bdsmion

Элем Миллер

Утренняя звезда. Записки из-под колёс


Субботний августовский рассвет был на редкость сухим и тёплым. Часы на приборной панели показывали 5:30, за высокими домами уже начинало вовсю разгораться солнце. Я неторопливо ехал по непривычно пустой центральной улице, никуда не спеша и ни о чём не думая, вовсю отдаваясь удивительному наслаждению - прокатиться по безлюдному, спящему в свой долгожданный выходной, городу.

Мой верный стальной конь тихо плёлся в самом правом ряду, останавливаясь на жёлтый и честно дожидаясь зелёного, чтобы начать движение дальше. Когда впереди лишь пустой дом, где тебя давно уже никто не ждёт, утренняя игра в педантичное соблюдение правил дорожного движения становится неожиданно радостной и очень весёлой забавой.

***

Я увидел её, остановившись на светофоре у большого перекрёстка. Она шла по безлюдному тротуару, мне навстречу, и уже приближалась к переходу через улицу, на которую я собирался сворачивать, мигая правым поворотником. Худенькая, стройная девушка в нарядном брючном костюме кремового цвета и белых босоножках на высоких каблучках. На вид - не старше двадцати, с распущенными по плечам светлыми, словно выгоревшими на солнце, волосами. Она шла спокойно и неторопливо, не глядя по сторонам и не отрывая глаз от праздничного, креативно-пёстрого букетика цветов, который крепко сжимала двумя руками, держа его прямо перед собой.

Мне загорелся зелёный, я начал поворачивать вправо, но девушка, даже не подняв головы, словно, не видя ни дороги, ни загоревшегося прямо перед ней красного, сошла с тротуара и, не останавливаясь, пошла наперерез моей машине. Я затормозил, пропуская странного пешехода, который, согласно всем писаным и неписаным правилам, на переходе всегда прав. Но она вдруг неожиданно остановилась посреди улицы и, оторвав взгялд от букета, уставилась на меня сквозь стекло. Я привычным жестом предложил ей пройти, но девушка стояла, как вкопанная, неотрывно глядя в глаза, не замечая ни моих жестов, ни подъезжающих к перекрёстку машин.

От её ровного, слишком пристального и неестественно спокойного взгляда сжалось сердце. Господи, что с ней? Пьяная? Нет, судя по ровной, уверенной походке - вряд ли. Обкуренная или обколотая наркоманка? Брошеная парнем молодая красотка, замышляющая в своём страшном горе свести счёты с жизнью? Не решившись оставить человека в таком состоянии среди улицы и всерьёз испугавшись, что она в любой момент может кинуться под колёса, я выскочил из машины.

-- Ну, что стоишь? Давай переходи.

Она не сдвинулась с места, даже не поменяла позы, продолжая сжимать перед собой цветы и не отрывая от меня всё тот же, немигающий, взгляд. Удивили её глаза - серые большие, словно полностью отсутствующие в реальном мире, но почему-то неумолимо притягивающие к себе сильнейшим, невидимым магнитом.

Молодое и симпатичное, чуть худощавое лицо, остренький подбородок, губы ровно накрашены яркой, кроваво-алой помадой, чуть подведены чёрной тушью реснички...

-- Эй, тебе плохо?

Никак не отреагировав на мои слова, она кокетливо наклонила голову и улыбнулась чему-то своему, но странно, одними лишь губами, красиво растягивая их и обнажая ровные, белые зубы. Внутри шевельнулось жуткое, неприятное волнение. Господи, только молодой, придурошно игривой девчонки не хватало на мою седую голову... Пытаясь понять, что она, всё-таки, хочет, на зная, как поступить и что делать, я осторожно взял её под голый, прохладный локоть, подтолкнув в сторону тротуара.

-- Ну, всё, хватит придуриваться... Утро уже, отдыхать пора...

Она сделала нерешительный шаг, второй, третий. Сразу удивило, насколько крепко прижатыми к бокам оказались её руки и локти. Она остановилась, уверенно перешагнув через высокий бордюр, ни на секунду не сводя с меня глаз и не проронив ни слова. Редкие машины уже сигналили, объезжая по встречке мой немаленький джип. Оставив странную девушку на безопасном тротуаре, я торопливо заскочил в машину, но она тут же засеменила за мной, вопросительно округляя глаза и растерянно протягивая в сторону тронувшейся машины букетик. Эти протянутые цветы резанули по сердцу самой настоящей, физически ощущаемой болью.

