bdsmion

Я лежу на спине и не сплю. Между мной и стеной мирно посапывает Светка. Потолок перечеркнут бледной полоской света уличного фонаря, пробивающейся меж неплотно сдвинутых штор. Где-то лает собака. Где-то еще дальше - гул составов со стороны расположенной за пару километров от нашего дома железнодорожной платформы. А здесь у нас - мерно тикают ходики, тикают еще со времен светкиной бабушки.

Я вслушиваюсь в эти звуки, всматриваюсь в полоску света на потолке. Минута за минутой упорно ничего не происходит. Нет-нет, что-то непременно должно случиться, и прямо сейчас. Но что? И кто послужит этому причиной? Может, я? Но эта мысль уже вконец отбивает охоту каких-либо действий, и я буквально боюсь шелохнуться.

Мое правое запястье вдруг обхватывают светкины пальцы. Ее ровное дыхание прерывается, она тихо вскрикивает сквозь сон и резко садится в постели, не выпуская моего запястья. Какое-то время молча сидит в своей белеющей в полутьме продранной между лопаток ночной рубашке. Шумно вздыхает. И ложится обратно. Еще один тяжелый вздох.

- Свет...

- А? Ты не спишь? Уф, я перепугалась...

- Приснилось что-то?

- Угу. Кошмар. Бр-р-р... - Светка энергично мотает головой из стороны в сторону, разбрасывая волосы по подушке, - Приснится же, - Светка с силой трет виски, - А ты давно не спишь?

- Давно. С тех пор как легли. Бессонница.

- Безобразие. Спи немедленно. И я буду спать, - Светка накрывается одеялом почти с головой и сворачивается калачиком лицом к стене. Лежит так некоторое время, потом откидывает край одеяла и снова садится.

- Черт... Из головы не выходит, - жалуется Светка, - А ты чего не спишь? Тоже не получается? Бедный.

- Не получается.

Какое-то время молчим. Вскоре я выбираюсь из постели и начинаю бродить по нашей спальне взад-вперед.

- Не мельтеши, пожалуйста, - просит Светка, - Чего, места себе найти не можешь? Сядь, посиди. Меня пугает этот темный силуэт, - комнатный полумрак не позволяет различить светкиного лица, но на последнем предложении ее интонация теплеет, и я понимаю, что она улыбается.

- Чего приснилось-то? - интересуюсь я.

- Угу, ща расскажу. Только не мельтеши, будь другом. И оденься, тут холодно, не ходи голый. Надень что-нибудь, трусы, футболку. В коридоре возьми с сушилки.

- Мне не холодно, - я присаживаюсь на край кровати неподалеку от Светки.

- Холодно, холодно, ты потому и не спишь. Оденься, пожалуйста.

Я не двигаюсь. Потом встаю, выхожу в коридор, одеваюсь и возвращаюсь. Сажусь обратно на кровать. Молчу.

- Ты чего, обижаешься? - спрашивает Светка, - Мне уже и покомандовать тобой нельзя? Мда, как все запущено...

- Не обижаюсь, - говорю я, не оборачиваясь.

- Хорошо, я больная. Ты абсолютно прав, это психическое отклонение. Мания контроля. Только интуиция у меня почему-то работает лучше. И в итоге я всегда права!

- Света, ну что ты, конечно, права.

- А почему ты не сразу оделся? Лень было? Или слушаться не хотел?

- Сложно сказать... Сложный комплекс эмоций...

- Да все элементарно! Зачем усложнять? Тебя бесит, что у нас с тобой все вот так, не как у нормальных людей. Что я тобой занимаюсь. Ты заложник навязанной тебе гендерной роли. Которая, если разобраться, оставляет тебе еще меньше свободы, нежели я...

- Не знаю... Мне кажется, я свободен от этих стереотипов, типа, какой должен быть настоящий мужик...

- Конечно. Это я тебя освободила. При мне ты не боишься показаться слабым, уязвимым. Не боишься заплакать. Вспомни, когда ты в последний раз плакал до нашего знакомства? Когда-то в детстве.

- Да уж, с тобой наплачешься...

- Не иронизируй. Смешного тут ничего нет. Пойми, ты потрясающий парень. Кто бы еще настолько мне доверился... Я дико благодарна тебе, не устаю повторять... Но иногда ты взбрыкиваешь. Упрямишься! Вот как сейчас. Я что, сказала что-то обидное? Просто попросила одеться. О здоровье твоем беспокоюсь.

- Я же в итоге послушался.

- Однако без внутренней борьбы не обошлось. А никакой борьбы вообще быть не должно! Молча пошел, оделся. И все. И забыли.

- Ладно, это будет мне уроком на будущее.

- Дай Бог. Дай Бог, чтобы это послужило уроком.

- Ладно, Свет, действительно, проехали.

- Давно бы уж проехали. Ладно, молчу.

- Что приснилось-то? Ты как сама не своя.

