bdsmion

Один из файлов в ларчике, надежно поселившейся в сердце.
Спасибо тебе.
Ты умел одним своим словом прекратить весь бессвязный поток моих высказываний.

Это не произведение - это рассказ. Рассказ, полный смеха и нежности, полный тепла.
Рассказ за чашкой чая.

Борисполь– Москва.
Самолет плавно взлетел в небесное пространство.

Я заметила его еще в аэропорту на посадочной ленте.
Высоченный – косая сажень в плечах – этакий образчик – ископаемое исчезающего вида мужчин. Красивые большие руки.
Наверняка думает, что мир вращается вокруг него.
Тряхнула короткими волосами и крутанулась под Уильямса в наушниках, словно прогоняя наваждение. Не до увлечений сейчас. Вон, Билли синглит ароматными аккордами, и вообще, дел- труба.
На борту выяснилось, что у него умные и уставшие глаза.
«Не смотри на него». Ёшкин кот.
Соседние кресла.
«Уважаемые пассажиры…»
Да, да. Боюсь, мне прямо сейчас понадобится кислородная маска, а лучше – сразу запасной выход.
Красивые. Какие же красивые руки. За одни только руки я могу полюбить. Но здесь ведь были не только руки. Здесь были ироничные глаза, крепкое тело и… запах. Запах командировочного мужчины, неизменно разбавленный оттенком эспрессо.
« Не пялься, дура».
- У тебя очень красивые руки. – Голос. И голос, чёрт тебя подери!
Губы пересохли.
- У вас тоже. – Отлично. Проблеяла, словно овца.
Тишина.
Украдкой бросаю взгляды, чувствуя себя пятилеткой наедине с запретной вазой конфет.
Что? Ремни? ( о дааа)
Какая посадка??
Ладно. По крайне мере, не заработаю себе диатез. Этот парень – явный передоз для моей чувствительности.

Шасси коснулись дорожки, корпус «железной птицы» глухо завибрировал. Вяло похлопала за компанию.
Куда все так спешат? Хлопают крышки ниш, поспешно застегиваются пуговицы и молнии, отовсюду торопливое «извините».

- Я хочу увидеться еще раз. С тобой.
Забавное уточнение. Можно подумать тут сидит десять меня.
Прежде чем я успела подумать, рот уже открылся. Следующая фраза заставила меня клятвенно обещать себе удаление языка.
- На всё воля Божья.
О да, я была прекрасно осведомлена о своём дивной красоты качестве нести чушь несусветную в самых ответственных ситуациях. Однако, душа моя, должны же быть границы!
Тихий смешок.
- Предлагаю облегчить Ему жизнь. Думаю, у Него и без нас дел хватает, - с плохо сдерживаемой иронией ответил он.
- Слишком просто.
Тёплые пальцы обхватили запястье.
- Пересмотрела голливудских фильмов или ты всегда такая вредная?
- Я верю в судьбу.
WTF. Мать моя в коньках на босу ногу, что я несу….
Внутренняя я со стоном опустилась на колени, и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
Внешняя попыталась выдавить улыбку.
Получилось нечто среднее между ухмылкой Хмыря и последствий анестезии в четвертый зуб.
Мужчина затрясся в безмолвном смехе.
Кажется, это тот самый момент на миллион.
Та самая драматическая пауза.
Схватив сумочку, я с небывалой скоростью рванула к выходу.
Трап дымился, люди расступались.
Звёздный час.

Я почти успела. Почти.
- В следующий раз ты уже не отвертишься!
Его голос настиг, пригвоздил.
Обернулась. Он стоял в начале трапа и улыбался.
- Посмотрим! – дерзко крикнула я и с удвоенной скоростью продолжила марафон.
Окинув взглядом дверной проём автобуса, я, видимо, решила, что он не вместит всей полноты моей одухотворенной встречей натуры, и помчалась под крыльями самолётов к спасительному терминалу.

Народ застыл в изумлении.
Маленькие смешные машинки с техниками сигналили, платье задиралось на ветру, сумка мешала.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.

В такси разревелась.
В номере расхохоталась.
Только к вечеру обнаружила потерю: у него в руках остался мой браслет с десятком подвесок, накопленным с разных путешествий.
Прекрасно.
На долгую память.

