, а они сами — сильно злоупотребляли властью.
Магглы искали возможность освободиться от их гнёта, но получили только ещё более жестокого диктатора. Территории, которые можно было легко захватить — закончились, тогда пришло время искоренения ереси. Единственным серьёзным конкурентом католической церкви в новом тысячелетии стали катары, которые отказывались покупать индульгенции, верили в богоподобность человека и в то, что путь Христа доступен каждому сильному духом, а также считали, что каждый человек должен узнать слова Христа и переводили их на французский и испанский. Это был очень сильный удар по католицизму. Такие верования подрывали власть над толпой, заставляя людей думать своей головой и советоваться со своим сердцем, а не с полуграмотным клириком.
Не выдержав такого “богохульства”, папа Иннокентий третий, в двенадцатом веке учредил институт Инквизиции. Так как к тому времени катаров было во Франции и Испании почти столько же, сколько католиков, то он заплатил деньги Филиппу второму, тогдашнему королю Франции, за разрешение уничтожить его граждан и объявил крестовый поход против еретиков. Война длилась двадцать лет, в результате чего, юг Франции и часть Испании — обезлюдели.
Недавно я прочитал стихи которые очень точно описывают происходившее в те годы:
Мы спасались от Любви
Где могли, как могли,
За пределами небес, на краю земли,
Смерть летела как стрела,
Боль смеялась и жила
В окончаниях нервных.

Но пока у вас в глазах
Веселится страх,
Мы сгораем от Любви
На больших кострах,
Кровь пульсирует в висках,
Мы танцуем на углях
Рок-н-ролл Совершенных

Хэй, по колено в крови,
Убивая с именем любви,
Наизнанку выворачивая Бога,
Вы бродили толпой,
Перемалывая в прах ногой
Переломанные ребра Лангедока

И смотрели мы на вас
Уголками глаз –
Нас Господь не уберег,
От любви не спас:
Мы разрублены мечом,
И укрыты, как плащом,
Волосами блаженных.

И, невинные, во зле,
В предзакатной мгле,
В остывающей золе,
На разбитом стекле,
Не ища вины ни в ком,
Мы танцуем босиком
Рок-н-ролл Совершенных.
Когда церковь расправилась с теми, кого считала еретиками, она стала обладательницей прекрасного инструмента подавления и уничтожения которым, к тому моменту, была инквизиция. Вот тогда-то вспомнили о волшебниках и... Началась охота за глупыми магами, волшебниками и волшебными существами, кичившимися своей силой или слишком любившими магглов. Все это подогревалось тем, что религия волшебных рас была последней угрозой новому религиозному монстру, а магические существа — очень хорошо подходили под описание злых колдунов и нечисти, от которых якобы защищала граждан святая церковь.
Поняв, что нам грозит полное уничтожение, мы, наконец-то, объединились и создали институт власти — Визингамот. Первым своим постановлением он избрал императора. Им стал потомок Мерлина — Сигнус Кармартен издавший “Указ о крови”. В нём говорилось, что короне необходимы верные защитники и этим указом учреждался институт дворянства, и вводились дворянские титулы, которые присваивались тем, кто век от века будет служить защитниками отечеству.
Именно в этих Родах и занялись выведением потомства, способного противостоять магглам. Именно детей этих Родов сейчас называют “чистокровные”. В таком роду не обязательно рождались боевые чародеи, например, в моем — рождались политики, стратеги, историки, это очень важно для нации: знать своё прошлое и уметь применить это знание на благо будущего. Другие Рода дарили писателей, музыкантов и художников, без них нация не способна развиваться. И только в части линий крови рождались боевые чародеи, они всегда были самой большой ценностью империи.
Визингамот стал советом при императоре, в нём собирались сильнейшие из нас и принимали решения за всю нацию, но утверждал их только он. Зато, Визингамот единогласным решением — мог отменить любой императорский указ.
К этому времени, основатели создали школу, в которой мы сейчас находимся. Как вы помните по школьным урокам истории — основатель нашего факультета был против приёма в школу грязнокровок, это было связано с тем, что они приходили сюда со своими странными верованиями. Для них — мы были воплощением греха. Многие грязнокровки накладывали на себя руки, не желая становиться такими, как мы и принимать нашу веру или сбегали в ближайшие монастыри, где если их не убивали, становились самыми ярыми поборниками Инквизиции. Но таких было мало, большинство их погибало в детстве от рук родителей или соседей. Тогда, чтобы не потерять такой ресурс, как магглорожденные, была создана книга, показывающая рождение нового волшебника: как только он рождался на свет, в ней появлялось имя и место рождения. Кто-то из школьного совета отправлялся к магглам, забирал у них ребенка и стирал память родителям. Детям находили семью, которая о них заботилась и обучала. Так была решена сложная ситуация и, если бы так и оставалось — всё было бы хорошо. Но в нашем мире были ещё и полукровки, чьи родители воспитывали своих детей-волшебников в идеалах католической церкви, вдалбливая в их разум идеи христианства. Именно с ними связан последний период нашей истории. Но о нём завтра.
Было видно, что рассказ дался Скутуму тяжело и он устал, так что мы побрели по своим делам, а я решил перечитать Евангелие: всё что я узнал просто взрывало моё сознание и мне хотелось получить или подтверждение, или опровержение.
Сегодня я отложил все задания и засел за чтение знакомой с раннего детства книжицы.
Мне уже рассказали за лето, что в силу своей неопытности, я не способен многого понять, но даже в столь юном возрасте, мне было ясно, прочтенное в брошюрке с мягкой обложкой — сильно отличается от того, чему меня учили в приюте монашки. В книге говорилось о любви ко всему сущему, о сострадании, понимании ближнего и о том, что все люди — дети Бога. Их Бог называл грехом: осуждение, грязные помыслы, жестокость и гордыню. Он призывал мириться с теми, с кем ты в ссоре, даже если ты не виновен в ней. Он призывал отдавать последнее страждущим, и не надеяться на почести и награды. Слова этого маггла многому меня научили, они показали каким должен быть разумный человек вне расы и наличия магии. И эта книга была в доме каждого католика, протестанта или православного в Мире, но они, как слепые, умудрялись видеть в ней только то, что хотели, а не то, что там написано.
Я уже знал — люди не любят использовать собственные мозги, но чтобы настолько?! Они верили в проповеди клириков, но не в то, что было словами их Бога (если у католиков хоть были века тарабарщины на латыни, и невозможность прочесть Библию на родном языке, плюс к тому, искоренения грамотных людей, то у всех остальных — эта возможность была), но никто почему-то не хотел думать и самостоятельно делать выводы. Те единицы, которые всё же решились на это, были объявлены или святыми, или еретиками. Этим их пример стал или нарицательным, или недостижимым.
Я задумался.
С тех пор я тщательно изучал методы католической церкви, которыми виртуозно владел Дамблдор: врага нужно знать и его методы — тоже. Но действовать так же я не мог. Это было мерзко, даже пытки и убийства претили мне меньше. Мой Дом и наставники научили меня: свобода выбора, и сила души — это то, что отличает человека от обезьяны. Мои методы всегда оставляли выбор (даже если иногда человеку нужно было выбрать смерть, чтобы остаться собой, то этого выбора его никто не мог лишить), я давал возможность проявить силу духа. Даже мои сторонники постоянно проверялись на эти два непременных критерия, как только они начинали проявлять страх или бездумно подчиняться мне — сразу же переходили из категории соратников, в другую — выгодные вещи.
Всю ночь мне снился мужчина с добрыми глазами, почему-то похожий на мистера Эйвери, и женщина с лицом Пенелопы. Когда я проснулся утром на душе было тепло и немного грустно.
На утренней тренировке я обратил внимание, что Абрахас похоже не спал всю ночь, и теперь не может сосредоточиться. Махе Паркинсон, с которой его ставили в пару, раз за разом удавалось успешно проводить свои комбинации во время поединков, что было впервые. Обычно, не взирая на разницу в возрасте, они сражались на равных. Мне показалось, что слова Скутума выбили из колеи не меня одного, но подумав, я пришел к выводу, что не прав. Абрахасу во много раз сложнее, ведь ему всего лишь одиннадцать лет, хотя все, кто с ним общался забывали об этом очень быстро: при общении с этим мальчиком складывалось ощущение, что говоришь с человеком на несколько лет старше. Но в вопросе религии и маггловской истории он был совершенно не подкован, потому, что никогда не сталкивался с магглами в своей жизни.
Перед уроками зайдя в свою комнату я захватил библию и маггловскую книгу по истории, которую подарил мне отец Скутума. Я прочитал её ещё в поместье, она была написана очень увлекательным языком и при этом не сглаживала факты, и не пыталась кого-либо выгородить. На завтраке, проходя мимо места на котором сидел Абрахас, я молча оставил книги и пошел кушать. Мальчишка посмотрел на томики, зыркнул на меня оценивающим взглядом, прикидывая: что я могу потребовать взамен, и высчитав что-то, коротко мне поклонился и положил книги в сумку.
День пролетел незаметно, невзирая даже на то, что я приступил к изучению генеалогии моего Рода, все мои мысли были заняты предстоящей лекцией Скутума. То что я не собран заметили даже преподаватели, особенно насторожился Дамблдор, ему уже донесли, что я приехал с каникул со змеёй в качестве фамильяра, ему очень хотелось избавится от неё, особенно когда я ходил по коридорам Хогвартса разговаривая с ней. Наши занятия по истории натолкнули меня на мысль, что Дамблдор видит во мне того самого дьявола, которому подчиняются змеи и вороны, эта мысль меня развеселила, и я подумал — это интересная идея. Раньше старик меня пугал, теперь мне захотелось его позлить. Это, конечно, было чистой воды мальчишество, но наставники смотрели на мои выходки сквозь пальцы, а мне это доставляло немало удовольствия. Так что я стал как можно чаще попадаться ему на пути со своей питомицей, громко шипя и препираясь с ней. Меня забавляли его перепуганные глаза, особенно, когда на его уроках я, как будто случайно, бросал несколько фраз на змеином кому-то из гриффиндорцев — как же они пугались. Но эта забава была ещё впереди, а сейчас был период изнурительной работы.
На своей последней обзорной лекции Скутум попытался как можно более доходчиво объяснить нам в каком мире мы живём.
— Сегодня последняя вводная лекция, со следующего урока мы начнём подробный разбор истории, начиная с древнейших времён, поэтому, к завтрашнему дню подготовьте реферат по британским мегалитам, особое внимание уделите Стоунхенджу. К этому же дню подготовите список вопросов, которые вы хотите мне задать. Лучше всего записывайте всё, что будет приходить вам на ум, а потом, просматривая их, старайтесь сами найти ответ, но если не найдёте — я жду, что вы честно зададите мне их, а не будете ходить невеждами из-за гордыни.