Я остановился, вышел ей навстречу, попытался, как мог, ласково улыбнуться. Она опять с кокетливой радостью склонила голову и опять загадочно улыбнулась. Не оставалось никаких сомнений - она или не в себе, или, просто, сумасшедшая. Но почему рано утром? Почему с цветами? И почему молодая, красивая, празднично одетая девушка с таким умоляющим взглядом протягивает этот красивый и явно очень недешёвый букет вслед уезжающему мужчине? На ум приходили лишь самые мрачные и самые мерзкие ответы. Но все они тут же тонули в бесконечном водовороте сомнений. Не тронутая тушь на ресничках, ровная помада на губах, ничего не помято, не испачкано, не порвано... Абсолютно ясным было лишь одно - что бы с ней ни случилось, её нельзя бросать среди пустой улицы в таком состоянии.

-- Как? Тебя? Зовут?

Я спросил нарочно медленно и громко, активно жестикулируя пальцами, словно, надеясь, что так она поймёт гораздо лучше. Девушка наклонила голову в другую сторону, словно желая лучше рассмотреть меня под другим углом и вдруг, ответила красивым, чистым голосом:

-- Лера...
-- Лера... Куда ты идёшь?

Она подняла обеими руками букет и указала им в сторону краснеющего неба.

-- Там Венера...

Хоть на светлеющем небе не было уже ни одной звёздочки, я согласно кивнул головой.

-- Да, там.... Ты идёшь к Венере?

Ничего не ответив, она опять притянула к себе букет, опуская в него сосредоточенный взгляд.

-- Какие у тебя красивые цветы... -- я пытался лихорадочно сообразить, с чего лучше начать разговор, -- кто тебе их подарил?
-- Ты... -- неожиданно ответила Лера, поднимая на меня серые глазищи.
Что-то холодное и неприятное пронеслось по нутру от её взгляда и этого бескомпромиссного заявления, снова воочию представив, как и по какой причине могли попасть рано утром в руки невменяемой девушки эти цветы.
-- Где ты живёшь? Где твой дом?

Она вдруг тяжело, с жутким напряжением оторвала левую руку от букета, словно намереваясь протянуть стиснутую до красноты ладонь в мою сторону. Я заметил, как в руке, сжатой даже не в кулак, а, просто, судорожно согнув пальцы, мелькнуло что-то смятое, похожее на поблёскивающую бумагу.

-- Что там у тебя? Дай мне... Дашь?

В одно мгновение её взгляд наполнился откровенным страхом и мучительной борьбой, словно витающая где-то очень далеко душа изо всех сил сопротивлялась моей просьбе, которую послушное тело уже не могло не выполнить. Она опять с опаской протянула сжатую руку в мою сторону и тут же нерешительно остановилась. Я дотронулся до её горячих, чуть влажных пальцев.

-- Какая у тебя красивая рука.... Давай разожмём пальчики. Они ведь очень устали, да?

Я, поглаживая тонкие девичьи пальцы, попытался с силой оттянуть хотя бы один из них.

-- Лера устала... Лера хочет на Венеру...

Зажмурив глаза, как маленький ребёнок, увидевший что-то страшное, она вдруг решительно разжала руку. На ладони лежал свёрнутый несколько раз, довольно сильно смятый лист бумаги, заламинированный в тонкую плёнку.

С развёрнутого листка на меня глянула фотография Леры, под которой крупными буквами был напечатан короткий текст.

"N Валерия. Психически больна. Если Вы обнаружили Валерию в неадекватном состоянии, позвоните, пожалуйста по телефонам **** или сообщите в ближайшее отделение полиции.
Пожалуйста, будьте милосердны к больному человеку ..."

***


Телефон ответил сразу, даже без гудков, едва я нажал зелёную кнопку набора номера.

-- Да!!!??? Алло!!!
-- Я нашёл Валерию и...
-- Господи!!! Она жива??? Что с ней??? Ну, говорите же!!! Где она???