- Что приснилось... Ты и приснился! Между прочим, сон был про то же самое! О нашем противоборстве!

- Да какое противоборство... Я давно признал твое главенство...

- Но признал ли ты его всем своим существом? Вопрос. Слушай, что было во сне. У нас на даче, в начале лета, в ясный-ясный, солнечный-солнечный день я наказывала тебя розгами. Не помню, за что, не суть. Может, за что-то совсем абсурдное, как это часто бывает во сне, у снов, как известно, своя причудливая логика. Как это обычно у нас бывает, ты был полностью обнажен, солнечный свет, врывавшийся в распахнутые окна, ложился на мебель и доски пола, золотил твое прекрасное тело... Пели птицы, терпко пахло травами, как пахнет только поздней весной или в начале июня... И до того все это было реалистично, что просто оторопь берет. Я хлестала тебя сильно, размеренно, чувствуя необыкновенный прилив сил и эмоциональный подъем, с ощущением полного морального права... Ты подергивался, вскрикивал, но в целом держался молодцом... По-моему, я даже похвалила твою выдержку... Но вдруг... Среди этого солнца, среди этих запахов - ты вдруг вскакиваешь с безумным взглядом, выхватываешь прут у меня из руки, ломаешь напополам, потом еще напополам, отбрасываешь ошметки, стискиваешь мне руками предплечья и начинаешь трясти, как тряпичную куклу, взад-вперед, с каким-то диким остервенением...

- Света, но ведь это только сон.

- Да... Самое страшное - это были твои глаза... Абсолютно чужие. Я и сейчас боюсь. Боюсь взглянуть тебе в глаза.

- Давай включим свет. И посмотрим друг другу в глаза.

- Не надо. Хочу самостоятельно победить свой страх.

- Как знаешь. Но ты ведь понимаешь, Свет, что наяву я так никогда не поступлю?

- А где гарантия? Вдруг подсознательно ты этого хочешь?

- Ну, привязывай меня, раз боишься сдачи получить, - смеюсь я.

Светка слабо смеется в ответ.

- И все-таки, - продолжает она, - Не слишком ли я безжалостна с тобой? Не слишком часто наказываю? Ты уверен в том, что тебя устраивает такая жизнь?

Я немного медлю, пытаясь сообразить с ответом.

- Не отвечай. Твое замешательство говорит само за себя. Значит, все правильно. Неудивительно, что мне такое приснилось, - Светка в ночной рубашке принимается бродить по спальне. Раздергивает шторы, спальню заливает бледный свет. Как будто четче становятся редкие звуки с улицы.

- Покурю, не возражаешь? - спрашивает разрешения Светка. Я киваю.

- Заберись под одеяло, я окно приоткрою, - Светка извлекает из шкафа свой зимний бушлат, надевает поверх ночной рубашки, приоткрывает створку окна, залезает с ногами на подоконник, закуривает сигарету, затягивается, стряхивает пепел в жестяную пепельницу, которую держит в другой руке. Я лежу под одеялом, и мало-помалу начинает забирать дремота.

- Свет, я тут посплю пока, - сообщаю я сквозь зевок.

- Что? А, да спи, конечно, спи-спи, - говорит Светка лицом к окну, куда выпускает дым.

Но зачаток несостоявшейся ссоры, светкино сновидение, бледный свет с улицы - все это атакует истомившееся воображение, и после пары минут бесплодных попыток сна я усаживаюсь в кровати, облокотясь на стену и не сводя взгляда со Светки.

- Мне вот тоже не спится, - сетует она, спрыгивая на пол, - Что делать будем? Хочешь, выпьем чаю. Займемся любовью.

Мы молча обнимаемся. Тело холодят пуговицы светкиного бушлата.


***

При свете маленькой лампы мы пьем на кухне чай. Время от времени Светка блаженно потягивается.

- А знаешь, - заговариваю я, - Сейчас мне кажется, что ты действительно бываешь со мной чересчур строгой. Чуть что - розги...

- Это тебе после оргазма всегда так кажется, - Светка делает небольшой глоток чая.

- Ну, а как насчет твоих оргазмов? - безмятежно интересуюсь я, - Разве они не делают тебя добрее?

- Я че, злая? - делает Светка большие глаза, - И вообще, Сергей, - присовокупляет она через паузу, - чем меньше ты готов смириться с наказанием, тем строже мне хочется быть. Уж не знаю, как это работает, однако факт.

- Хм. Сама только что хотела быть помягче.

- Хотела бы, - Светка отставляет допитую чашку и снова потягивается, - Но розги так волшебно действуют... Так отрезвляют... Будешь возражать?

- Действует, конечно. Но какой ценой?

- А какой такой ценой? Немного терпения... Детишек малых и то сильнее драли в былое время.

- Ну и напрасно. Мне их жалко.

- Мне тоже их жалко. А тебя почему-то нет. Ты прям преображаешься.

- Не спорю, но...