А сегодня мы начнем изучение последнего исторического периода, в который сформировался тот Магический Мир в котором мы живём. Он делится на два периода: первый — период с основания Хогвартса до тысяча семьсот тридцатого года и второй — с тысяча семьсот тридцатого по наши дни.
Рассмотрим первый период. Хогвартс был основан, как метод борьбы с надвигающейся маггловской угрозой. Нам были нужны сильные грамотные маги и волшебники, необходимо было развивать новые виды магии, и конечно — выявлять детей с лидерскими способностями. Для этого разработали систему развития у будущих студентов определённые качеств. В мире уже витали имперские идеи, и Основатели были одними из самых ярых сторонников монархии, они потратили всю свою жизнь на создание инструмента, благодаря которому, наша нация сможет превзойти магглов, если не по численности, то уж точно — по силе. Вы оба читали устав, его изучали в первые дни поступления, сразу после распределения ребёнку выдавали его личную копию и заставляли зазубрить на память, а неграмотные дети — учились по нему читать.
Возвеличивание духовных качеств, укрепление дружбы между домами, привело к тому, что в стране началось взрывное развитие магии и патриотического духа. Это повлекло к основанию Визенгамота, первыми членами которого стали выпускники Хогвартса, а потом и образование Монархии. Именно ученики нашей школы стали прародителями будущей аристократии Европы.
К этому времени магов во Франции, Испании и Италии уже не осталось: большинство переехали жить в страны в которых Инквизиция не так зверствовала, а древние Рода закрыли свои поместья огромным количеством щитов. Магическому королевству Британия, а впоследствии Британской империи, очень повезло: Инквизиция не буйствовала на наших островах. Это объясняется очень просто, в это время магглы на этой территории ещё не были так развиты, как на континенте, и не задумывались сильно о душе, их больше интересовало выживание. Здесь бушевали войны между мелкими правителями, которые не давали стране развиться, и хотя население островов формально принадлежало к католической церкви, но из-за их свар, у нас была возможность создать своё собственное государство.
Наша страна начала быстро развиваться. К трёхсотому году была изобретена каминная сеть и аппарация, что повысило шансы выживания нашего вида в несколько раз. Развиваются разные направления боевой магии, каждое, даже самое мирное на вид, дарит миру что-то смертоносное. Изучаются достижения магглов и скрещиваются с магией, давая рождение новым её видам. В этот период зельеделие приобретает современный вид, а колдомедицина выделяется в отдельную науку. По указу Императора каждая женщина должна родить минимум троих детей, но при этом, женщины равны с мужчинами, они совершают открытия в науке, пишут книги, и даже становятся боевыми магами, но последнее разрешается только в том случае, если женщина признана бесплодной. Позже, женщины стали принимать активное участие в политической жизни страны. Развивается своя собственная мода, искусство приобретает сегодняшний вид, пишется множество книг, подымающих боевой дух молодёжи. В тысяча триста восемьдесят пятом был утверждён Дуэльный Кодекс. Император поощряет дуэли между молодыми магами, но строго карает, если они заканчиваются смертью одного из них.
На фоне сильного подъёма нации, ещё не заметно недовольство волшебников и магглорожденных. Они не могут занять серьёзные посты в правительстве или армии, им выделяется роль черни, так как в стране почитается только сила магии и духа. Единственная возможность возвеличиться — доказать свои выдающиеся способности, только так волшебник или магглороженный, может заслужить право на собственную фамилию. В противном случае, им грозит влиться в уже существующие Рода без права сохранения своей. Они занимают должности мелких клерков, ремесленников и слуг.
С другой стороны, маги тщательно изучают Библию и труды святых: им нужно уметь скрыться в толпе, выдав себя за своего, и многие увлекаются необычными идеями Иисуса, тем более, что его слова перекликаются с тем, чему учат в Хогвартсе. Некоторые волшебники начинают в тайне придерживаться Учения Христа, тем более, что многие беженцы из Франции и Испании являются катарами или католиками. Происходит попытка основания церкви. Она немедленно пресекается императором, Визенгамот поддерживает его.
Это решение было продиктовано простейшей логикой. Все религии, которых придерживались маги и волшебники во всём мире, имели несколько особенностей: первое, они все поклонялись силам природы персонифицируя их, и второе — их магические обряды усиливали магию на Земле. Каждый праздник и обряд был выбран, и продуман с таким расчётом, чтобы усилить магический потенциал, как проводящих, так и окружающей среды, увеличивая плодородие земли и скота. Заставляя магглов поклоняться тем же богам — волшебники во много раз усиливали приток магии в физический мир. Теперь, магглы поклонялись придуманному богу, который никогда этого не хотел и приток магии начал слабеть, хотя тогда это фактически не ощущалось, но среди старейшин были и видящие магию, и друиды, которые знали принципы по которым она действует.
Маги всегда с пониманием относились к свободе как вероисповедания, так и любви, поэтому, никаких гонений на магов, придерживающихся Учения, никогда не было, тем более, что они были не верующими, а просто жили согласно заветам Учителя. Страна становилась всё больше и сильней, но в 1695 на трон взошел Лисли Кармартен, он обладал безудержным характером и прославился своей вспыльчивостью.
Этот Император поссорился с гоблинами и развязал Первую Гоблинскую Войну. За ней последовали ещё четыре. Народ устал от постоянных войн и самодурства правителя. У магглов все тоже было не просто: у них в тот же период времени закончила свирепствовать Инквизиция и началось Возрождение, появилась новая ветвь Христианства — Протестантизм. Он пришел на Британские острова, завоевав огромное количество последователей. Начались войны между католиками и протестантами. Магглам стало как-то не до волшебников. Внешняя угроза временно пропала. Не привыкшие к войнам маги и волшебники затеяли мятеж.
В 1730 году мятежники, придерживающиеся реформаторских идей, свергли Императора. К этому моменту, у Лисли так и не появилось наследника. Два его племянника начали делёж престола: они оба обладали равными правами на него и мнение Визенгамота разделилось. На долгих двенадцать лет страна погрузилась в пучину гражданской войны. Погибали целые Рода, гибли ученые и дети. В 1742 Визенгамот отменяет императорскую власть и учреждает Министерство Магии. Оно задумывалось как исполнительный орган. Изначально — это была непрестижная работа и маги, привыкшие к роскоши императорского двора, не стремились на государственную службу. В 1811 должность Министра занимает талантливый полукровка Йонас Крамп, за двадцать лет он превращает Министерство Магии из исполнительного в законодательный орган. Его методы всегда ставят в пример выпускникам нашего Дома, хотя он сам был из Рейвенкло.
Первым делом он сколотил крепкую команду из магглорожденных, полукровок и сочувствующих им волшебников и магов. Потом, действуя уговорами, подкупом и шантажом, он по крупице забирал у Визенгамота его власть и в итоге — он остался только судом. Перед смертью он принимает указ запрещающий распространение имперских настроений и закрепляет за Министерством право назначать директора Хогвартса. Его преемница, Артемизия Лафкин, вводит практику выбора членов Визенгамота, не только из самых сильных магов, но и из сотрудников Министерства. С тех пор, благодаря этому, оно всегда могло влиять на решение этого органа.
Начинаются гонения на магов, у общественности начинают формировать образ врага, играя на страхе перед неизвестным (маги тщательно оберегали тайны и сильно отличались от волшебников) и зависти к более богатым и знатным. После более чем ста лет войн и распрей, маги ничего не смогли противопоставить волшебникам, которые сильно превосходили их по численности. Те, осознавая это — ушли в подполье.
От вымирания тогда нас спасло только то, что большая часть магов была влиятельными и богатыми аристократами, а новое правительство, проповедующее ценности Учения, решило играть по правилам и не пошло по стопам Инквизиции, так что пострадали только те, кто не захотел мириться с новыми правилами.
Тогда же формируется Братство боевых магов, оно принимает решение: ещё одна братоубийственная война нам не нужна. Но всё равно, каждые пятьдесят лет появляется кто-то недовольный властями. Его или её объявляют Темным Лордом и преследуют, пока не казнят.
Проповедуются маггловские ценности, а в 1894 принимается постановление о приеме в Хогвартс. Теперь магглорожденные должны до одиннадцати лет жить со своими родителями, а на каникулы — могут приезжать к ним в гости. В Магический Мир хлынули грязнокровки, которые совершенно не хотят изучать магию и её законы, они просто учатся контролировать свои силы, изучают простенькие фокусы и возвращаются в привычный для них мир, и только самые амбициозные из них увидели в этом шанс. Грязнокровки очень боятся сильной магии и непонятных обычаев, понимая, что им никогда не достигнуть высот и положения чистокровных сверстников — они убегают из нашего мира.
Министерство начинает политику призванную удержать грязнокровок в нашем мире. Они отменяют наши праздники и вводят маггловские, они упраздняют одну за другой науки, которые не способны изучать эти слабые и глупые волшебники. Не имея возможности и мудрости отменить своё решение, и не считая правильным силой удерживать этих слабых людишек в нашем мире — они попросту переделывают его под них.
Всех несогласных с политикой Министерства ждет Азкабан, созданный триста лет назад для тех магов, которые были против упразднения короны. На данный момент, страной правит промаггловская коалиция, а магам — приходится копить силы и пытаться сохранить знания. От великой страны ничего не осталось. А так как были запрещены обряды нашей веры — приток магии прекратился. Теперь мы тратим только то, что вырабатывает земля, но с теми темпами, как увеличивается количество волшебников и их амбиции, этого запаса на долго не хватит. Видящие говорят, что началось умирание магического мира.
Поэтому Братство приняло решение — боевые маги больше не могут находиться в стороне, и поддержало Гриндевальда. Нас сейчас не много, но рассчитывать что нас станет больше — не приходится.
Старейшины считают, что наше поколение — самое удачное за прошлые пятьсот лет. По их мнению, именно в нас достигнут баланс между агрессией и магической силой.
На этом всё.
Готовьте на завтра рефераты и марш по кроватям.
Скутум был измотан, эти лекции давались ему нелегко, но он пытался передать нам те знания, которые закладывал в него отец.





