bdsmion

иероглиф, херес, огниво, стон, зависть, коллега, абрикос, весталка

---

Как пишутся тематические рассказы и рассказы в принципе? Не пародии, не деньрожденные оды друзьям, не откровенная похабщина, стыдливо прикрывающаяся фиговым листочком с прожилками эвфемизмов, а рассказы - с фабулой, завязкой, развязкой, здесь крючок, там сюжетная петелька, сбоку бантик вечности с шелковыми нитками эротики строгого черного цвета пафосный серьезности, и наконец - слезным эпилогом, с тождествующе ухмыляющимся в конце многоточием - мол, не ждали нас, а тут и мы - сиквелы!

Так вот, стало быть. Как пишутся-то они?

Я, например, предпочитаю принять ванну ( попутно вымыв квартиру и кота), выпить чашечку арабики с хересом и абрикосами, написать пяток сообщений коллегам вперемешку с аналитической статьей и заданием репетируемому, встать на весы, сделать йогу, перемерить новые платья, умоститься с ногами в кресле....ииии...задуматься.

А, отмахиваюсь я от ослика Пегаса. Напишу-ка за жизнь и про жизнь. Вон и психиатр мой сказал, что оченно это дело со мной любит обсуждать. Много нового узнает.

Чиркай своим огнивом, солдат. Ведьма сегодня добрая.

---

- Я хочу просто, грубо и быстро. Раком. Чтобы за загривок держали и не давали вырваться. Чтобы пошлости на ухо. Чтобы меня просто использовали как случайную шлюху и трахали так часа два. Чтобы не истязали конечно - но и слюнявостей никаких. Чтобы целовали, кусая. Чтобы я была просто зверенышем. Игрушкой. И все это выше перечисленное - простым действием, ясным как двоичный код. 0- нет, 1 - да. Без чувственных подоплек.

- Так быстро или два часа?

- Два часа и быстро.

---

Секс пахнет яблоками. Упавшими на землю, тяжелыми, налитыми яблоками, подгнившими с левого бока, прелыми яблоками, теплой землей, травой...

Я чувствую этот запах, идя от подъездной двери к его машине - в полупрозрачном платье на голое тело, макияж и искусственно растрепанные волосы- девочка за 300. Баксов конечно. Была у меня знакомая, промышляющая платной темой, научила. Главное - это спокойствие и холод. Во все стороны света, кроме пятой, где Он.

Я чувствую липкие взгляды соседей, забираясь на подножку. Яблочная липкая гниль - снаружи, внутри, трудно дышать. Что было после того, как Адам и Ева доели плод? О... Кажется....

А. чуть улыбается и приветственно проводит по моему бедру ладонью.

- Легче на поворотах, детка, и раздвинь ноги шире.

Я чувствую себя существом рангом пониже, чем продажная нижняя, кусая губы, чтобы еще больше увеличились в объеме. Дрянь. Сука. Стерва. Конченая шлюха. Блядь.
Как меня называл когда-то муж, восхищенно гладя линию между чулками и поясом - кусок бесстыдной плоти. "Какая же ты блядь, - говорил он, - и как я этим горжусь! Что ты моя блядь. Моя.
Мо...."

Дверца распахивается. Я не успеваю заметить быстрое движение и раскрываю рот в беззвучном крике от сильнейшей пощечины. Еще. Еще. Это так больно, так знакомо-больно, меня так уже били, А.- первый раз, но это уже было-было-было!

Спинка опускается- и я зафиксирована на спине, с поднятыми и разведенными ногами.
А. смеется и я покрываюсь холодным потом от страха. Его смех - первый признак того, что сейчас мне будет плохо, а ему - хорошо. Настолько, что....

Он бьет со всего размаха, прямо по низу живота, по клитору, по еще сомкнутым половыми губам,- наказывая меня, истязая, мучая, пытая - за то, что посмела хотеть. За то, что посмела быть собой. За то, что почувствовала этот запах - сладкий, невозможно- манящий, поднесла плод к лицу, вдохнув, за то, что соблазнила, что женщины соблазняют, за то, что я женщина, а он мужчина.

Было ли больно Еве?
Теперь я знаю, что да. И как.

И тогда я позволяю себе в первый раз в жизни заплакать на сессии, на этой грязной, мучительной, страшной сессии - от боли, стыда и невыносимой любви к тому, кого звала когда-то - Юрген.

- Юрген! - Юрген!!!!

....Дверца и сидение покрыты потеками размазанной туши, теней, помады.
А., бросив мне : 'Заткнись', отходит звонить по мобильнику.

Я в потеках пота и своего собственного сока сижу, обхватив колени, и скулю.

Как оно могло вернуться? Как оно могло вообще уйти? Год назад, Боже мой, ровно год назад, когда ты выкинул ошейник, а я искала его потом, в темноте да на помойке, под дождем, когда я поняла, что не могу быть твоей вещью, и ты это понял, и покатилось оно с горы- разом, все проблемы, болезни, горести, надкушенным плодом по мокрой черной земле - ' и будешь ты алкать, и проклята будет земля твоя'....

Когда я рассказываю, всхлипывая, все это вернувшемуся А., он вдруг говорит:

-Ты вообще уверена, что твой Юрген существует?
- ???
- Ты не его вспомнила, ты увидела меня совершенно нового с тобой, и произошел разрыв шаблонов. В определенные моменты времени кто-то рядом с тобой становился жестоким насильником. Это мог быть Юрген, я, еще кто-то из твоих садистов...И только в эти моменты и только за них ты способна была влюбляться в человека, который стоит перед тобой и насилует тебя.
- Я люблю мыслеформу?
- Умничка. Но это не беда. Главное, чтоб человек был хорошим...

Я жалею, что бросила курить. Травинки приятно щекочут ступни. А. лежит, закинув руки за голову и смотрит то ли в сторону, то ли на меня - не сбежала бы с невидимой привязи.

- Боишься?
- Не тебя. И даже не отношений.
- Что предам?
- Что уйдешь.
- Люблю,- шепчет А, щекоча ухо дыханием. - Ты рыжая ревнивая стерва и сучка, но я люблю тебя, слышишь?

Он пахнет хмелем, гречишным медом и сказочным камалейником. Он не пахнет гнилым яблоком и мертвой землей.
Он не мыслеформа. Он живой....

- Юрген,- шепчу я ему в грудь,- приручи меня?

И просыпаюсь.

---

Как пишутся тематические рассказы, спрашиваете меня вы?
Так и пишутся - через экшены, публичные выступления, ломание табу, смены сезонов и времен года, ароматы духов, отказы от издательств, зависть читателей, новые встречи, новых людей и новые чувства.

Что смотришь, солдат? Не будет тебе ни сказки, ни принцессы- весталки,- одна только рыжая ведьма с иероглифом вместо связной линии мыслей.

Так что свари еще кофе и сорви абрикосов.
Ночь впереди длинная.