- Без но! Захочу - прямо сейчас высеку, прямо здесь! В принципе, есть где размахнуться. Если облокотить тебя на стол...

- Среди ночи? Я буду орать...

- Заткнем тебе рот! А? Что скажешь?

- Действительно, тогда уже ничего не скажешь.

- То-то же. Зря тебя предки не пороли. Зря? Отвечай.

- Не знаю...

- Зато я знаю. И всегда так. Я почему-то знаю, а ты нет. Ты по жизни неуверенный какой-то. Вот меня к тебе и послал Господь.

- Да, кстати...

- Чего?

- Ты сказала - Господь... И я вспомнил...

- Что?

- То, что со мной случилось прошлым воскресеньем, когда мы были в церкви...

- Да? А почему не рассказывал?

- Сначала я просто не знал как сформулировать, настолько оно было неожиданным и непохожим на все предыдущее... Потом у нас не было времени...

- Ну да. Кручусь с утра до ночи как белка в колесе. Да и ты тут... не прохлаждаешься. Дом в превосходном состоянии. Вот ты скажи мне, если бы я тебя жалела...

- Постой... Дай рассказать...

- Да-да, расскажи, конечно.

- Мы стояли рядом, это произошло уже ближе к концу литургии, ты шептала молитвы, я просто стоял как обычно и думал обо всем подряд... И вдруг в голове стало пусто... Осталось только чистое восприятие, нечего и незачем было облекать в слова... Будто все слова забылись. Оставались хор, золото иконостаса, солнечный свет, пробивавшийся, казалось, отовсюду... Я вдруг понял, что такое Божественная любовь...

- Ну наконец-то. От души поздравляю.

- В этот момент я почувствовал, что Бог меня любит...

- Он всегда тебя любит, дружочек.

- Но в тот момент...

- В тот момент ты ответил ему взаимностью. А потом - опять разлюбил. Очень жаль.

- Разлюбил? Почему?

- Ну, ведь то состояние прошло. Сменилось более будничным. Иначе бы ты не рассказывал об этом опыте как о каком-то выходящим из ряда вон.

- Сменилось, да. А у тебя... Неужели ты всегда это чувствуешь?

- Первый раз лет в пятнадцать. Ну и потом... С переменным успехом.

- Да, я начинаю понимать, почему ты так истово все соблюдаешь...

- Погоди, тебя еще не так накроет, - Светка тихо улыбается чему-то своему.

- Но что меня беспокоит! Что озадачивает! Пожалуйста, дослушай... Понимаешь, в том состоянии я, кажется, не смел бы прихлопнуть и комара! Такую нежность испытывал ко всему вокруг! Такую любовь... И ты, как я теперь догадываюсь, испытываешь еще больше этой нежности! Но когда ты при этом с таким спокойствием берешься за розги...

- Скажешь тоже, комара прихлопнуть. Я и тебя не смогла бы прихлопнуть. А наказать бывает надо.

- Но неужели... одно с другим не диссонирует? Любовь, всепрощение... И эта боль...

- Не диссонирует, расслабься. Вот у тебя, действительно, не вышло бы меня наказывать. Вера пока слабовата. Сорвался бы в ярость...

- Куда там, ярость. У меня и рука не поднялась бы.

- Я наказываю тебя исключительно соразмерно проступку. Я вижу проблему и вижу лекарство. Противное, горькое, да. С удовольствием предпочла бы какие-нибудь укольчики тебе ставить безболезненные, влияющие на поведение, - смеется Светка, - но, Сереженька, чтобы осознать некоторые вещи, пострадать иногда просто необходимо. Ты бываешь злым, раздражительным, унылым. Перестаешь видеть себя со стороны, воображаешь, что ты - пуп земли. И сам страдаешь, и мне несладко. Так что клин клином. А впрочем, проведем эксперимент. Поживи-ка без розог с полгодика. Лады? Видишь, какая я добрая!

- Ну, давай попробуем, - соглашаюсь я.

- Отлично, по рукам. А теперь спать.


***

Близится рассвет, но мы все еще лежим без сна. Странно, я будто чего-то лишился, будто остался один... Хотя вот она, Светка, под боком. И не обижается. Более того, пошла навстречу, сама предложила перестать наказывать...

- Свет?

- Ну.

- Не спишь?

- Чего-то нет.

- И я.

- Чего так?

- Не знаю. Наш разговор... Твое предложение... Ты это всерьез?

- Ну да. Ты решил, что я жестокая, да? Я не хочу быть жестокой в твоих глазах. Попробуй, поживи без этого. С полгодика. Посмотрим, как это на тебя подействует.

- А может, лучше оставим все по-старому? А то чего-то беспокойно...

- Хм. Как знаешь. Но тогда пеняй на себя, щадить не буду...

- Спасибо, Свет... Наверное, так со мной и надо...

- Конечно. Я всегда это знала.

- Спасибо, Свет...

- Угу, пожалуйста...

Через мгновение мы спим.