bdsmion

Золотой маске
с именем жемчужины

Вы на этом балу, бесспорно, прекраснее всех.
Даже статуи жаждут пасть ниц перед Вами.
Я останусь стоять, я возьму на себя этот грех.
И на forte оркестра мы сойдемся глазами.

Черный шелк, белый блеск и изящная алая маска.
Перестук каблучков по холодному мрамору плит.
Мы ведь знаем, что ищем не добрую, светлую сказку.
Что принцесса умрет, принц же будет сегодня убит.


Ваша сила темна, Ваша власть презирает границы.
Я, наверное, смог бы оставить Вам сердце свое.
Но исход слишком прост, слишком слаб,
чтобы им насладиться.
Что ж пригубим тогда из бокала густое вино.

«Конечно, этого не происходит (?) при условии, что и в вирте, и в реале Вы искренни с самим собой и со своим собеседником.» Может быть Вы так хотели сказать? Иначе я вижу противоречие.
А вообще вирт, это еще и «эффект маски» и как им распорядится, зависит от человека. Кто-то становится открытее и честнее, кто-то формирует миражи, как Вы написали выше. Но все это уже не зависит от вирта как такового, а лишь от личности.
«…созданное Вами отражение своей личности в вирте как раз и ловит психологически своего создателя при возвращении в реал.» А вот этот феномен вообще может иметь и положительную тенденцию: я проговорил (проверил) в вирте, я стал более готовым воплотить (или отказаться) в жизни.

Знаете, я могу и в реале в лицо говорить: "Эта штрих Вам особенно удался, а образ удивительно свеж", а при этом думать, что кроме мешанины и банальностей на полотне нет ничего. (Лишь пример.) Вирт\реал тут ни чем не отличается.
Для отражения есть зеркало и миф о Нарциссе. И в вирте его (отражение) видит только тот, кто и не желает видеть ничего иного.

Спасибо, Валькирия.

Благодарю всех за высокую оценку. Спасибо))

Вот как при этом не писать дальше. ))
Спасибо.

Спасибо)

Лет семь назад я писал в подобном стиле для одной женщины. Тогда ее уже не было со мной.
Сейчас я пишу это тебе.

16 мыслей о нас

1. Тебе иногда кажется, что я кусок холодного металла, но поверь, я знаю каждую твою слезу и каждый твой стон по имени, я веду им счет. Двести тридцать семь.
2. Однажды ты спросила: «А когда для Вас началась со мной Тема? Когда я первый раз встала на колени? Когда ошейник замкнулся на моей шее? Когда первый крик огласил бархат тишины?»
Я ответил: «Все, что ты назвала, бесспорно, важно, но Тема началась тогда, когда ты написала мне sms: «Я боюсь экзамена по латыни».
3. Однажды я спросил: «А когда Тема со мной началась для тебя?»
Ты ответила: «Когда Вы несли меня на руках через половину Москвы, потому что я стерла ноги в кровь на той встрече. А потом запретили мне на две недели надевать что-либо опасней тапочек с кроличьими ушками. Не всякий может придумать наказания тяжелее.»
4. Ты знаешь, что я свитч.
5. Я знаю вкус твоего страха, твоей боли, твоего желания. Они пьяняще изысканы. Но дороже всего мне вкус твоего доверия.
6. Ты видела мои слезы.
7. Иногда ты заходишь в отдел мужской одежды и проводишь пальцами по коже поясов. Так мы и познакомились.
8. У тебя два терновых табу. Не продавливать их, вот настоящая пытка для тебя.
9. Ты знаешь, что у меня есть два лезвия, но я никогда не дотронусь ими до твоей кожи.
10. Ромовый Изюм и Роки Роуд.
11. Ты, наверное, не знаешь, но недалеко от ворот Рая спрашивают: «кто был твоим Топом?» Я сделаю все, чтобы тебе было не стыдно назвать мое имя.
12. Ты хотела бы, что бы я умел шить. Но извини, у Топов тоже есть табу.
13. Иногда одетый Топ обнаженней и беззащитней, чем прикованная и нагая Нижняя.
14. Если эта веревка оборвется, я умру первым.
15. Синее пламя хорошо смотрится на твоей коже.
16. Мы - Равновесие.