***
В воздухе пряно пахло осенними листьями. Вот, за что я люблю Москву.
Осень.
В моём провинциальном городишке нещадно палит солнце, листья облетают за несколько дней - сухие, коричневые, некрасивые.
Здешняя суета не раздражала.
Этот приезд был идеальным.
Идеальный номер, идеальные выставки, идеальные встречи и договоры, идеальное новое платье, идеальные таксисты и официанты, идеальный…
Мужчина с запахом эспрессо.
Вновь и вновь я закрывала глаза, погружаясь в короткие воспоминания. Постепенно забывался стыд от своего необъяснимого поведения.
Ну, что ж поделать.
Уродилась такой.
Оставались теплые пальцы, смеющиеся губы, грустные глубокие глаза.

В последний вечер спустилась в ресторан.
Новое платье пищало и требовало демонстрации народу.
Поддалась на провокацию. Надела.
Легкий макияж, серьги.
На запястье не хватало браслета. С ним я не расставалась никогда.

Тягучий концентрированный блюз пьянил голову.
Желание.
Горячее, неприкрытое.
Кожа просит прикосновений. Пальцы лениво поглаживают запястье. А..
Нет.
Этого не может быть.
Люди вокруг стали бесплотными тенями, ресторан - декорацией, разрисованной театральной бутафорией.
Настоящим здесь был только он. Мужчина.
- Далась тебе твоя очередная фифа! – возмущался его спутник. – Как хоть выглядит то?
- Руки красивые. Нежная кожа. Светленькая, высокая, теплые карие глаза. Улыбается много.
Собеседник весело хмыкнул.
- Под это описание половина России подойдет.
Он собирался что – то возразить, и застыл.
Наши взгляды встретились.
***
- Разве маленьким девочкам не положено давным давно быть в постели?
- Вашей постели?...
Румянец моментально залил щёки.
Его глаза потемнели.
- Прекрати мне выкать.
- Мне трудно говорить вам «ты»
- Привыкнешь.
- Не знаю.
- Привыкнешь,- повторил он и неожиданно оказался слишком близко, сгрёб в охапку и… поцеловал.
От его губ пахло свежестью и кофе. Щека оказалась чуть шершавой.

Мне нужно было немедленно сказать ему, чтобы он перестал, что я не могу говорить ему “ты”,что я никогда раньше не целовалась, а уж целоваться с ним тем более не могу, я даже губы сложила, чтобы все это сказать, но как то так получилось, что мы опять целовались.
Очень быстро я позабыла, что хотела ему сказать, обняла руками за шею и легонько вздохнула.
Кожа вдруг стала болезненно чувствительной, будто я слишком долго сидела на солнце.
Он откинул голову и внимательно посмотрел. Глаза у него были очень внимательные. Мне моментально стало стыдно.
- Ну что? Теперь легче?
- Что легче? – Господи, как бы закрыться от него! Сбежать.
- Даже не думай, - проявляя невиданные способности к телепатии, строго сказал он.
- Легче называть меня на “ты”?
- Не знаю. Я тебя боюсь. - Ужасно хотелось потрогать его волосы.
- Я тебя тоже боюсь. Так ведь можно забыть обо всем на свете.
Он осторожно взял прядь волос и близко поднес к глазам.
- Мне хочется рассматривать тебя часами. Волосы, пальцы, кольца, щеки, локти, ресницы, колени, ступни…
Нельзя ТАК целоваться! Нельзя!
Как – будто каждый из них смысл жизни для другого!
Я провела рукой по его груди, по белой рубашке, потом по сильной шее, чувствуя, как под шершавой кожей колотится пульс, потом за ухом, запустила пальцы в густые волосы на затылке и легонько сжала их. Он шумно вздохнул, прижал к себе сильнее, чуть не отрывая от колен, взял за подбородок, и снова поцеловал, не давая увернуться.
- Да что это такое.. — в отчаянии бормотала я.
Он осторожно прижал к себе.
- Девочка. Моя славная храбрая девочка.

- У меня есть вкусные плюшки, - вдруг ляпнула я.
«А поутру они проснулись».
- Какие плюшки???
- Вкусные. – Я неопределенно обрисовала в воздухе контур плюшек. Уверена, это стало бы шедевром на бумаге.
- Зачем нам плюшки? – все еще находясь в прострации, поинтересовался он.
- Затем, чтобы ты их съел. Просто… Если они долежат до завтра, они будут не такие вкусные. Остынут, подурнеют.
- Плюшки подурнеют??
Судя по совершенно ошалевшим глазами, подведем неутешительный итог: план с вкуснейшими свежими плюшками провалился.
Импровизируем.
- А Чингисхан умер во время секса.

Народ в изумлении оборачивался.
Крепкий красивый мужчина хохотал, утирая слёзы от смеха.
На его коленях сидела покрасневшая смущенная девушка с улыбкой аля « Хмырь и анестезия в четвертый».