Всё сказанное в последних двух лекциях легко подтверждалось, как маггловской, так и магической историей. Нужно было просто поискать информацию и проанализировать её. Никто ничего не прятал, но людям проще, когда им говорят во что нужно верить и как действовать. Слухи пользуются гораздо большей популярностью, чем правда, наверное, потому, что благодаря им можно придумать для себя любую картину мира и найти врага, который виноват во всех бедах. Толпе нужны простые истины и чёткие указания.
Именно в тот год, анализируя информацию полученную от наставников и перечитывая решения папских соборов, и указов министерства магии, я увидел, что если человеку дать, пусть даже неправдоподобное, но привычное объяснение происходящего и сказать “Всё хорошо!”, то с ним можно делать всё, что угодно. Для обывателя важнее всего его шкура и удобство, он никогда не будет переживать за соседа, а тем более — рисковать за него жизнью. Люди готовы поверить любой лжи, если хотят, чтобы это было правдой, или боятся, что это окажется правдой. Потом я постоянно находил подтверждение этому правилу и проникся глубоким презрением к толпе. Если бы у меня была возможность спасти только моих змей, то я не на секунду не задумываясь пожертвовал бы всеми остальными, потому, что они стояли и смотрели как убивали их братьев и сестёр. И только и делали, что молили за свою жалкую шкуру, готовые ради спасения на любую низость. Этому учит нас наша история и я не собираюсь идеализировать ни волшебников, ни магов, хотя, в четырнадцать лет мне казалось, что маги лучше других видов. Эта иллюзия была быстро развеяна моими наставниками: они вообще не считали возможным наличие у воина иллюзий. Но не смотря на все их старания, все мои друзья были магами и уже из-за этого, мне пришлось ввязаться в безнадежное дело по спасанию вида, который сам ничего не хочет сделать для этого.
Дни потянулись один за другим, я постепенно узнавал свою родословную и вместе с ней родословные множества Родов, связанных со Слизеринами. Постоянные изматывающие тренировки по боевой магии начали приносить плоды, тело и магия стали слушаться меня всё лучше и лучше. К этому добавился эффект от занятий окклюменцией и медитацией. Тело начало понимать, что от него хотят и это намного повысило выносливость. Вдобавок, крепко понизившийся болевой порог позволил продолжать поединок даже с ранениями. Подготавливая меня к новому контролю боли, Мария перешла к последнему болевому — Cruciatus, которое сначала показалось мне сущим кошмаром. Наставница рассказала мне о его происхождении и назначении, оно было создано для того, чтобы вывести из строя даже самого сильного противника, не причиняя ему повреждений. Благодаря этому заклятью было захвачено множество магов, которые могли дать нужную информацию и спасены жизни множеству горячих голов, которые приходили в себя после хорошенькой порции боли. Единственным недостатком было то, что слабый разум, не готовый к такой встряске — мог не выдержать и тогда человек превращался в растение. Но Cruciatus, как и Imerious, относились к заклинаниям от которых могла спасти только постоянная тренировка. Вот меня и тренировали.
Отношения с Абрахасом развивались крайне медленно, он не подпускал к себе просто так, и всех сравнивал со своим отцом, который был для него идеалом. Сравниться с Лордом Малфоем мог разве что только Карл, но он специально держался подчеркнуто нейтрально, чтобы у мальчика не осталось выбора и он завел себе друзей среди студентов. А вот со Скутумом всё было намного проще, парень сам предлагал своё общество и мы хорошо проводили время на тренировках и занятиях по истории и политике. Меня очаровали эти науки, благодаря им можно было понять мышление магов и магглов, и те пути по которым они развиваются. Скутум часто повторял слова своего отца, честно признаваясь, когда сам их не понимал и мы вместе искали смыл, в казалось бы парадоксальных изречениях. А началось это с одного случая.
В тот день я подсел к Скутуму на завтраке, хотя между нами была приличная разница в возрасте, старшеклассники уже давно не прогоняли меня из своей компании. Парень сидел задумчивый, не обращая внимания на еду и окружающих. Иногда мне казалось, что шляпа ошиблась и его место на Рэйвенкло, а не на нашем факультете, так одержимо относился молодой Эйвери к знаниям. Набравшись смелости я спросил:
— О чём думаешь?— я ещё не был уверен в корректности своего поведения, но он, как будто вынырнув из раздумий, ответил.
— Отец часто говорит слова которых я не понимаю. Я написал ему про Абрахаса и ужаснулся, что сделал с ним его отец. Я даже не знаю как подступиться к мальчонке, чтобы расшевелить. А он, вместо того чтобы дать дельный совет, ответил очередной своей загадкой, — с досадой сказал парень.
— Если не секрет, что он тебе написал?— меня распирало любопытство.
— Какой тут секрет? Это фраза из Библии, возможно ты её слышал: ”Благими намерениями выстлана дорога в Ад.” Ну хоть убей не понимаю, как это может быть, и какое отношение это изречение имеет к Абрахасу! — похоже, непонимание крепко его расстраивало.
— Ну, значение фразы я знаю. А вот как применить его к Абрахасу?.. Я только догадываюсь.
— Рассказывай! — приказал Скутум и его глаза зажглись фанатичным огнём исследователя. Меня слегка передернуло.
— Тут — не получиться. Чтобы объяснить — нужно на примере показать, а это долгая беседа. Давай после занятий. Когда Абрахас уйдёт, я останусь и всё тебе расскажу.
После моего ответа, Скутум немного надулся, но потом кивнул и, улыбаясь, отправился на занятия. День пролетел незаметно, но я часто ловил на себе в коридорах взгляды не только поклонниц, которые после изменения моего имиджа стали держаться на расстоянии (хотя их и стало больше), но и Скутума. Парень не мог дождаться вечера. Меня это искренне забавляло: чувствовать власть над магом на два года меня старше, да ещё и привлечь внимание на его излюбленном поле... Это льстило моему самолюбию.
Вечером, Скутум явно спешил по-быстрее нас отпустить, что не укрылось от внимательного взгляда Абрахаса, но когда его вежливо выставили за дверь, он не стал спорить с парнями гораздо старше него, тем более, что один из них был его наставником. Как только за ним закрылась дверь, Скутум развернулся и приказным тоном потребовал:
— Говори.
И я рассказал ему историю о “заботе”, которую Дамблдор проявляет ко мне. Ещё год назад мне была ненавистна мысль, что кто-то узнает о моей жизни в приюте, но теперь я не испытывал стыда, и мне даже хотелось поделиться частью своих секретов с парнем, которого я решил сделать своим другом. Сейчас я понимал, что это не такая уж и страшная тайна, и если даже она всплывёт — никто, кроме слизиринцев, не поверит рассказу, а мои соседи по дому не осудят меня, потому, что для них важнее не то что я пережил, а как.
Я постарался поточнее описать мои взаимоотношения с деканом Гриффиндора, о искренней вере профессора в правоту своих действий и о том, что с его точки зрения, он заботился обо мне, отсылая меня в приют без малейшей возможности защититься от магглов, и чем всё это обернулось. Его “благие намерения” отправили меня в АД. Но если честно, я был по-своему благодарен этому недалёкому человеку. Если бы не его забота, то я, возможно, никогда не стал бы на Путь Лорда, и не нашел свою семью.
Я долго говорил, не замечая, что говорю уже больше для себя, рассказывая события прошлого года и прошедшего лета. Мне нужно было выговориться, а возможно, после того, как Ари и Фред ушли из школы, мне нужен был человек с которым можно было бы просто поговорить. Сейчас всё было намного проще, доверившись один раз слизеринцам, я поверил в их верность друг другу, они не предают своих, просто не подпускают того, с кем не хотят иметь дело. Среди нас процветает шантаж, подкуп и угрозы, но тот кто на них попадается — полный идиот. Потому, что в нашем доме это скорее игра, оттачивание умений, да и просто стиль общения. Но при всём при этом, у нас совершенно не принято подставлять и предавать своих, это считается слабостью и за это презирают. Школа является временем, когда слизеринцы оттачивают социальные и политические навыки, и узнают себе цену. Тот, кто был лидером тут, тот будет им и в большом мире .
Закончив свои воспоминания, я посмотрел на Скутума. Парень был задумчив и погружен в свои мысли не меньше, чем я в свои воспоминания. Но когда в комнате повисла тишина, он вынырнул из раздумий и как-то уж больно по-взрослому посмотрел на меня.
— Спасибо. И за пояснение, и за рассказ. Я понимаю, какое доверие ты мне оказал. Отец говорил, что у тебя были тяжелые испытания, и ты их выдержал достойно, поэтому тебя взяло под опеку Братство, но в подробности никто не вдавался, — сказав это он поднял голову и посмотрел мне в глаза — Я думаю, что ты имеешь полное право гордиться собой. Раньше мне было интересно, что такого в тебе нашли старшие? Но этим рассказом — ты снял все вопросы. А как иллюстрация к очередному изречению отца, он был просто великолепен.
Последняя фраза разрядила слишком серьёзную обстановку и я решился задать вопрос, который мучил меня ещё с наших первых лекций.
— Если я тебе помог, ответь мне. На первых занятиях ты сказал: маги сами виноваты в том, что сейчас твориться. В чём наша вина?
— Ответ и простой, и сложный одновременно. Но... я постараюсь объяснить.
В этом мире нет правых и виноватых, каждый в чём-то виновен. Основной грех магглов — агрессия и ограниченность, сейчас появился новомодный термин “ксенофобия”, так вот, они боятся всего, что не понимают, или любого, кто может представлять им потенциальную угрозу, стараясь это уничтожить. Благодаря этому качеству они выжили и стали самой большой популяцией разумных существ на этой планете. А у нас другой грех, мы — высокомерны. Наш грех — гордыня. В своё время, мы допустили несколько стратегических ошибок. Первой из них было то, что в старину, детей забирали уже в осознанном возрасте. Потом мы исправили этот недочёт, но к этому времени, сбежавшие от нас грязнокровки уже повели крестовый поход против нас, как воплощения греха. И они имели на это все права. Ты знаешь почему Imerious считается одним из трех непростительных?
— Нам ещё не рассказывали об этом. Но я полагаю, потому, что от него, как и от оставшихся двух, нельзя защититься.
— Не совсем так. Корень того, что его так боятся и того, что за него грозит пожизненный срок в Азкабане, не в его безотказности, а в том, для чего его применяли. Ты уже мог заметить, нелюбовь магов к магглам, — на этой фразе я фыркнул. Маги, похоже, вообще не причисляли магглов к разумным расам. Они относились к ним, как к болезни, или вредителям. — Твоя реакция говорит о том, что ты уже это заметил. Маги всегда отказывали магглам, а до Мерлина, и волшебникам, в разумности. Это были забавные и очень агрессивные зверушки. А зверушек можно использовать, причём по-разному. Если ты считаешь,, что это маггглы изобрели рабство, то ты ошибаешься. У маггглов было совсем другое рабство, при нем раб был скорее глупым ребёнком, который не мог о себе позаботиться, и о нем заботилось племя. Его теперь называют Славянским или Скандинавским рабством, а мы подарили миру рабство при котором раб — это дешёвый расходный ресурс, который стоит копейки. Мы реализовали эту модель рабства в Египте, а уж потом Римским магглам оно так понравилось, что они сделали его своим. Нас было мало, но мы были на много сильнее любого волшебника. Маг мог уничтожить небольшой маггловский городок, благо они тогда были небольшие. До изобретения Imerious мы удерживали магглов в повиновении силой и угрозами, а после открытия этого “чудного” проклятья — в этом не стало нужды. Живые игрушки были очень популярны до Йонаса Крампа. Он сделал это заклятье непростительным, и только позже к нему добавили с начала Avada Kedavra, а потом и Cruciatus. Особенность этого заклятья в том, что ни один маггл не может ему противостоять и если для магов это не самое сильное подчиняющее заклятье, то для маггла, или волшебника — нет от него спасения. То, что происходило у вас в приюте — это только цветочки, по сравнению с тем, что высокоразвитые маги творили с магглами, попавшими в их собственность, да и сейчас за стенами поместий никто не может проконтролировать, что делает волшебник и какие заклятья применяет, да и темницы многих замков сегодня не пустуют.
С этой дрянью пытался бороться ещё Мерлин, но мы были разобщены и не было возможности это запретить, а потом, в имперский период, это считалось необходимой жертвой для повышения агрессии у нас как вида, хотя и не выставлялось на показ. Со временем — стало признаком распущенности и дурного вкуса. Ну уж не знаю на сколько это сработало... Но именно эта милая традиция стала одной из причин, по которой нами теперь правят магглолюбцы, и мы молча терпим их власть. Но, она же помогла появиться настоящей аристократии, выработав у магов иммунитет к искушению абсолютной властью. Многим магам противно даже вспоминать тот период. Те кто послабее, напридумывали сказок, чтобы не говорить детям, что мы можем быть тварями не меньше чем магглы, тем более, что такая история отпугнёт грязнокровок от нашего мира. Старшие считают, что это может привести к тому, что забыв свои ошибки мы можем их повторить, нас слишком мало, мы просто не имеем права на это. Так что мы сами виноваты в наших бедах. Но у нас нет выбора, или сложить лапки и сдохнуть, или сражаться. Но это не значит, что сегодня в магическом мире нет живых игрушек. Братство относится к этому неоднозначно. С одной стороны — мы признаём, что среди магглов могут рождаться достойные личности: такие, как Мартин Лютер, герцог де Решилье, или Леонардо да Винчи, но их так мало, что можно и пошалить, но старшие считают, что рабство развращает, и человек, который хочет кем-то владеть, должен узнать рабство на своей шкуре. Так же как и тот, кто хочет пытать других, должен узнать все глубины боли на себе, иначе эта тварь с палочкой подлежит уничтожению. В Братстве очень строго относятся к злоупотреблению властью, в каком бы виде оно не проявлялось.
Сказанное сильно меня потрясло, к этому моменту, у меня уже сложился образ мага, как жертвы злобных магглов, которого нужно защищать любой ценой, даже ценой тотального геноцида. Но в свете услышанного, я не знал что и думать. Прикинув в голове возможности мага и маггла, я вдруг понял страх магглов. Я бы тоже боялся, что в один не очень прекрасный день окажусь живой игрушкой какого-нибудь морального урода, и не смогу ничего с этим сделать. Даже приют с его ужасами больше не казался таким пугающим, первое место среди моих кошмаров на долго занял образ мага с палочкой, накладывающего на меня Imerious.
— Смотрю, ты проникся. Но не бери в голову, в Братстве не любят скрывать правду и не любят живые вещи, а человек, который не думает собственной головой и за которого принимают решения другие люди — это просто вещь. — Попытался успокоить меня Скутум, но у него плохо получалось.
— Так кто же прав, в этой истории? Я уже не понимаю, что правильно, а что нет! — мне хотелось скрыться, убежать от этой правды, чтобы не знать, что в этом мире так много грязи. Очень хотелось верить, что я нашел что-то чистое, то, ради чего не страшно и умирать, а теперь — я не понимал ради чего жить.
— Нет правых, и нет виноватых. Всегда есть две точки зрения, и каждая считает себя правой. Если спорящие разумны, они обсуждают различия в их взглядах и стараются найти третий путь, устраивающий обоих, но если они глупы, то будут доказывать свою правоту, до самого конца. Но иногда уже не важно. Иногда твоим противником становится Судьба, и всё что ты можешь сделать, это или смириться с её решением, или драться до конца, потому, что с Судьбой невозможно договориться. Старшие бояться того дня, когда Судьба решит, что в этом мире нет больше места магии, и она постарается избавиться от нас, они хотят успеть вырастить нас до этого.
Я не понимал и мне было плохо. Мой мир рушился снова, погребая меня под своими обломками. Я даже не заметил, что Скутум сел рядом со мной и обнял меня. В этом жесте было желание утешить и успокоить, и мне немного полегчало. Что бы там не говорили старшие, кто бы ни был прав, но я нашел свою сторону и свою правду. Я стану сильным и встану на защиту магов. Мне хочется, чтобы на свете жили такие люди, как Скутум, Абрахас, Мария и сумасшедшая семейка Найт, которая отнеслась к безродной дворняжке, как к своему собственному сыну. И, возможно, я сделаю ещё одну ошибку в истории волшебного мира, но этот выбор — мой.
Я расслабился и позволил другу успокоить меня, я уже не сомневался, что мы станем друзьями. Не сразу, но со временем, мы поймём друг друга, и тогда научимся доверять. Такова уж дружба слизеринцев, но зато она длиться всю жизнь.
Прошло несколько минут и я смог взять себя в руки.
— Спасибо. И за правду, и за поддержку. Я у тебя в долгу.
— Не разбрасывайся такими словами на Слизерине, а то народ подумает, что шляпа ошиблась, и тебе нужно было попасть в Львиную башню. — Скутум пытался меня развеселить, и в то же время старался избавить от обязательств о которых я потом могу пожалеть.
— А я не разбрасываюсь. Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — подняв голову я посмотрел в глаза старшего парня. — Сочтёшь ли ты достойным твоей дружбы безродную сироту, Скутум Эйвери?
Мой вопрос был задан тоном, которым произносят клятвы и читают строки ритуальных фраз. И парень ответил мне тем же. Не отводя своих глаз от моих.
— Нет. — У меня всё оборвалось внутри. Неужели я ошибся? Неужели настолько плохо понял человека и теперь мне придется расплачиваться? — Я почту за честь, стать другом человеку, который в тринадцать лет прошел первое испытание на Пути Лорда. Который смог посмотреть в глаза своим страхам и пройти сквозь них. Который несмотря на то, что было в его жизни, умеет улыбаться и шутить, и того, кто хочет помогать другим. Станешь ли ты моим другом, Том Марволо Редлл, будущий Лорд Волан-де-Морт? — торжественно произнес парень и протянул мне руку.
Я залился краской. Раньше мне никогда так формально дружбу не предлагали, да и вообще никак не предлагали. И мне показалось правильно ответить в том же духе. Я пожал протянутую руку и ответил.
— Я принимаю твою дружбу, Скутум Эйвери, и пусть магия благословит её.
Нас окутало тёплое зеленоватое свечение и на душе стало легко и весело. Скутум улыбался мне в ответ, но когда погасло свечение, спросил.
— Редлл у тебя хоть что-то в жизни выходит по-человечески, или всегда так?
Я смутился, высвобождая свою руку из его ладони.
— А что такое?
— Да ничего. Просто магия обычно не следит с кем люди дружат. А вот твоих друзей, похоже, она будет сама подбирать. Ведь теперь я никогда не смогу тебя предать, ну впрочем,, как и ты меня. Кто же ты, Том Редлл— Лорд Волан-де-Морт, что о тебе заботиться не только Братство но и сама магия? — Скутум выглядел, как исследователь, встретивший перед собою загадку и я поёжился. Его жажда знаний начинала меня пугать, особенно если учесть, что я сам стал объектом изучения.
 