Немолодой мужской голос не дал договорить, даже закончить фразу, и я вдруг сам осознал, словно услышав свой голос со стороны, как моя нелепая фраза "я нашёл Валерию" была понята и воспринята тем, кому я сказал это в половине шестого утра. Волнение кричащего на том конце разговора мужчины передалось моему сердцу. Я, как мог, начал торопливо объяснять, что с девушкой всё в порядке, она жива и здорова, и мы стоим на перекрёстке таких-то улиц.

-- Я еду по NN улице!!! Буду минут через пятнадцать... Постараюсь побыстрее!!! Не отпускайте её!!! Умоляю, подождите меня!!! Всё, что хотите, любые деньги!!! Только не оставляйте её!!!

В голосе, готовом сорваться на слёзы, уже звенели вперемешку и откровенная радость, и жуткое отчаяние.

-- Не торопитесь. Я подожду...

Серые глаза смотрели на меня с обречённой и нескрываемой грустью. Мне показалось, что она поняла весь смысл телефонного разговора и теперь вынуждена смириться с тем, что за ней сейчас приедут. Стало невыносимо жалко эту девушку в красивом кремовом костюме. Изо всех сил не хотелось верить, что она больная. Уже не хотелось ни о чём думать, в чём-то сомневаться и даже надеяться на что-то несбыточное.

Я отводил в сторону глаза, не в состоянии выдержать её взгляд, очень умный, глубокий, пронизывающий насквозь и словно кричащий откуда-то из потаённых глубин души - я же ни в чём не виновата!

-- Всё будет хорошо, Лера. Сейчас за тобой приедут...
-- Да... Папа...


***

Чёрный кроссовер "Вольво", заметив нас, сразу сбавил скорость и послушно остановился на красный. Седой, чуть лысоватый мужчина, на вид гораздо старше меня, выскочил из наспех припаркованной машины, даже забыв захлопнуть дверцу.

-- Лерка!!! Лерочка!!! Доченька...

Он, не стесняясь, размазывал по лицу слёзы, обнимал дочь, прижимал к себе, целовал в щёки и волосы.

-- Папа... Лера плохая?
-- Глупая ты, Лерка. Ну, как же ты от нас убежала? Тебе цветы не понравились?
-- Понравились... Там Венера... Отпустите девочку Леру, она улетит на Венеру...
-- Лерка, ты опять за своё?
-- Пап, я больше не буду... Ой...

Он тряс её за плечи, заглядывал в глаза, что-то говорил, спрашивал, умолял...

-- Ну! Лерка? ... Ну!!!???

Её тихое и почти безмолвное возвращение было подобно чуду, словно тот, кто вершит нашими жизнями и судьбами, неожиданно, вопреки всем своим законам, сжалился и вернул простому, смертному человеку безвозвратно отнятую у него душу. Расслабились, словно оттаяли, судорожно зажатые плечи и руки, стала неуловимо другой улыбка...

Где-то в далёкой глубине сознание тихо и печально нашёптывало, что, вряд ли, коварная болезнь отступила навсегда, что она ещё вернётся и, наверняка, не раз. Но душа, узрев наяву это маленькое чудо, уже переполнялась чистой и светлой радостью, той самой, которая без всяких видимых и невидимых причин неожиданно накатывает на тебя в светлое Пасхальное Воскресенье...

Он суетливо совал в мои руки и карманы деньги, я также суетливо возвращал их обратно, а она стояла рядом, опустив пёстрый букетик цветов, словно очень стыдилась себя прежней, уводя в сторону серые и такие удивительные глаза...

***

Я мчался в сторону от дома, к маленькой церкви посреди большого придорожного посёлка. Мчался, чтобы сделать то, о чём настойчиво твердило сердце - отдать в Храм все деньги, которые, уезжая, всё-таки, успел сунуть в мой карман отец Валерии. А ещё попросить у Бога вернуть здоровье молодой девушке, случайно встреченной ранним субботним утром последнего летнего месяца, когда далёкая и загадочная Венера пока не видна на небе, но почему-то именно в этот день, в это самое утро, повинуясь никому не ведомым законам, она приблизилась к земле так близко, как не приближалась ещё никогда...


15 - 20 августа 2015 г.