Мда, похоже одним смущением тут не обойтись.)))
(Поклон.)
Благодарю всех за теплый прием и высокую оценку.

Спасибо, Predy.

Благодарю, Ирина.

Спасибо)

Спасибо большое. Столько хороших слов, что аж в пору покраснеть)

Очень глубоко, остро и видно, что живо. Мастерски.

***
Ты любила писать моей кровью.
Я любил играть с твоей властью.
Нас всегда было только двое,
Как браслетов на тонких запястьях.

Дом внимал моим крикам тихо.
Он мечтал распознать твои.
Мы играли по сговору – лихо.
Я на утро писал стихи.

Я не знал прежде боли нежнее.
И касаний безудержных рук.
– Ты могла бы…?
– Я знаю, сильнее…
–…все нормально, просто испуг.

А потом были кухня и чай,
И улыбок простых череда.
– Буду где-то во вторник, встречай.
– Да, конечно, моя Госпожа.

Прекрасно получилось) Спасибо.

Спасибо большое! Чудесная ритмика и легкость, ну и мысли конечно...!

Понравилось, как переосмыслено задание. Импонирует подход Топа к проблеме.
А вот эти слова доставили особенное удовольствие:
«- Мы сделали шаг, который должны были сделать. Мы здесь и должны вместе пройти путь, открывшийся перед нами.
- Вы поможете мне сделать это правильно? Поможете, если мне будет трудно и страшно?
Неожиданно внутри у меня становится тихо и совершенно спокойно. – Да. Помогу.
- Вы сделаете мне больно?
- Да. Очень больно. Но не сразу. Я буду приучать тебя постепенно, и я буду рядом с тобой все время.»

Спасибо за замечательное произведение.

Мой Домострой
(А.П. Чехов. Дата создания: 1886, опубл.: «Будильник», 1886, № 42, 26 октября)

Утром, когда я, встав от сна, стою перед зеркалом и надеваю галстух, ко мне тихо и чинно входят теща, жена и свояченица. Они становятся в ряд и, почтительно улыбаясь, поздравляют меня с добрым утром. Я киваю им головой и читаю речь, в которой объясняю им, что глава дома — я.

— Я вас, ракалии, кормлю, пою, наставляю, — говорю я им, — учу вас, тумбы, уму-разуму, а потому вы обязаны уважать меня, почитать, трепетать, восхищаться моими произведениями и не выходить из границ послушания ни на один миллиметр, в противном случае… О, сто чертей и одна ведьма, вы меня знаете! В бараний рог согну! Я покажу вам, где раки зимуют! и т. д.

Выслушав мою речь, домочадицы выходят и принимаются за дело. Теща и жена бегут в редакции со статьями: жена в «Будильник», теща в «Новости дня» к Липскерову. Свояченица садится за переписку начисто моих фельетонов, повестей и трактатов. За получением гонорара посылаю я тещу. Если издатель платит туго, угощает «завтраками», то, прежде чем посылать за гонораром, я три дня кормлю тещу одним сырым мясом, раздразниваю ее до ярости и внушаю ей непреодолимую ненависть к издательскому племени; она, красная, свирепая, клокочущая, идет за получкой, и — не было случая, чтобы она возвращалась с пустыми руками. На ее же обязанности лежит охранение моей особы от назойливости кредиторов. Если кредиторов много и они мешают мне спать, то я прививаю теще бешенство по способу Пастера и ставлю ее у двери: ни одна шельма не сунется!