  Fargen

10Окт2014

13:18:52

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Сентябрь пронёсся незаметно. Для меня он был наполнен занятиями и тренировками. В конце месяца случился первый контроль боли. Я в принципе не понял зачем он был нужен, потому, что мне уже ничего не грозило, но меня продолжали готовить так, будто я собираюсь, по меньшей мере, в плен к аврорам. Восемь часов чистейшего ада, вот чем обернулось занятие. Меня не жалели, мне ничего не объясняли, меня тупо пытали. Да ещё и умудрялись пинять на мои ошибки. Видите ли, я не так дышу, не так думаю, не так расслабляюсь. Всё занятие меня не только пытали, но и недвусмысленно давали понять что я ленивый бездарь, а в итоге — мне ещё и не дали заживляющее зелье, заявив, что с моей регенерацией, к обеду я и так буду в полном порядке. Эта ночь произвела на меня неизгладимое впечатление. Я задумался, что же в конце концов хотят от меня мои наставники.
На занятиях по боевой магии, ко мне в пару раз за разом стал становиться Карл, безжалостно размазывая меня по стенам в процессе тренировки. И только теоретические занятия всё ещё протекали в нормальном ритме, если можно таковым назвать постоянный поток информации, с которым даже моя тренированная память справлялась с трудом. Скутум смотрел на меня с жалостью и каким-то благоговением, когда я жаловался на свою жестокую судьбу и наставников садистов, но на мои попытки выведать у него, что же происходит — ничего не отвечал, уклончиво говоря, что это мне только повредит.
Так продолжалось до середины октября.
Это была пятница, я был вымотан до предела. Тело привыкло и к непривычному графику сна, и к сумасшедшим нагрузкам, а вот психика устала до полного истощения. В это утро, как и в прошлые, ко мне в пару стал Карл. Я уже предвидел новую порцию боли и унижения. Каждое последующее занятие становилось все жестче и жестче, принося мне уже не только ушибы, но и переломы. Сегодняшний день не стал исключением. Меня раз за разом приводили в бесчувственное состояние, а когда я приходил в себя — грубо объясняли, что именно я делал не так. А как по-вашему я могу делать что-либо “так”, если я занимаюсь только второй месяц, а все остальные — с раннего детства. От меня раз за разом требовали разных стилей боя потому, что видите ли, одной водой врага не победишь. Ну не мог я принимать удар на щиты и стоять, словно замковая башня, разбрасываясь сильными проклятьями в это время; или сломя голову кидаться в бой и бить противника, без остановки забрасывая его заклятьями и нападая физически до тех пор, пока он не будет уничтожен. Ни земля, ни огонь мне не давались, вот меня и били столь нещадно, что у меня уже не было сил. Моё терпение лопнуло в конце тренировки.
Я без сил валялся на полу, другие ученики потянулись на выход поглядывая на меня с явной жалостью, а я молился только о том, чтобы обезболивающее и костерост подействовали достаточно быстро и я смог пойти на занятия хотя бы не страдая от боли. У меня было сломано два ребра, лучевая кость и раздроблены плюсневые кости. Но, когда Скутум попытался напоить меня зельями, Карл его резко одернул и приказал убираться, что типа я сам должен со всем справиться.... и тут у меня упала планка.
Я почувствовал, как во мне что-то лопнуло как струна и вдруг стало легко и свободно, тело наполнилось Силой. Я ощущал себя внутри огромного кокона магии и понимал, что я не контролирую тело. Им управлял кто-то другой, более могущественный и опытный, чем я, и он посчитал Карла не достойным жизни.
Постепенно, как будто всплывая из глубин, я начал ощущать эмоции того,, кто сейчас мной управлял. Я был таким маленьким, как пылинка в собственном теле, аа вокруг бушевала буря. Мне захотелось узнать, что происходит, но единственный способ сделать это, заключался в том, что нужно было посмотреть сквозь глаза нового хозяина моего тела. В душе царил невероятный страх, таким беспомощным я не был ещё никогда. Когда мне всё же удалось подключиться к органам чувств, то я услышал грохот, царящий в комнате, и почувствовал холодную ярость того, кто был мной.
Моё тело стояло посередине тренировочного зала, в коконе из потоков магии,, которые неслись с невероятной скоростью по часовой стрелке вокруг меня. Я даже не был уверен, что моё тело стоит, а не висит в воздухе, поливая непрерывной волной проклятий Карла, который пытался укрыться за щитами и созданными им предметами. Но больше всего меня напугал холодный и слегка насмешливый шипящий голос, который шел из моего тела, но не мог мне принадлежать.
— Ш-ш-шустрая еда. Побегай, побегай, вкуснее будеш-шь.
Я понял, что Карл продержится не больше минуты, а потом его настигнет какое-нибудь из непонятных проклятий, которыми кидается это чудовище. Меня захлестнуло бешенство, когда я увидел зажатого в углу, побелевшего словно мел Скутума. “Как может эта ящерица (почему-то показалось, что это рептилия, оно говорило на парселтанге) угрожать моей семье и друзьям?!” я не собирался ему этого позволить. И пусть наставники гады и заслужили наказание, но они МОЯ СЕМЬЯ и никому, кроме меня, не позволено причинять им вред, а Скутум вообще ни в чём не виноват. Он был добр ко мне и всегда помогал.
Разозлившись первый раз в жизни до красной пелены в глазах, я начал отбирать власть над телом и магией у захватчика. Это чудовище сразу поняло, что я делаю, и жутко удивилось.
— Человек, я ведь тебя защищаю?!
— Я сам себя защищу! — я не заметил, что перешел на змеиный.
— Ты слабый. Твои тело и магия не могут тебя защитить. Я уничтожу врага.
— Не смей! Если ты посмеешь причинить им вред, я тебя уничтожу!
— И каким же образом? Человек, ты слишком слаб, чтобы защитить себя от людишек, а как ты собрался победить меня? — в голосе было такое превосходство и насмешка, что раньше я бы не раздумывал и отступил. Но сейчас, в этой комнате, были дорогие мне люди, которых я решил защищать. Даже от самого себя.
И я принял бой. Это было сражение воля - против воли. Я отбирал у захватчика тело миллиметр за миллиметром, а он отбрасывал меня снова и снова. Я понял, что не имею права сдаться и отступить, в голове всплыли уроки, которые вдалбливали в меня последний месяц. Я наконец-то понял, что мне хотели сказать. Но, похоже, было уже слишком поздно. Я не мог победить этого противника, он был слишком силён. А позволить ему причинять вред моим близким - я не собирался, и начал искать решение проблемы.
Через несколько секунд ответ обнаружился. В глубине меня пульсировала яркая точка, от которой по телу расходились волны силы, к ней и от неё шло множество нитей. В этой точке пульсировала моя жизнь, и я принял решение. Я начал обрывать те нити, что шли к центру силы. После того, как оборванных нитей стало больше десятка, мой захватчик обратил внимание на мои действия.
— Человек ты что делаешь? — в его голосе было искреннее не понимание и беспокойство.
— Я делаю то, что должен. Я не позволю тебе причинить боль тем, кто мне близок. Они мои! — зарычал я, обрывая очередную нить.
— Не глупи. Ты умрёшь, если продолжишь.
— Ну и что. Зато сдохнешь и ты! — рыкнул я в ответ, продолжая начатое.
— Странные вы, люди. Тебе так хочется умереть за тех, кто причинял тебе боль?— в его голосе не было паники, хотя приток жизненной силы почти прекратился.
— Я им это разрешил. И если решу, что с меня хватит, то сам их остановлю!
— Ты уверен в том, что они тебя послушаются?
— Да. Потому, что они учили меня именно этому. Что мой выбор решает всё. И я не позволю какой-то рептилии решать за меня!
— Но это же ради твоего же блага! — недоумевало животное.
— Я сам решу, что мне на благо, а что во вред! Это. Моя. Жизнь!
С этими словам я оборвал последнюю нить.
Тело лишилось сил, магический поток иссяк и я упал на землю. Похоже, до этой секунды я все-таки висел в воздухе. Чувствуя, как с каждым биением сердца из меня вытекает жизнь — я не жалел о принятом решении. Единственное, что меня расстраивало — то, что люди, которых я полюбил, были в моей жизни так недолго. Но самое главное, я не причинил им вреда.
— Странные вы, люди. И ты странный. Но ты мне нравиш-ш-шься. Я принимаю тебя, как хозяина.
Слова растаяли в моей голове словно туман, а тело начало наполняться новой, незнакомой мне ранее силой. Она была совершенно нечеловеческой, но при этом, рождала восторг от каждой капли, влившейся в меня. Я чувствовал, как срастаются нити, как исцеляется тело и как мои магические потоки начинают перестраиваться в какой-то странный узор. Больше моё сознание вытерпеть не смогло и погрузилось в темноту.

Сколько времени я находился в беспамятстве - не знаю, но когда открыл глаза - в комнате светило солнце. Я лежал на своей кровати. Но почему тут было солнце - я не понимал. В моей спальне не было окон. В теле была невероятная слабость, но она не воспринималась болезнью. Это как после изнуряющей тренировки принять долгую горячую ванну, в теле образуется нега и сонливость, и даже если случится пожар - тебе всё равно, самым сильным желанием становиться здоровый крепкий сон.
В следующий раз я проснулся ранним утром. В окно дул ветер, донося щебет птиц. Я был почти уверен, что нахожусь не в Хогвартсе, а в поместье. Комната была моей спальней, только мне почему-то показалось, что она стала немного меньше. Чувствовал я себя лучше, так что решился встать и сходить в ванну.. Дверь оказалась там где и должна была быть, и открыв её, я не удивился увидев одно из моих излюбленных мест — ванну в поместье Найт. Забравшись в воду, я с наслаждением расслабился. И только понежившись понял, что меня настораживает. Эта комната тоже была гораздо меньше, чем раньше.
Вернувшись в комнату, я обнаружил, что постель перестелили и особо не раздумывая, с наслаждением, свалился в неё и снова заснул.
Когда я проснулся в следующий раз, в изножии моей кровати сидела Мария. Она читала книгу и, похоже, ждала моего пробуждения. Увидев, как я открыл глаза, она отложила томик.
- Привет, - поздоровался я. - С Карлом и Скутумом всё в порядке?
— Да. Мой женишок отделался ушибом самолюбия, а Скутум — перепугом.
— Это хорошо. Я боялся, что причиню им вред, — довольно улыбаясь, ответил я.
— Ты прекрасно справился. Никто не ожидал, что всё так будет, — смущенно ответила наставница.
Я улыбнулся. За то время, что я валялся в полудрёме, я обдумал события и пришел к определённым выводам.
— Вы загоняли меня, чтобы проявилось это? — я не упрекал их, скорее мне было любопытно.
— Да. Старейшие сказали, что в тебе дремлет древняя Сила, и чем раньше мы её разбудим, тем лучше. Но даже они не ожидали, что это будет ТАКАЯ сила.
В первый раз я видел виноватое выражение лица Марии. Наверное, мне действительно грозила смерть, раз она так расстроилась.
— Не переживай. Ведь всё обошлось, — попытался я её успокоить.
— Как это не переживай! Ты чуть не умер сам и не угробил других, из-за моего самоуправства. Я — дура малолетняя! Видите ли, решила, что сама, без старейшин, смогу пробудить твоё наследие. Старейшины запланировали пробуждение на лето, а я поспешила. Ты так быстро всему учился, что мне показалось, что ты со всем справишься. Я не могла даже подумать в своём высокомерии, что у тебя не человеческое наследие, — девушка закрыла лицо руками и, похоже, заплакала.
Я сел и положил ладонь ей на колено, пытаясь успокоить, но не успел ничего сказать, как она уже повалила меня на кровать и, уткнувшись мне в грудь, разрыдалась. Повторяя, как заведённая:
— Прости, прости, прости...
Это лучше любых слов сказало мне о той опасности, в которой я находился. Но я и сам это знал.
Гладя её по голове я ждал, пока она успокоиться и я смогу узнать побольше о том, кем же я теперь стал. Меня не пугало то, что я магическое существо, я уже многое про это читал. Сейчас к Древним расам относятся свысока, но я знал, что в роду Слизеринов, были и дроу, и наги, и ещё множество различных волшебных существ. Этот род не смешивал свою кровь с магглами, предпочитая им магические народы и только в последние триста лет, приток магической крови иссяк, так как доступных партнеров из магических рас - не осталось, а те что были — считались не достойными древней крови Слизеринов. Это была ещё одна причина, по которой я не мог претендовать на наследие. В моём роду не скрещивались даже с волшебниками, а что уж говорить о магглах. Хотя, старейшие сказали что я первый Слизерин за последние двести лет, который может претендовать на титул своего предка. Но ещё лучше — заработать свой. Тем более, если мне удастся закончить начатое, то я стану на один уровень с Блэками, Найтами и Малфоями. В своё время, основатели этих родов также прошли Путь и стали гордостью Империи магов.
Когда Мария успокоилась, она попыталась отстраниться от меня, но я ей этого не позволил.
— Не переживай сестричка, всё получилось, как получилось. Мы же слизеринцы, так что сожалеть о том, что сделано, это не по нам, будем разгребать последствия.
Говоря это я гладил её по волосам и старался не отпустить.
— Ты дурак. Я подвела тебя. Тебе нужно найти другого наставника, — бурчала эта невозможная девушка, стараясь вырваться у меня из рук. Но прошедшие месяцы и тот факт, что я мужчина повлияли на то, что я мог её с легкостью удержать.
— С какой это стати, я буду менять наставника? Меня вполне устраиваешь и ты.
Она всё же вырвалась и села с возмущенным видом, я тоже сел на кровати.
— А если моя следующая авантюра загонит в могилу не только тебя, но и кучу народа?
— Ну так не допусти этого. Ты наставник или гриффиндорская грязнокровка? У тебя есть и мозги и хладнокровие, вот и учись на своих ошибках.
— Мои ошибки могут слишком дорого всем стоить, — буркнула девушка и отвернулась. Я почувствовал, что она сомневается.
— А ты их не допускай больше. Тем более, что я навряд ли подпущу к себе ещё кого-нибудь так близко, — искренне ответил я. Мне не хотелось привыкать к новому наставнику, я готов был рискнуть ещё раз. — Ты меня знаешь как никто другой, и даже твоя ошибка не такая уж страшная. Я ведь справился.
— Да. Справился. Вот только последствия, я думаю, будут проявляться ещё долго, — уже более спокойно сказала она.
— Так кто я теперь такой? — с наигранной веселостью спросил я
— Ты — человек. Это однозначно. Мы провели тесты пока ты спал. А вот магия у тебя не совсем человеческая, скорее — совсем нечеловеческая. Мы не поняли чья. Но похоже, драконов, — последнее слово было сказано почти шёпотом.
Это было неожиданно. Моя неокрепшая психика оказалась не готова к такой новости и я повалился снова на кровать с приступом смеха. Я ржал как конь, держась за живот и всё пытался представить процесс спаривания между человеком и драконом, каждая новая картинка вызывала новый приступ истерики.
— Дурак. У тебя магия, а не кровь драконов. Кто-то из твоих предков стал побратимом с драконом, в результате чего, его потомки получили в дар магию древних, вот только проблема в том, что у Слезеринов ничего подобного никогда не было. Так что ты опять всех удивил. Кстати, я попросила Скутума поделиться воспоминаниями о твоём пробуждении, одну копию я отослала в Братство, а вторую — оставила тебе на память.
Я насторожился, услышав эти слова. Магия драконов была самой легендарной и не изученной, когда наши предки пришли в этот мир — драконы уже жили в самоизоляции, практически не общаясь с другими расами. А когда начался исход, то ни один представитель этой самой древней расы не остался на планете и уходя, они уничтожили все свои города. Мне снова предстояла интересная задача: узнать свои силы. Мне это было не впервой, в детстве я сам познавал, что могу и чего не могу на практике, теперь будет проще: у меня есть помощь моих наставников и друзей.
— С этим разобрались. Теперь второй вопрос — где я?
Мария улыбнулась на мой бравый тон и ехидно ответила.
— В своих комнатах в Хогвартсе, — её явно веселила моя растерянность и непонимание.
— Э.. Как? - это было всё, на что меня хватило.
Девушка искренне, как говорят от души, рассмеялась, глядя на меня.
— А вот так. Это благодарность замка, за то, что ты его накормил. Пока ты спал, он переделал комнаты так, чтобы ты чувствовал себя наиболее удобно.
Эти известия потрясли меня гораздо сильнее, чем новости о моей странной магии. Я и не предполагал, что замок — живой. А тем более, что его можно кормить.
Марию забавляла ситуация.
— Ты, братишка, как всегда — отличился. Когда мы делали комнату для занятий по магии, то забыли сделать отвод для нее, никто не мог предположить, что в тебе её столько окажется, вот и не подстраховались. Поэтому, когда ты разбушевался, магия хлынула в замок, а он давно сидел на голодном пайке. Раньше в этих стенах было много всплесков сильной магии, а теперь — только слабенькие импульсы заклятий для детишек, вот он и оголодал. А этот всплеск, мало что накормил его досыта, так ещё и запас лет на тридцать оставил. Твоя магия оказалась для него очень питательной, что наводит на мысли о том, что в строительстве принимал участие дракон, вот и помнит замок вкус его магии. Так что теперь, этот архитектурный памятник — старается тебе угодить.
Я осмотрел свою новую комнату, хотя, уже скорее квартиру, свежим взглядом и искренне поблагодарил замок. И снова оказался в ступоре, потому, что в ответ на мою мысленную благодарность, почувствовал мягкий ласковый ментальный толчок, как будто очень большой кот потерся.
— Нда-а-а-а..... Чудны дела твои, Господи, — в последнее время я часто использовал слова из Библии, так как мы её изучали со Скутумом и Абрахасом.
Встряхнувшись, как собака, я посмотрел на веселящуюся Марию.
— И на кого я был похож?
— О, ты был колоритен! Но самое сильное впечатление производили глаза и сама магия, — девушка была в восторге.
Я начал подозревать, что все слизеринцы со временем становятся похожи на сумасшедших ученых.
— И что не так с глазами? — насторожился я.
— Всё так. Только они красные, с вертикальным черным зрачком. И ещё от них веет нечеловеческой жутью. А магия просто загляденье, все четыре стихии, как и положено дракону, так что ты теперь стихийный маг, братишка, да ещё и универсал, — с нескрываемой завистью сообщила мне Мария. Но, потом, посерьёзнела. — Вот только Слизерином… тебе не быть.
— Это почему?! — возмутился я. — Я же не сделал ничего, чтобы опорочить Род.
— Нет. Не сделал. Но теперь твоя магия — враждебна магии Слизеринов, в крови которых преобладали наги, а эти хвостатые — с драконами всегда не ладили. Хотя и те, и те — рептилии, но вот они как две стороны одной медали: вроде и похожи, а по-сути — противоположности. Так что, ты сможешь быть только Наследником, но ни ты, ни твои потомки, не смогут стать Лордами Слизеринами. Этот Род или умрет, или найдётся какой-нибудь родственник, которому хватит сил и упорства добиться этого титула, — вздохнув с сожалением, ответила на мой вопль отчаянья девушка.
Мне было обидно. Опять моя судьба сделала поворот и то будущее, которое я планировал, скрылось из виду, а из тумана начали проявляться очертания новых вариантов моего странного Пути.