За обедом, когда я услаждаю себя щами и гусем с капустой, жена сидит за пианино и играет для меня из «Боккачио», «Елены» и «Корневильских колоколов», а теща и свояченица пляшут вокруг стола качучу. Той, которая особенно мне угождает, я обещаю подарить книгу своего сочинения с авторским факсимиле и обещания не сдерживаю, так как счастливица в тот же день каким-нибудь поступком навлекает на себя мой гнев и таким образом теряет право на награду. После обеда, когда я кейфую на диване, распространяя вокруг себя запах сигары, свояченица читает вслух мои произведения, а теща и жена слушают.

— Ах, как хорошо! — обязаны они восклицать. — Великолепно! Какая глубина мысли! Какое море чувства! Восхитительно!

Когда я начинаю дремать, они садятся в стороне и шепчутся так громко, чтобы я мог слышать:

— Это талант! Нет, это — необыкновенный талант! Человечество многое теряет, что не старается понять его! Но как мы, ничтожные, счастливы, что живем под одной крышей с таким гением!

Если я засыпаю, то дежурная садится у моего изголовья и веером отгоняет от меня мух.

Проснувшись, я кричу:

— Тумбы, чаю!

Но чай уже готов. Мне подносят его и просят с поклоном:

— Кушайте, отец и благодетель! Вот варенье, вот крендель… Примите от нас посильный дар…

После чая я обыкновенно наказываю за проступки против домашнего благоустройства. Если проступков нет, то наказание зачитывается в счет будущего. Степень наказания соответствует величине проступка.

Так, если я недоволен перепиской, качучей или вареньем, то виновная обязана выучить наизусть несколько сцен из купеческого быта, проскакать на одной ноге по всем комнатам и сходить за получением гонорара в редакцию, в которой я не работаю. В случае непослушания или выражения недовольства я прибегаю к более строгим мерам: запираю в чулан, даю нюхать нашатырный спирт и проч. Если же начинает бушевать теща, то я посылаю за городовым и дворником.

Ночью, когда я сплю, все три мои домочадицы не спят, ходят по комнатам и сторожат, чтобы воры не украли моих произведений.

Спасибо Темаша, cobras, Keisen за высокую оценку!

Что же. Выскажусь и я) Уважаемые cobras, Akra, Keisen, правы очень во многом. Личность – вот одна из основ. Если ее нет, то это уже не Тема, а какая-то игра одноразовой куклой для отвода пара.
Верхний должен обладать знаниями в Теме и желать учиться, иметь голову на плечах. Уметь слушать и слышать. Анализировать. Очень важно терпение и контроль, в первую очередь - себя. Уметь признавать свои ошибки и советоваться с Верхним, обладающим большим опытом в нужной практике, либо с Нижней\им. Причем в нормальной паре это нисколько не уменьшит приоритет Верхнего, а лишь поднимет его еще выше. Умение четко формулировать свои мысли, обладать фантазией тоже важные качества для Верхнего.
Нижняя\ий, как уже было сказано выше, должен уметь признать себя или сделать первые шаги совместно с Верхним. Уметь довериться, не теряя своей головы. Например, если Верхний дал задание, а ты понимаешь, что по той или иной причине его выполнить нельзя или возникли непредвиденные трудности – скажи или, если надо принимать решение сейчас же, прими сама. Верхний может наказать за нарушение правил, но потом обязательно похвалит за рациональное решение и умение не быть пустой куклой.
Для обеих сторон важен климат, открытость, постоянная работа над взаимодействием, анализ. Ведь можно взаимно обогатиться, развиться.

Касание гордой сталью по груди.
Она - как я - не доверяет слабым.
Не открывает каждому судьбы,
Быть чем-то больше, чем куском металла.

Не спорит с кистью в легкости мазка,
С пером - в удобстве выраженья мысли.
И бритвено-опасным лезвием маня,
Не делит на двоих всю сладость счастья.

Что ей скрывать. Да! Кровь - ее вино,
Но как вина - ее не надо много.
Иначе лезвие и ржаво, и старо,
А у Хозяина одна дорога.

Нет! Сталь отнюдь не так проста:
Ей нежность кожи и искра заточки
Ласкают обе грани острия.
Не ставя никогда последней точки.