Как оказалось — сегодня воскресенье, прикрыли меня перед преподавателями в пятницу, а в субботу я проспал первый поход в Хогсмит. Из-за войны их вообще хотели запретить, но директор сказал, что война у магглов, а у нас — всё в порядке и разрешил детям немного погулять в деревушке.
После ухода Марии, ко мне зашел Карл с заверениями, что не в обиде на меня и с извинением, за то, что был со мной так жесток. Я только усмехнулся, услышав его: за последний год я уже настолько привык к тому, что слово “наставник” является синонимом слова “садист”, что извинения мага скорее воспринимались, как что-то странное и необоснованное. На все его речи я ответил одним вопросом:
— Ты хотел мне зла?
Мужчина слегка опешил, а потом ответил:
— Нет.
— Ты делал это потому, что был должен?
— Да, — уже начиная понимать к чему я клоню, ответил Карл.
— Тогда чего ты мне голову морочишь?
В ответ на мой вопрос, в комнате воцарилась тишина, во время которой наставник внимательно меня рассматривал, как будто увидел впервые в жизни.
— Странный ты, братишка. Я мог ожидать такого ответа от отца или старейшин, но слышать его от сопливого пацана — слишком странно. Может они правы и ты действительно особенный? — последний вопрос он задал, похоже, себе, не глядя уже на меня.
После такого заявления он развернулся и покинул комнату. Я так и не понял: понравился ему мой ответ или нет, но решил не брать в голову то, что мне пока не по силам. Я был всё ещё слаб и очень хотелось спать, и я не стал насиловать организм, съев приготовленную домовиком диетическую пищу, погрузился в полудрёму.
Из этого состояния меня вывел Скутум, который пришел меня навестить. На его счет я немного переживал: “А вдруг он не захочет со мной дружить после того концерта, что я устроил?”, тем более, что парень выглядел потерянным. Я внутренне приготовился к тому, что меня сейчас пошлют подальше с моими странностями, и спокойно наблюдал за старшим парнем.
Скутум был смущен и не знал, как себя вести, я ещё никогда не видел его таким. Он всегда знал: как и что делать в любой ситуации, и эта его неуверенность — настораживала и раздражала.
— Ну что ты мнёшься?! Говори, что хотел. Если не хочешь со мной дружить — так и скажи, а не в молчанку играй! — не выдержав, сорвался я.
Эйвери как мешком огрели, он уставился на меня так, как будто я заговорил на китайском или отрастил вторую голову.
— И это ты мне говоришь?! — недоуменно поинтересовался парень. — Я тут с ума схожу от обострения комплекса неполноценности, второй день придумываю, как к тебе подкатить так, чтобы ты не посчитал меня не достойным твоей дружбы, а он тут разлёгся и задаёт идиотские вопросы!
— Почему идиотские? Я тебя чуть не убил, ты вполне резонно можешь послать меня подальше, тем более, что по словам наставников, со мной творится что-то непонятное, — ответил я. Все было логично, во всяком случае — на мой взгляд.
— Я что, по-твоему, впечатлительный грязнокровка, который не способен увидеть свою выгоду?! — ещё больше возмутился Скутум.
Я начинал злиться, вся эта ситуация была идиотской, он что, не понимает опасности?
— Нет, ты мне таким до сегодняшнего дня не казался, так же как и безрассудным гриффом. А выгоды от общения с опасным психом — я никакой не вижу! — теперь уже я перешел на повышенные тона.
— Ты так меня убеждаешь с тобой не дружить, что мне кажется, ты хочешь от меня избавиться, — остыв и задумавшись, печально ответил парень.— А выгода очень простая: человек с твоим уровнем силы, наверняка оставит след в истории, и мне хочется оказаться рядом с ним.
— Так ты хочешь попасть в историю? Это похвально, но вот боюсь со мной ты в нее не просто попадешь, а натурально — вляпаешься.
— Ну, это как получится, тем более, пока я рядом с тобой, то уж как-нибудь удержу тебя от необдуманных поступков, — гордо заявил мой друг.
— Как хочешь. Ты меня утомил. Но когда я снова постараюсь тебя угробить, не предъявляй претензий, — у меня не было сил с ним спорить, и снова хотелось спать.
Скутум подошел, поправил мне волосы, чтобы не падали на глаза, и нежно провёл по щеке рукой.
— Спи уже, красавчик, — в его голосе была нежность.
С меня как рукой сняло всю дрёму. Я сразу же сел на кровати:
— Ты что?!
— Тебе неприятно?
— Нет. Но я не думал, что тебе нравятся парни.
— Мне нравиться всё красивое и дикое. А ты сочетаешь оба эти качества, а как бонус — ты опасен. Если честно, то ты мне нравишься в этом смысле гораздо больше, чем мои прежние любовники, а я с тобой даже не разу ещё не переспал,— его взгляд стал слегка затуманенным. — Вспоминая твой рассказ, я просто схожу с ума от желания узнать: на что же ты способен.
Я весь внутренне напрягся.
— Если ты принял меня за шлюху, которая ляжет в постель с любым, кто скажет ей пару приятных слов, то ты крепко ошибаешься. Я не собираюсь раздвигать ноги перед первым встречным!
— А я для тебя первый встречный?! Прекрати истерить, я не собираюсь уязвлять твою гордость, — голос Скутума стал успокаивающим и примирительным. — Мне, на самом деле, интересно, что ты умеешь, и я не собираюсь утверждать, что люблю тебя. Мне любопытно. Ты красивый парень, вид которого пробуждает у меня желание, ты не являешься невинным, и я решил, чтобы в дальнейшем не создавать нам трудности — поставить все точки над i. Если тебе неприятна мысль о нашей близости, просто скажи об этом, а если ты не против, то это никак не повредит нашей дружбе.
Я задумался. Если бы не усталость, то я уже сам бы начал подыскивать любовника, потому, что год регулярного секса, да ещё и с двумя молодыми парнями, приучил меня получать удовольствие на постоянной основе. Но я боялся настолько приблизиться, к кому бы то ни было. Это предложение было весьма кстати, тем более, что Скутум вызывал у меня вполне адекватную реакцию. Секс с ним, должен быть забавен. Я решил подумать над предложением, оценив его правильность и своевременность.
— Я подумаю. Не скажу, что ты мне противен, но это слегка неожиданно.
— Я понимаю. У тебя впереди много времени. До Самайна — меньше месяца, а потом будет праздничная неделя. Я слышал, что тебя наравне со взрослыми допустят до ритуалов и празднований. Так что, у тебя месяц на размышления. Все занятия для тебя на период праздника отменяются, ты будешь жить в Самайне.
— Это как? — Каждый день приносил множество новостей. Я уже читал про этот праздник и знал, что его отмечают семь дней, но не понимал как это — жить в Самайне.
— Всё просто: у тебя, кроме уроков, всё остальное время будет занято ритуалами и молитвами, твоё сознание сольётся с магией, и станет её проводником. Чем больше людей станут её проводниками, тем больше её придёт в этот мир. Обычно, маги принимают участие в ритуалах, только после совершеннолетия, а до тех пор — только в день празднества. Но ты прошел уже два испытания на Пути, и перед магией ты уже совершеннолетний, — менторским тоном вещал Скутум.
— Э... Когда это я прошел второе испытание? Я как-то не заметил.
— А тебе, что, не сказали? — искренне удивился парень. — Пробуждение наследия, это и было второе испытание. Если бы ты не справился с наследием, то провалил испытание. А так ты опять — отличился.
Я застонал и попытался спрятать голову под одеяло. Ну почему со мной опять происходит что-то странное? Мне нравилось чувствовать себя особенным, но не до такой же степени.
Скутум растрепал мне волосы и вышел из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями.
У магии было только две даты: Белтейн и Самайн, они выпадали на полнолуния мая и ноября, и взывали к противоположным сторонам магии. Самайн — праздник смерти и бессмертия. Он знаменует собой окончание роста растений и сбора урожая, в этот день истончается грань между миром живых и миром духов, и происходит обмен энергией. В этот день жизненная энергия превращается в энергию духовную и в магию, усиливая магическую основу всего живого. В этом году эта дата выпала на 15 ноября в два часа ночи, в отличие от светского праздника, который отмечают в ночь с 31 октября на 1 ноября. Это день наступления нового года, раньше я думал, что у магов это Йоль, но я ошибся, на ритуальной магии мне объяснили, что у магов всё привязано к солнечным и лунным циклам, а множество ритуалов учитывают ещё и положение планет. Магия не понимает человеческого календаря, но очень хорошо понимает язык звёзд и плане. День ноябрьского полнолуния считается днём вне времени, он не относиться ни к старому году, ни к новому. В этот день делаются предсказания, проводятся посвящения, а также ритуалы усиливающие магию как Рода, так и всего живого.
То, что мне разрешили принять участие в магическом праздновании — было огромной честью. До совершеннолетия дети отмечали только светские праздники, а магические — считались для них слишком опасными, потому, что в эти два дня магия сама берёт и дает людям то, что посчитает нужным, а дети часто не готовы принять волю магии.
Раньше, когда магия была сильна, в этот день по всему миру скакала Великая Охота. Магия сама призывала тех, кто был ей угоден, и они входили в её мир. Как правило это были дети с магической кровью, в этот день она пробуждалась и вынуждала их выйти на встречу Охоте, чтобы больше никогда не вернуться к своей человеческой жизни. Они становились ши, или как их ещё называли — фейри. Но после ухода древних, магия настолько ослабла, что вот уже две тысячи лет не скачут кони Рогатого бога, и не слышен лай гончих. Вместо этого, маги именно в этот день забирали магических детей у магглов, чтобы продлить традицию и показать этим, что ребёнок умер для старой жизни, и родился для новой.
Я с трепетом думал о том, что мне предстоит принять участие в таком значимом для любого мага событии и то, что меня предупредили заранее, сильно облегчило мою задачу. На празднике нужно будет делать подношения предкам и магии из плодов и цветов, и будет гораздо лучше, если я сам выращу и соберу урожай тех плодов, которые возложу на алтарь. Ценились тыквы, яблоки и злаки, но их я не успею вырастить, а вот мандрагору, пожалуй — вполне смогу. Всё остальное я соберу сам, вручную. Жаль, что не получится поухаживать за растениями, напитывая их своей магией, но и сбор урожая подойдёт.
Лёжа я прикидывал, как бы подойти к учителю по гербологии и попросить помочь мне с научным проектом. Если бы Слагхорн был магом, а не тряпкой, можно было бы попросить его помощи, но и так можно выкрутиться. Я могу попросить у него проект какому-нибудь зелью, в которое входит свежая мандрагора: тогда мне не придётся врать. И декан счастлив, и я выполню задуманное. Не думаю, что учитель будет уточнять у декана, сколько мандрагор нужно для зелья. На этом и порешив, я заснул с твёрдым намерением посадить завтра своё растение, чтобы оно успело вырасти и созреть.
Проснулся я затемно: похоже организм начал восстанавливаться. Проделав все полагающиеся утренние процедуры, я собрался на занятия по боевой магии, но как оказалось — я не мог пока заниматься в группе до тех пор, и пока не научусь владеть своей новой силой, мне придётся заниматься под присмотром Карла, в то время, как группа будет заниматься самостоятельно.
До того момента пока я не взял палочку в руки, я не понимал, насколько же я изменился. Магия меня не слушалась и всё время норовила выкинуть что-то эдакое. На этот раз мы занимались в полностью защищенном помещении, излишки магии я предложил замку, он был счастлив, но и это не смогло защитить класс от разрушений.
Карл заставил меня повторить программу первого курса и я понял, что не могу заставить парить даже пёрышко. Помучившись битый час - я плюнул и поняв, что для моих заклятий сейчас у меня не достаточно контроля над магией, решил выложиться по полной и создать огонёк Люмоса. Результатом стала аккуратная дырка в стене, пробившая две комнаты подземелий. Края отверстий были такими гладкими и острыми, что казалось, будто они вырезаны ножом в чём-то мягком. Наставник минут пять смотрел на это чудо, потом вызвал домовика и приказал принести ему успокоительное, а когда мы в последней комнате обнаружили оплавленную стену и пепел вместо мебели, то он залпом осушил весь флакон с лошадиной дозой зелья и сказал, что пока я не научусь владеть своей магией - про палочку мне следует забыть.
Поняв, что по-старинке с моей магией обращаться нельзя, в дело вступила Мария.
— Старейшины ищут всё, что могут, по магии драконов и пришлют нам всю доступную братству информацию, как только смогут, но уже известно, что она абсолютно не сочетаться с человеческой, поэтому, ты сможешь пользоваться или той, или другой, но совмещать их — никак не получиться. Так что, палочка тебе пока не поможет. И ещё, магия драконов — это более чистая магия, чем человеческая, поэтому, она будет очень сильно связана с уровнем магии в мире и, скорее всего, у неё будет что-то типа разума, — последние слова она произнесла со слегка виноватым выражением на лице.
— Сестрёнка, ты лучше объясни — как это работает? А то меня как-то совсем не радует перспектива сравнять замок с землёй, — постарался я её подбодрить.
— Тут, по идее, должно быть, как с оборотнями и вампирами: нужно подружиться с ней также, как с внутренним зверем, понять её нужды, желания, предпочтения и она будет сама тебе помогать, но если ты её испугаешься или будешь игнорировать — она будет тебе мстить. Поэтому, сначала ты постараешься наладить с ней контакт. А вот после этого — будем думать, что с ней делать.
Метода мне была уже известна, это была простенькая медитация на выявление скрытых желаний и потребностей, благодаря ей маги познавали свою теневую сторону, или “подсознание”. Так это же самое явление называют магглы.
Сев поудобнее на пол, я погрузился в себя, в поиске эмоций которые не могли быть моими. В определённый момент, я просто окунулся в кипящее море негодования и ярости. Это и была моя магия, она была похожа на дракона из породы китайских шаровых молний, золотую шкуру змееподобного тела покрывал рисунок из красных и черных чешуек, а алые глаза горели огнём, и это чудище металось передо мной, как тигр в клетке. Я чувствовал отголоски его мыслей и эмоций, ему было тесно, страшно и безумно одиноко. Его пугала перспектива жить в слабом и глупом человеке, а ещё, он не мог принять то, что его оболочка умрёт раньше, чем он сможет достигнуть даже юности и ему придётся умереть вместе с ней. Это было несправедливо, и если уж всё равно скоро умирать, то не лучше ли умчаться и сразу прикончить носителя.
Поняв, что его беспокоит я решился привлечь его внимание.
— Ты можешь убить меня, но это будет трусостью с твоей стороны.
Дракон зашипел, взметнулся, в алых глазах полыхнула ненависть, а передние лапы сомкнулись у меня на теле. Было очень больно, похоже, что пара рёбер и предплечье сломано, но проявить сейчас слабость — это верная смерть.
— Да как ты — человечек — смеешь обвинять меня в трусости?!!! Я уничтожу тебя немедленно!!!
— И что, кроме морального удовлетворения, и смерти ты получишь взамен? — я старался не выдать голосом боль и страх, которые испытывал. Сейчас я благодарил своих наставников за то, что они научили меня всему необходимому, тому, что мне положено знать и уметь в подобной ситуации, дальше была только сила моей души, от которой зависит исход событий. Человека невозможно научить храбрости и стойкости, он или таким рождается, или нет.
— Это всё что мне нужно, человечек! Я не могу жить, но я могу мстить! — в голосе рептилии была простая человеческая боль и я вдруг понял его, он был так похож на меня в первый год в школе, до того как у меня появилось для чего жить. Ему нужен друг, цель в жизни и возможность жить. Это так мало и так много одновременно. Я был ребёнком, но уже понимал, что такие вещи стоят дороже всего на свете.
— А если я предложу тебе жизнь? — решился я.
— Где ты её возьмёшь? Ты как мотылёк, твоя жизнь угаснет раньше, чем у меня отрастут крылья! — в голосе змея было отчаянье.
— А если я стану бессмертным? — попробовал я поделиться мечтой.
— И как же это у тебя получиться, букашка? — скептически, но с зарождающимся интересом, спросил дракон.
— Мне предсказали, что я получу бессмертие в этом теле и я собираюсь исполнить это предсказание.
— И какая же пьяная гадалка могла тебе это нагадать?
— Это было моё сверх я.
— Твоя душа? — дракон заинтересовался, его хватка на моём бренном теле ослабла и я соскользнул на пол.
— Да. Мне предстоит многое сделать и я собираюсь приложить все усилия, чтобы обезопасить себя от случайной смерти, — заверил я его, стараясь не стонать.
— И почему я должен тебе поверить? — скептически спросил красноглазый.
— Наверное, потому, что так у тебя появляется шанс прожить долгую и полноценную жизнь, а в противном случае — ты ничего не получишь.
— Я не собираюсь ждать вечно, — капризно заревел дракон.
— А я и не прошу вечность, я прошу только время до окончания школы. Я решу эту проблему до тех пор, — я почему-то был уверен в том, что говорю, хотя и не понимал откуда взялась эта уверенность.
— Ты — нахал. Но этим ты мне и нравишься. Я подожду четыре года, но потом я тебя уничтожу. Мне противна сама мысль о том, что я буду подчиняться слабому человечку, который с моей помощью будет тарелки мыть.
— Я не собираюсь вечно использовать тебя на мелкие нужды, но пока я учусь, я буду использовать тебя так, как мне будет нужно, — твёрдо глядя в глаза змею, отрезал я.
Я понимал, что это переломный момент: или он мне подчиниться, или нет. Во втором случае — я стану почти инвалидом, так как большая часть моей магии будет мне неподвластна. Дракон долго молчал, прожигая во мне дыры своими огромными глазищами, но в какой-то момент он отвел взгляд первым.
— Ладно. Посмотрим, как ты будешь прислушиваться к моему мнению. Вы, люди, никого не цените и не слушаете, я думаю, что уже завтра я буду свободен, — неохотно смирившись, ответил мой оппонент.
— Если твои просьбы будут разумными и ты будешь готов идти на компромисс, то я не вижу здесь никаких проблем.
— Знаю я ваши компромиссы, ты просто перестанешь прислушиваться ко мне, как только я тебе подчинюсь — было видно, что дракон уже смирился, но он всё ещё был напуган. Но эту проблему может решить только время и опыт.
— Я не собираюсь тебя обманывать, но ты всё равно мне не поверишь, я бы — не поверил.
Дракон фыркнул, было заметно, что его настроение улучшилось и я решился. Поднявшись на ноги, я подошел к огромному животному и смело положил здоровую руку ему на морду, он посмотрел на меня растерянным взглядом, а я решил немного поэкспериментировать: сняв все щиты с сознания и постаравшись передать свои мысли и чувства воплощению магии, я начал поглаживать его костистый нос, при этом, интенсивно думая о том, какой же он замечательный и сильный. Через несколько минут ящер расслабился, а пылающие глаза затянула поволока. Так продолжалось достаточно долго, я начал опасаться, что опоздаю на занятия, а мне нужно ещё Слагхорна выловить. Я последний раз почесал чешуйки и отошел от дракона.
— Прости, мне нужно уходить.
Зверь открыл глаза и слегка надулся. Обида на морде такого чудища смотрелась забавно, он, похоже, действительно был совсем ребёнком.
— Не переживай, я буду навещать тебя каждый день, а если ты захочешь мне помочь с магией, то сможешь смотреть моими глазами на мир, в котором я живу, может это поможет тебе не скучать.
— Ты и вправду мне это позволишь?! — в голосе этого могущественного ребёнка было столько надежды, что меня чуть не передернуло, моя Шуша также боялась, что я её брошу или не возьму с собой, Нагайна — более самостоятельная особа, но теперь я понял: у меня появился ещё один питомец и не важно, что он неимоверно могущественный, и сидит у меня в голове, но я за него отвечаю.
— Да. Я позволю. Только найду способ как скрыть цвет глаз, — твёрдо пообещал я дракону.
— Не переживай, я могу сам его маскировать, просто не буду выходить полностью, а так, смотреть издалека.
— Тогда не вижу проблем, смотри, только учиться не мешай и расскажи, как управлять моей магией?
— Всё просто. Тебе не нужны заклинания, тебе нужно представлять, что ты хочешь получить в результате и, откинув лишние мысли, приказать магии, или просто захотеть от всей души. Но учти что если твои мысли собьются, и ты будешь думать о посторонних вещах, то ничего хорошего не выйдет.
Я возблагодарил богов и наставников за окклюменцию, и все те издевательские упражнения по контрою мыслей, которые они меня заставили проделывать. Задача не казалась теперь такой фантастичной. Попрощавшись, я вынырнул из медитации.
— Я уже стала беспокоиться, — были первые слова, что я услышал. — Через полчаса занятия, завтрак ты уже пропустил.
Я постарался встать и охнул. Похоже, ребра и предплечье были сломаны и в реальности. Мария без расспросов подала флаконы с костеростом и обезболивающим, а я вызвал домовика и приказал принести легкий завтрак, костерост на пустой желудок — всегда был плохой затеей.
После того как все зелья попали в мой организм, а моя бешеная регенерация вступила в действие, я кряхтя направился на занятия.
Декана я нашел перед обедом, понадобилось всего десять минут восхваления его мудрости и дальновидности, а также таланта педагога, чтобы он воспылал желанием дать мне возможность заработать дополнительные баллы по его предмету. Тем более, что я взялся сделать доклад по одному из сложнейших зелий и предоставить само зелье. Декан сиял, как люмос ночью, и с радостью пообещал поговорить с профессором Лорейном, который преподавал гербологию.
Уже к вечеру я посадил свои мандрагоры и улучшил отношение с нужным человеком. Это стало для меня ещё одним уроком. Не нарушай правила, если их можно обойти, и уделяй внимание тем людям, которые могут повлиять на твою жизнь. Немного лести и несколько часов в обществе, хоть и не приятного, но нужного человека, ещё ни кого не убивали.
К моему сожалению, последней парой стояла трансфигурация: мне пришлось снова заниматься глупейшим занятием по превращению одной бесполезной вещи в другую. К моему счастью, я ничего не взорвал и никого не покалечил, но задание смог выполнить только к концу урока, при этом, приходилось ещё следить, чтобы магический поток не проходил через палочку, что оказалось жутко утомительным занятием.
Так и потянулись дни. Время от времени, я выпускал дракона погулять в моём теле и это каждый раз приносило усовершенствования в моём владении новой магией. Привыкнув колдовать по-новому, я уже не так отставал на практических занятиях, но страх разоблачения — вынуждал использовать только крохи доступной магии, а излишек я отдавал замку. В благодарность, он всегда старался мне угодить.
О занятиях по боевой магии пока не могло быть и речи: их заменили медитации и повторение простейших заклятий из школьной программы за первые пять лет. Практические занятия на общих уроках стали для меня менее скучными, потому, что теперь нужно было следить за множеством деталей, чтобы не попасться.
Мандрагора росла, как на дрожжах, постоянно получая от меня магию и жизненную энергию.
На дополнительных уроках по истории мы перешли уже к периоду средних веков, а во втором полугодии — друг обещал начальный курс политики. Я с нетерпением ждал этого момента. Как не странно, предложение секса от парня ничего не изменило в наших отношениях, он как будто забыл о чём говорил со мной утром в середине октября, а я наслаждался его обществом, всё больше склоняясь к мысли, что соглашусь.
 
  Fargen

10Окт2014

13:23:05

 Полезный комментарий. Проголосовать.
За месяц до Cамайна, Мария начала рассказывать мне об этом празднике, о его истории и о том, что мне предстоит пережить.
— Самайн празднуется в этом мире испокон веков, его начали отмечать ещё фейри - одна из древних разумных рас. Эта традиция была прервана Римской оккупацией Британии и Европы. Римляне, как тебе известно, к тому времени уже нарушили свою связь с природой и пошли по пути эгоизма, это привело к тому, что они исказили даже природный календарь. До этого большинство народов жили по календарю исходящему из природных ритмов, он хоть и был сложнее, но зато отвечал реальным процессам происходящим вокруг. Каждая культура создавала календарь наиболее подходящий их образу жизни, но все они были привязаны к природным ритмам и только Римляне создали календарь, исходя из собственных желаний. Хотя, должна признать, он соответствует годовому вращению планеты вокруг солнца, но кроме этого, все остальные ритмы нарушены. Наши предки жили по лунному календарю, который делил год на тринадцать равных месяцев и один день вне времени, который выпадал то на полнолуние, то на день перед ним. Поэтому, когда сейчас говорят, что Самайн и Белтейн отмечают в первый день ноября и мая - это означает, что именно к этим датам ближе всего полнолуние.
Праздничная неделя делиться на три периода:
В первые три дня, завершающие год, приносят подношения предкам и поминают умерших. Это усиливает магию Рода и иммунитет к мелким проклятьям живых. В этот период лучше всего снимать проклятья и поклоняться богам.
Второй этап — это сам праздник, в этот день день приносят дары Морриган и её супругу Дагде. Они олицетворяют жизнь и смерть. В этот день ничего не просили и не проводили обрядов, это начало нового года и можно было только благодарить богов и гадать. Такие предсказания почти всегда сбывались. Иногда, на праздники приходили сами боги и тогда в мир вливался огромный поток магии.
Три последующих дня — самые насыщенные магически. В них проводят ритуалы, посвящения, просят богов о помощи и создают самые мощные артефакты.
Потом энергия медленно затухает и к маю она пропитывает физический мир настолько, что повышает урожай и плодовитость скота. В ночь Самайна зачинали великих колдунов, а в ночь Белтайна — воинов.
Так что тебе предстоит не только приобщится к религии предков и оживить силу твоего Рода, но и отметить первый свой настоящий день рождения, ведь именно первый Самайн, в котором маг принимает участие, для него является духовным днём рождения. В этот день Боги одаривают мага особыми дарами и пробуждают то, что дремлет в его крови, именно поэтому, в школе не учат углубленно многие предметы и науки, потому, что дар к ним пробуждается только после первого прикосновения к древней магии. Именно поэтому, сейчас так редко можно встретить Мастера, а те, что есть — относятся к Родам ещё чтящим наследие предков.
Есть ещё множество правил и магических законов, по которым протекает этот праздник, но о них ты узнаешь уже в священном лесу. Последними заданиями по подготовке станет заготовка дров и составление списка подарков, — увидев что я терпеливо жду её пояснений она смилостивилась и разъяснила нюансы. — Для священного костра дрова собираются вручную и без применения магии. Единственным исключением является транспортировка: разрешено переправить всё заготовленное для праздника порт-ключом на место проведения ритуала, но это — единственное исключение и воспользоваться им можно только раз. Так что дрова тебе придется рубить самому и складывать в Запретном лесу. Компанию тебе составит Карл, так как он тоже должен предоставить дрова для семейного костра.
— Но ведь он не глава рода? — удивился я.
— Нет. Для священных родовых костров дрова собирают все взрослые члены рода, так же они ищут сухое дерево и срубают его целиком, оно тоже входит в заготовки. Больше об этом расскажет Карл, когда вы будете заниматься физическим трудом в лесу. Но это — только первое задание. Второе будет полегче, но не менее важное: с сегодняшнего дня тебе предстоит составить список жертвенных предметов. Для этого ты будешь брать генеалогическое древо, сосредотачиваться на имени предка и представлять его перед собой.
Когда его образ сформируется: задай ему вопрос о том, что бы он хотел получить как подношение. Не пугайся. Драгоценные камни и кровь девственниц, они у тебя не попросят. Обычно — это разная еда, одежда или предметы страсти человека. Мужчины очень часто просят табак и спиртное. Старайся выполнить желание, как можно точнее. У мамы бабка однажды потребовала маггловскую сумочку прошлого века, так ей пришлось заказать её у скорняка, чтобы он сшил именно такую, как она хотела.
Чем больше придет предков и чем больше ты соберешь подношений — тем сильнее получится обряд. Не пугайся если кто-то не появиться сразу, или будет долго решать чего хочет. Сначала призови всех по очереди и спроси желания. Те, кто сразу появятся и ответят — выбывают из списка, а вот потом — занимайся остальными. С утра произноси имена всех предков, кто ещё не пришел и спрашивай, чего они хотят, потом, в течении дня, не выпускай из мыслей желание что-то им подарить, и к вечеру хотя бы один “осчастливит” тебя своим ответом. Некоторые так ни чего и не скажут, но в этом нет ничего удивительного для такой ситуации, как у тебя. Только в чистокровных Родах, в которых поминание предков ежегодная традиция, они приходят все, точно зная, чего хотят. А в Роду, в который долго не вливалась жизненная сила, предки капризны и несговорчивы. Поэтому, советую запастись терпением и смирением — они это любят, — хмыкнула Мария заканчивая лекцию. Было понятно, что среди таких родов, как её, а теперь и мой, ходит множество историй про характер и привычки мертвых. Иногда мне казалось, что Найты не разделяют живых и ушедших за Грань представителей Рода. Я уже был свидетелем, как Лорд Найт ругал какую-то свою почившую родственницу за то, что “она много говорит и у него от её трескотни болит голова”.
На следующий день к занятиям по физической подготовке и контролю магии добавились медитации на предков, и утомительные походы в Запретный лес.
Медитации были очень простыми: я раскладывал перед собой родовое древо и проходил пальцами по поколениям, от основателя рода к своей матери. Доходя до какого-то имени, я останавливался и представлял себе смутный образ мужчины или женщины, обращаясь к нему по имени. Даже когда я не чувствовал отклика с той стороны, я всё равно задавал вопрос. К моему удивлению первым откликнулся Салазар Слизерин, хотя я не был его прямым потомком. Его просьба была странной, но легко выполнимой: он попросил записать на пергаменте древнюю кельтскую песню о любви на змеином языке и спеть её перед костром. Я не представлял, как буду петь на змеином, но я мог это сделать. Сет Певерел, отец трёх знаменитых сыновей, заказал золотые часы на цепочке. Мне было совершенно не понятно откуда у старика такие желания, ведь он жил задолго до того, как их изобрели. Но деньги у меня на такой подарок были, а спорить с предками — глупейшее занятие и я решил, что закажу брегет в Хогсмите. Остальные предки, которые захотели откликнуться на мой призыв, ограничивались простыми просьбами, но и их накопилось на приличную сумму. Теперь было понятно, почему в чистокровных родах три дня поминали предков, такую кучу подношений нужно было ещё спалить не загасив огонь, а на это требовалось время. После вечерних занятий, Карл повёл меня в лес за дровами. Топоры были уменьшены и спрятаны, и для всех непосвященных — мы шли на вечернюю тренировку: незачем знать директору и декану Гриффиндора, что студент готовиться принимать участие в ритуале, осуждаемом официальными властями.
До леса добирались молча. Слава богам, что безродный слизеринец, интересовал только декана красно-золотых, а для всех остальных — он был слишком незначительной фигурой. Максимум, что от него можно было ожидать — мелкого поста в министерстве, или должности преподавателя в Хогвартсе. И это если он проявит экстраординарные способности. Даже тому же Дамблдору потребовалось шестьдесят лет, чтобы оказать общественности, что он достоин поста, который сейчас занимал.
Далеко идти не пришлось. Подходящая поляна с сухостоем оказалась недалеко от замка, там-то Карл и начал рассказывать о предстоящей работе.
— Тебе нужно нарубить поленницу в собственный рост, этого должно хватить на неделю. Запомни — дров мало быть не может потому, что шесть дней из семи — костер будет гореть непрерывно.
— А что в седьмой?
— Седьмой — это сам Самайн. Для этого дня ты должен подготовить полено не короче двух метров длинной. Но это не все условия. От поленницы и до основного костра, тебе это полено нужно будет отнести самому и без магии. Так что ищи деревце потоньше, по силам.
— А тебе тоже нужно выполнить эти условия?
— Со мной немного по-другому. Я — часть Рода. А костёр представляет его весь. Разжигает священный огонь глава рода, а сменяет его наследник, так и следят, чтобы костер не затух в течение всего праздника. Дрова заготавливают все совершеннолетние члены клана. Женщины собирают опавшие ветки, а мужчины — рубят деревья и ветки запасенные женщинами. Все мужчины Рода несут бревно, для общего костра на Самайн, поэтому, чем больше Род — тем больше полено. У больших Родов, иногда, поленница больше, чем у общего костра. Многие нюансы, ты узнаешь только на священной неделе. А пока, ты должен нарубить свои дрова. Выбирай так, чтобы полено было не больше трех футов в длину и не толще четырех дюймов. Собирая дрова, ни в коем случае нельзя рубить живое дерево — древесина должна быть мертвой, добровольно отданной лесом. Так ты помогаешь лесу избавиться от того, что ему уже не нужно. Заходя в лес, нужно мысленно поприветствовать его, а уходя — поблагодарить за всё, что он тебе дал. И не забывай, что это дрова для священного костра, так что, нельзя собирать их в плохом настроении, или балуясь. Поэтому, детей не допускают к подготовке праздника, но ты достаточно серьёзный, чтобы понять — каждая мелочь важна.
Возможно, я и был достаточно взрослым, чтобы понять, но с физической точки зрения — это оказалось серьёзное испытание. Я наблюдал за Карлом и старался повторять его действия, но через два часа у меня жутко болела спина, а ладони превратились в жуткое зрелище, от лопнувших кровавых мозолей. Теперь я понял, почему эта работа для взрослых и почему она считается жертвенной. Эти дрова впитали много моей крови, с учетом того, что за каждую палочку мне приходилось благодарить лес — испытание получилось знатное. Когда я уходил, на полянке возвышалась маленькая кучка дров. Я с ужасом представлял сколько крови и пота мне предстоит пролить до тех пор, пока она не достигнет нужного размера.
Когда я вернулся в комнату, меня уже ждал Скутум с баночкой заживляющего бальзама и пузырьком восстанавливающего зелья. Буркнув что-то отдаленно напоминающее благодарность, я завалился спать.
Так и потекли дни оставшиеся до праздника. Днем я учился, стараясь не упустить дух предка, который должен сообщить мне свою просьбу. Вечерами колол и пилил дрова, прослушивая лекции о том, как правильно складывать костер, какие сорта дерева для этого подходят больше и как разжечь живой огонь. Из этих лекций я узнал, что у каждой чистокровной семьи, живущей по древним законам, есть очаг в поместье, в котором весь год горит живой огонь. Каждое утро Леди Рода приносит подношения предкам и богам, сжигая их в этом огне. Что такое “живой огонь” мне было непонятно и я спросил об этом Карла, тот настолько удивился моему вопросу, что чуть топор на ногу не уронил. А потом, сделав несколько глубоких вздохов, просветил меня неразумного:
— Всё время забываю, что ты не знаешь элементарного, — скривился родственничек. — На Самайн каждый глава Рода приносит свой огонь, который горел в доме весь год и не разу не погас, этот огонь называют “мертвым”, потому, что за год он отдал свою силу и магию дому, и теперь костер разожженный этим огнем будет открывать дверь в мир мертвых. Три дня в этот огонь будут бросать жертвы предкам, а потом его погасят. Это будет в день Самайна. В тот миг, когда новым огнем зажгут общий костер, все родовые костры потухнут. Угли будут тщательно собраны, а на месте старого костра, подготовлен новый. В течении дня вне времени, горит только общий костер и в него главы родов кидают жертвы Морриган и Дагде, прося их подарить благословение стране и правящему роду.
Раньше, когда были живы правители, люди не зажигали общий костер. Каждый год, правитель рассказывал Богам, что запланировал на следующий год и если они его благословляли — в костер ударяла молния, и зажигала его. Но в год когда императора убили, молния не ударила. Это стало огромным потрясением для всех и знаком для дворян, что боги отвернулись от императора. Огонь так и не зажегся, и люди сами стали зажигать костер, получая огонь маггловским способом, без магии. В легендах говориться, что общий костер правящий род складывал в круге Стоунхеджа, в который, в день вне времени, мог входить только правитель, потому, что пока горел священный огонь — в круг спускались боги и говорили со смертными.
Когда день заканчивался, главы родов зажигали от этого огня свои костры и они горели три дня. В этот огонь кидали жертвы богам, им исцеляли, заряжали амулеты и артефакты. Над этим огнем заключали договора и освящали браки, при нем было невозможно соврать, или замыслить вред хозяевам дома. Этот огонь, как величайшую святыню, уносили по домам и зажигали очаги. И этот огонь, до следующего ноября, будет защищать поместье и его жителей, усиливая магическую защиту, и потребляя негативную энергию и вредоносную магию. Именно этот огонь называют — живым.
Лекция была поучительной, но понятной не до конца. Впрочем, я не стал придираться, рассчитывая разобраться в деталях на месте, тем более, что до праздника оставалось меньше трех дней, а я приобрел ещё не все подношения, а те которые смог собрать — возвышались в моей комнате впечатляющей пирамидой. Смотря на нее я думал, что если еще кому-то из моих предков захочется чего-то этакого — я останусь без кната в кармане. Эти покойники встали мне в приличную сумму и похоже, все мои сбережения за лето сгорят синим пламенем, в прямом смысле слова. Я бы в жизни не пошел на такие траты, ради каких-то там умерших предков, о которых я до этого года слыхом не слыхивал, но все так носятся с этим праздником, что поневоле начинаешь задумываться. Тем более, что эти духи-бестелесные идут и идут, канюча новую порцию вина с виноградников Гаскони или Тулузы, или кружево из Девоншира. Единственный плюс — они подтвердили ту версию истории, которую рассказывал Скутум. Не то что бы я ему не доверял, но он сам может не знать, что рассказывает откорректированную версию. Теперь стало понятно сразу две вещи. Первая, это почему чистокровные так бережно относятся к истории и хранят её не искажая, а какой смысл? Если в первый же праздник придут предки, которые тогда жили и обман всплывёт. Вторая — почему этот обычай пытается искоренить министерство, а до него Римляне. Они такие усилия прилагают, чтобы забыть историю, а она всё лезет и лезет из разных щелей.
К моему величайшему счастью, никаких дорогих запросов в последние дни не образовалось, хотя мне пришлось срочно писать заказ в магазин Хогсмита, чтобы найти большую куклу, для одной девочки, умершей двести лет тому назад.
Так в заботах и хлопотах пришел день начала праздников. Я не представлял, как продержусь семь дней в таком ритме, да ещё и продолжая отсиживать уроки в школе. Хотя, на них можно и отоспаться, но есть такие, на которых нужно будет хотя бы делать умный вид.
Но опасения оказались напрасными.
В первую ночь проходили общие ритуалы, проводимые старейшинами Родов и малые подношения предкам. Я сам зажег костер обыкновенными спичками, потому, как у меня не было огня с прошлогоднего праздника.
Сначала костер было простым, как любой другой, но стоило мне затянуть древние гимны и бросить первые символические жертвы, как он моментально изменился. Словно пламя не отдавало энергию, а втягивало. На душе стало муторно, а сердце сдавило железной рукой. Что бы облегчить своё положение, я бросил больше жертвенных предметов в огонь. Пока они прогорали — ненадолго отпускало, но потом снова давило и вытягивало энергию и магию. Мне уже объяснили, что так и должно быть, потому, что Гонты пренебрегали древними обычаями, и не поминали предков, а Реддлы — тем более не чтили языческих традиций, будучи магглами. И теперь, пока Род не насытится, он как голодный дух будет тянуть из всех источников. Сейчас я был рад, что набрал на первый день множество мелких жертв и вокруг меня стояли корзины с зерном, солью, мукой, изюмом и прочими мелочами, которыми принято подкармливать предков каждый день. Сегодня нужно было продержатся на этой чепухе, а уже завтра — в бой пойдут все сделанные мной закупки.
Самым удивительным в этой ситуации стало то, что как только костер превратился в жертвенное пламя, он как бы отгородил меня от окружающего мира. Самайн был одним из самых странных праздников. В отличии от того же Йоля — он был не общественным, а Родовым. Это означало, что в течении него важны не гуляния, а ритуалы, проводимые внутри Рода, это очень уязвимое время для всех магов, так как в этот период можно украсть магию нерадивой семьи, не пожелавшей чтить обычаи, или подчинить себе родственный Род — сделав его младшим. Это было одной из причин, почему чистокровные маги были сильней предателей крови и грязнокровок. К тому же, на чистокровных практически не действовали мелкие проклятья и привороты, но для этого — Род должен чтить магию и своих предков.
Я оказался в очень невыгодном положении, мой Род был не только слаб, но и нес тяжелый груз множества проклятий, которые теперь лягут на мои плечи. И пока я не разберется со всем тем хламом, что достался мне в наследство по праву рождения — буду ещё слабее, чем прежде.
Кидая одну жертву за другой, я не заметил, как начал разгораться рассвет. Мне показалось, что прошло не больше часа и не смотря на магическое истощение, в теле чувствовалось море энергии, словно я хорошо выспался. Наверно так себя чувствуют совершенно здоровые магглы. Так что, когда прозвучал сигнал об окончании первой ночи праздника, я вздрогнул, удивленно оглянулся и только тогда понял, что все корзины пусты, и дрова выделенные на первую ночь — подошли к концу.
Вернувшись в школу и приняв ванну, я отправился на занятия. День пролетел незаметно и не вызвал никаких трудностей, наоборот, знания усваивались быстро, концентрация — повысилась, а мир приобрел какую-то четкость, несвойственную ему до этого.
К вечеру я с нетерпением ожидал новых впечатлений от второй ночи. Наверное поэтому и не заметил, что многие сокурсники, посвященные в тайну моих отлучек, начали смотреть на меня с уважением. Это объяснялось очень просто: все знали, что я не из чистокровного Рода, а значит — мои предки голодны и несут множество искажений и родовых проклятий. Сам же факт того, что третьекурсник выполняет обязанности главы Рода, приняв на себя тяжелый груз прошлого — внушал огромное уважение. Но это понимали только те, кто сам готовился вскорости присоединиться к узкому кругу чтящих древние заветы, а такие учились только на старших курсах. Остальные студенты были слишком молоды, чтобы понимать происходящее.
Вторая ночь отводилась на основное подношение предкам.
Я снова зажег огонь от маленькой лампы, в которой горел огонек от вчерашнего костра. Так как я был единственным представителем моего Рода, да ещё и ребенком — мне позволялось гасить огонь в первые три дня. На этот раз костер сразу же стал жертвенным, ещё до того, как в него кинули жертвы или призвали предков. Он стал гораздо сильнее и тянул из меня больше магии. В какой-то момент я перепугался, что останется сквибом, но



_________________________________________________________________________________________
/*/*/* Это всё что написано на данный момент. Это была моя первая история, и она связана с романом Леди Наиры "Гарри Поттер и Сумасшедшая магия".
Возможно я бы не вернулась к нему, но это лето, и знакомство с Ваном, Тошиком, Сашей, и многими другими оживили для меня эту историю. Я решила поделится ею с вами, и очень надеюсь дописать её. Спасибо жители Миона что вы есть, тут мне уютно.
 
  Diamon

12Март2019

22:22:09

 
Жаль, что на полуслове... Прочел с удовольствием и получил много пищи не только для мозга, но и для чувств



К началу топика